Возвышение - Алекс Хай

ответил я. — “Кроме того, я уже на месте. Проще все сделать самому. Берите Зурова!”

Я обрубил ментальный канал и повесил блок. Да, они быстро меня найдут и притащат в Отделение на допрос. Если понадобится, в кандалах. Да, я поступил безумно. Но если Род сейчас так мощно подпитывал силу внутри меня, то я был прав. Значит, грядущее и правда нам угрожало.

А это стоило того, чтобы рискнуть.

Я поправил вконец испорченный пиджак и позвонил в дверь особняка Перовских. Спустя минуту дверь открыла женщина в скромном платье. Нет, не та гречанка — эта была значительно старше.

— У меня послание для Касси Пападопулу от ее госпожи, — сказал я. — Госпожа Перовская сказала, что оно должно быть доставлено строго до шести вечера.

Женщина удивленно осмотрела мой замызганный костюм и не решилась впускать.

— Подождите. Сейчас я ее позову.

Глава 27

Строгая дама, походившая не то на гувернантку, не то на горничную, развернулась и исчезла в глубине особняка. Я пока что осмотрелся.

Перовская, оказывается, жила куда скромнее, чем я предполагал. Место с дешевой землей и весьма говорящим историческим названием — Козье болото. Неяркий район, без архитектурных шедевров, как будто и без ярких личностей, проживавших здесь когда-либо — лишь безликие доходные дома, фабрики, унылые однообразные набережные мелких речек-переплюевок.

Фоновая застройка — так чинуши называли подобные невзрачные массивы.

Удивительно, что Марианна — девушка с настолько яркой красотой, привыкшая привлекать всеобщее внимание — вообще вспомнила про этот домишко. Хотя, быть может, после гибели возлюбленного она хотела спрятаться, затеряться среди этих однотипных домов Коломны.

Пока я размышлял об истинной глубине характера Перовской, из-за входной двери донеслись шорохи и, кажется, шаги. Женские ножки на каблучках явно спешили по коридору.

Дверь распахнулась, и предо мной предстала героиня жарких воспоминаний Перовской.

Что ни говори, я понимал многих однокурсников, мечтавших жениться на гречанках. Яркая южная красота Касси Пападопулу настолько не вязалась с местным унынием, что я на миг залюбовался контрастом.

Невысокая, даже коренастая, с массивной “палубой” и изящными плечами, она, тем не менее, казалась красоткой. В ней была не эта надменная и царственная стать холеной полячки Перовской, а сочная, полная энергии, жизнь.

— Добрый вечер… — хриплым альтом поздоровалась секретарша и дотронулась до выключателя. — Мне передали…

Надо мной вспыхнул уличный фонарь, и она увидела меня. Глаза гречанки округлились, рот раскрылся в немом крике, и она невольно приложила руку к груди.

Испугалась. Узнала. Значит, точно меня видела — на фотографиях.

Перовская не солгала, и воспоминания я достал правильные.

Кассандра отреагировала мгновенно. Не издав ни звука, попыталась захлопнуть передо мной дверь. Не успела — я просунул ногу, больно получил по мизинцу, зашипел от боли, но помешал секретарше.

— Анна! Вызывай полицию! — взвизгнула девица и ломанулась куда-то вглубь дома по коридору.

Я бросился за ней. Черт. Не хватало еще с патрульным нарядом разбираться. Ладно, с этим решим позже. Сейчас нужно было поймать Пападопулу.

Внешность особняка оказалась обманчивой — внутри он был куда просторнее, чем думалось снаружи. Секретарша вылетела из коридора на кухню. Я пронесся за ней под изумленные взгляды двух старух в поварских чепцах. Застыв возле плиты, гречанка опрокинула кастрюлю с чем-то кипящим под взволнованные визги поваров.

Я едва увернулся от кастрюли, но часть попала мне на руку и обожгла кожу.

— Ну стерва…

Пападопулу уже снова бежала. Натянув “Берегиню”, я бросился за ней, перепрыгнув через лужу разлитого борща. Кощунство. У нас в общаге за такое бы растерзали.

Вылетев вслед за Касси из кухни, я очутился в темном помещении. Впереди что-то громыхнуло, послышался звон стекла, а затем я услышал сдавленный женский всхлип. Подбросив маленькую “Жар-Птицу” в воздух, я огляделся.

Кладовая. Гречанка зацепилась за стеллаж краем платья — торчал кусок ее юбки и окровавленный гвоздь. Возле него я задержался. Малюсенькой “Косой” отрезал кончик гвоздя и сунул в карман. Пригодится на крайний случай. Я раньше не пытался проводить ритуалы по поиску “кровавых” следов. Но если сейчас девица улизнет, это будет крайней мерой.

Кладовая выходила в коридор. Я прислушался — шаги вроде бы доносились с левой стороны. И оттуда же тянуло сквозняком. Черный ход?

Подкрутив скорость “Берегиней”, я бросился влево. И увидел выбегавшую на улицу девушку.

— Стой! — заревел я так, что одинокая лампочка на потолке покачнулась.

Пападопулу вздрогнула, но тут же захлопнула дверь и, кажется, пыталась ее запереть.

Времени думать не было. Я долбанул по двери “Колобком” — створка вылетела, оттолкнув беглянку. Пападопулу закричала, а я бросился наружу.

Ударом девушку отбросило на клумбу совсем небольшого внутреннего дворика. Увидев меня, Кассандра попыталась подняться, но, видимо, ушиблась слишком сильно — получилось только ползти. Одну туфельку она потеряла, отчаянным жестом сбросила вторую.

Я настиг ее и навис сверху, подав руку.

— Прошу вас, госпожа Пападопулу. Не стоит бояться. Я не намерен причинять вам вред.

И хотя кружившиеся за моей спиной “Косы” не внушали особого миролюбия, я просто ожидал от этой барышни еще какого-нибудь хитрого трюка.

— Не стоило бежать, Кассандра. Мне нужно лишь поговорить с вами.

— Кассиопея, — хрипло поправила меня девушка. — Касси — это сокращение от Кассиопеи, ваше сиятельство.

Значит, она точно прекрасно знала, кто я такой. Что ж, хотя бы не придется тратить время на этикет.

— Прошу, Кассиопея, — я повернул руку ладонью вверх. — Полагаю, вы понимаете, зачем я здесь. Отдайте мне это — и я более не стану нарушать ваш покой.

— Что с Марианной? Раз вы здесь… Что с ней? Где она?!

— Ваша госпожа в полном порядке и добром здравии, хотя сохранить ей оное стоило больших усилий — больно уж боевой девицей она оказалась для лекаря. И, думаю, она вернется домой, если будет умницей. Но чтобы у нее появился этот шанс, умницей сейчас нужно быть вам, госпожа Пападопулу.

Не любил я угрожать, но тут грех было не воспользоваться полученной информацией. Если две эти подружки так пеклись друг о друге, на этом можно было сыграть и попытаться получить желаемое, не прибегая к насилию. Все же мучить женщин… Нет, это уже было для меня слишком.

Ну же, Касси, будь умницей. Просто отдай мне эти проклятые негативы и прочий компромат. Не топи и без того дырявую лодку. Я ведь действительно не хотел проливать кровь еще и здесь.

Гречанка уставилась на меня огромными миндалевидными глазами. Смотрела внимательно, изучающе, словно прикидывала, могла ли мне доверять.

— Слово дворянина, что не трону вас, — сказал я. — Разумеется, если вы не вынудите