Знак розы - Лейла Мичем

Прошлую ночь Перси, однако, спал так крепко, что едва не пропустил появления Пайни-вудс. Он проснулся, как от толчка, и торопливо натянул брюки и рубашку, а потом бросился к последнему тамбуру. Перси стоял, вцепившись в поручни, ветер надувал его расстегнутую рубашку, а он полной грудью вдыхал пронзительно-свежий прохладный воздух. Подъезжаем, подъезжаем, подъезжаем,стучали колеса, и Перси поверил их ритму.

Да, слава Богу, они почти приехали, и совсем скоро он вновь окажется в объятиях Мэри, покидать которые ему не следовало никогда. А он уехал, злой и уязвленный, надеясь, что со временем сможет забыть ее. Он никогда не играл вторую скрипку. Он будет только первым.

Но холод канадских Скалистых гор выдул из него излишнюю самоуверенность. Разлука излечила уязвленную гордость. Лежа в палатке по ночам, под хвастливые россказни лесорубов о своих женщинах, Перси слышал в их голосах тоску, горечь и одиночество, ощущая, как ледяной ветер заползает к нему в душу, согреть которую могла только Мэри. А днем, когда он взбирался на деревья, пилил и грузил стволы, желание быть с ней становилось сильнее голода и жажды.

В конце концов по прошествии двух месяцев Перси сдался. Совсем скоро ему исполнится двадцать шесть. Он отчаянно хотел иметь семью... Он хотел, лежа в постели, слышать, как бьется сердце Мэри, а сидя за столом по вечерам, держать ее за руку. Он готов был научиться играть вторую скрипку. Главное - оказаться в составе оркестра.

В коридоре Перси встретил молодого чернокожего носильщика. Тот был родом из Хоубаткера и знал его в лицо.

— Мистер Перси, сегодня утром вы остались без завтрака. Хотите, принесу вам что-нибудь перекусить?

— Нет, спасибо, Тит. Мы прибываем через несколько минут, и я знаю, где смогу съесть лучший завтрак по эту сторону Сабины.

— Где же, сэр?

— У Сасси в Хоубаткере.

Тит кивнул.

— Полагаю, вы имеете в виду резиденцию мисс Мэри. Или, точнее говоря, миссис Олли ДюМонт. — Он улыбнулся во весь рот, радуясь возможности сообщить столь потрясающие сведения, и свет ламп отразился от его ослепительно-белых зубов.

Сердце Перси замерло, голова пошла кругом, и, чтобы не упасть, он ухватился за перила.

— Прошу прощения, Тит. Что ты сказал?

—Я думал, что вы знаете о свадьбе.

Перси вдруг оглушило, как бывало в окопах, когда снаряд разрывался слишком близко. На несколько жутких мгновений земля ушла у него из-под ног, и он тупо смотрел, как беззвучно шевелятся губы Тита.

— Мистер Перси, с вами все в порядке?

Перси с трудом разлепил губы.

— Откуда ты знаешь об этом?

— Как откуда? Это было в газетах. Там даже поместили фотографию новобрачных. Мисс Мэри была вся в белом, а мистер Олли надел один из своих лучших костюмов.

Перси бессильно привалился к обшитой деревянными панелями стене коридора. Этого не может быть. Он бредит. Мэри не могла выйти замуж ни за кого другого. Они созданы друг для друга.

Перси добрался до своего купе и, повалившись на постель, застыл, не в силах поверить в происходящее. Сила гнева на себя и на Мэри ошеломила его.

Когда поезд въехал в Хоубаткер, Перси сидел, обхватив голову руками. На ночном столике остывал нетронутый кофе.

Не успел состав остановиться, как Перси спрыгнул на перрон и окликнул Айзека, одного из двух извозчиков в Хоубаткере.

— К особняку Толиверов на Хьюстон-авеню, — сказал он, забрасывая багаж в симпатичный наемный экипаж, а потом вскарабкался на облучок рядом с кучером. Ему нужно было ощутить на лице отрезвляющий октябрьский ветер.

Едва Айзек остановил лошадь рядом со ступеньками, ведущими на веранду Толиверов, Перси спрыгнул на землю.

— Подождите меня здесь, — распорядился он и устремился к входной двери.

Яростно зазвенел колокольчик. Дверь открыла Сасси.

— Входите, — сказала она, взглянув на лицо Перси, и ее скорбно поджатые губы подтвердили слова Тита.

— Значит, это правда? — выдавил Перси.

— Они поженились вчера и уехали пятичасовым поездом. Все случилось очень быстро, потому что мистер Олли должен попасть в Париж на выставку одежды. Так, во всяком случае, сказала мисс Мэри.

— Что ты имеешь в виду?

Сасси передернула плечами и сложила руки на животе поверх цветастого фартука.

— То, что она так сказала, только и всего. Мистер Олли любит ее. Пусть вас утешает хотя бы это, мистер Перси.

— Почему она так поступила, Сасси? — всхлипнул он.

Сасси обняла его, прижала его голову к своей груди и стала ласково гладить по волосам.

— Мисс Мэри обожает вас, мистер Перси. Она даже заболела от тоски. Она думала, что вы уехали навсегда. Мистер Олли помог ей выпутаться из неприятностей с Сомерсетом, и она, должно быть, решила, что в долгу перед ним. Если мисс Мэри не собиралась выйти замуж за вас, то разве можно найти ей лучшего мужа?

Перси плакал, уткнувшись носом в шею Сасси.

— Что же я наделал?

— Вы молоды, вот что вы оба наделали. Любовь не должна приходить к молодым. Только старики обладают достаточной мудростью, чтобы обращаться с нею правильно. Я бы предложила вам выпить, но в доме нет ни капли спиртного.

Перси выпрямился, достал носовой платок и вытер лицо.

— Все в порядке. Я найду бутылку.

Вернувшись к экипажу, он спросил:

— Сколько вы хотите за бутылку джина, которую держите под сиденьем, Айзек?

— Два доллара. Она уже наполовину пустая.

— Я дам вам еще пять, если вы раздобудете вторую по пути туда, куда я вам укажу.

Айзек щелкнул вожжами по спине серой кобылки.

— Полагаю, это можно устроить, мистер Перси.

Получасом позже Перси вылез из экипажа возле хижины в лесу. Он протянул извозчику деньги.

— Айзек, дайте мне двадцать четыре часа и не говорите никому, что я вернулся и где нахожусь. А потом позвоните моим родителям и скажите им, чтобы они приехали за мной.

— Хорошо, мистер Перси.

Беатриса приехала за ним одна. Когда позвонил Айзек, ее муж был в конторе. Это уже потом Перси узнал, что мать, которая никогда не садилась за руль автомобиля Уориков, распорядилась приготовить легкий кабриолет, после чего выбрала кое-какие продукты из кладовки. Затем она поднялась в комнату сына и сложила в саквояж кое-что из одежды.

Она застала Перси лежащим без сна. Его лицо было пепельно-серым, а взгляд остекленевших глаз был устремлен в потолок. В хижине стоял резкий запах дешевого алкоголя и рвоты, свежие следы которой виднелись на рубашке Перси.

Беатриса оставила дверь открытой, подняла жалюзи и развела огонь в чугунной печке. Она сняла с Перси перепачканную одежду и загнала его в душ. Перси вытерся, завернулся в стеганое одеяло, которое оставила ему мать, и вернулся в хижину, где съел тарелку горячего домашнего супа и выпил чашку свежезаваренного кофе. Потом они разговорились.