Регуляторы - Стивен Кинг

Энтрегьян, умирающий, но не осознающий этого, полз к кактусу по левую сторону тропы, не поднимая головы и оставляя за собой кровавый след. Оголившийся на макушке череп цветом напоминал потускневшую жемчужину. Копа словно скальпировали.

А на самой тропе двое кружились в смертельном вальсе. Тварь из низины, гротескная пума с острыми оранжевыми зубами, поднялась на задние лапы, при этом ее передние лапы лежали на плечах Стива Эмеса. Если бы Стив опустил руки, когда пума выбила у него мелкокалиберную винтовку, он бы уже умер. Но он скрестил их перед грудью и теперь упирался локтями в грудь пумы.

— Застрелите ее! — прокричал Стив. — Ради Бога, застрелите ее!

Ни один из близнецов не бросился к валяющемуся на земле револьверу. Они не были однояйцевыми близнецами, но на лицах обоих застыло одинаковое выражение ужаса.

Пума (Джонни мутило от одного взгляда на нее) пронзительно, по-женски, взвизгнула, и ее треугольная голова рванулась вперед. Стив откинул свою голову назад и попытался сбросить животное вбок. Но оно удержалось, крепко вцепившись в плечи Стива. Они продолжали кружиться, когти пумы все глубже впивались в человеческую плоть, и теперь Джонни видел, как на футболке, вокруг когтей, черных, а не оранжевых, как зубы, ширились кровавые пятна. Хвост пумы яростно колотился об землю.

Они сделали еще полукруг, и тут ноги Стива зацепились одна за другую. Он едва не потерял равновесие, удерживая рычащую пуму на скрещенных руках. Энтрегьян тем временем добрался до кактуса, уперся в колючки кровящей головой, громко застонал и перекатился на бок. Он напомнил Джонни машину, выработавшую свой ресурс. Выли койоты. На глаза они не показывались, но чувствовалось, что они совсем рядом. Пахло дымом пожарища.

— Застрелите эту гребаную тварь! — повторил Стив. Ему удалось удержаться на ногах, но пятиться было уже некуда: он стоял на самой границе тропы. Шаг-другой среди кактусов и ощетинившихся шипами кустов, и чудовище точно доберется до его шеи. — Пожалуйста, застрелите ее, она меня разорвет!

Джонни никогда не испытывал такого ужаса, но тем не менее понял, что даже в такой ситуации труден только первый шаг. Как только тело приходит в движение, ужас особого значения уже не имеет. В конце концов, убить Джонни — это максимум, на который способно это жуткое животное. Но умереть — значит избавиться от урагана, бушующего в голове.

Джонни склонился над винтовкой Энтрегьяна, куда более внушительной, чем мелкашка, которую пума выбила из рук длинноволосого, схватил ее, снял с предохранителя, передвинув рычажок, а затем ткнул дуло «ремингтона» в голову пумы.

— Толкай! — проревел он, и Стив толкнул. Голова животного подалась назад, подальше от шеи Стива. Обильно смоченные слюной зубы блестели, словно кораллы. Свет заката отражался в зеленых глазах, отчего они горели огнем. Джонни успел подумать, а дослал ли Энтрегьян патрон в казенник (если нет, ему уже не написать следующую историю о Пэте Китти-Кэте), чуть отвернул голову и нажал на спусковой крючок. Громыхнуло (значит, дослал), из ствола выскочил язычок пламени, пахнуло жженым волосом. Пума повалилась на землю, от ее головы практически ничего не осталось, шерсть на шее обуглилась. А на месте снесенного черепа они увидели не кровь, мозг и раздробленные кости, а губчатый розовый материал, чем-то напомнивший Джонни теплоизоляцию, которой он утеплял второй этаж своего дома на Тополиной улице.

Стива шатнуло, он взмахнул руками, стараясь устоять на ногах. Маринвилл протянул руку, чтобы удержать его, но силы в этой руке не было. Так что Стив повалился в кусты у тропы, рядом с подрагивающими задними лапами пумы. Джонни наклонился, схватил его за запястье и потянул. Черные мушки закружились у него перед глазами, он уже подумал, что сейчас лишится чувств. Но потом Стив поднялся, а черные мушки исчезли.

Ув-ув-ув-в-в-о-о-о…

Джонни нервно огляделся. Ничего не было видно, но нутром он чуял, что койоты все ближе.

Дэйв Рид продолжал думать о том, что он вот-вот проснется. Запах пота и крови, долетавший до его ноздрей, — ерунда, так же как и тяжелое дыхание копа (впрочем, и ему каждый вдох давался не легче), умирающий глаз и серое пульсирующее вещество мозга, которое он видел в разломе черепа. Это сон, только сон. Уж конечно, его брат не мог застрелить соседа, продажного копа (хотя этот коп подсказал Кэри Риптону, как повысить точность броска).

Похоже, он еще и обделался, подумал Дэйв, и внезапно к его горлу подкатила тошнота. Но он с ней совладал. Дэйв не хотел снова блевать, даже во сне.

Коп протянул руку и вцепился в рубашку Дэйва.

— Больно, — прохрипел он. — Больно.

— Не… — Дэйв шумно сглотнул и откашлялся. — Не надо вам говорить.

Он слышал, как за его спиной Джонни Маринвилл и этот хиппи обсуждают, следует ли идти дальше. Они, должно быть, рехнулись. И Маринвилл… Где был Маринвилл? Как он мог такое допустить? Он же, черт побери, взрослый!

Из последних сил Колли Энтрегьян приподнялся на локте. Его единственный уцелевший глаз не отрывался от лица юноши.

— Никогда, — прошептал он. — Никогда…

— Сэр… мистер Энтрегьян… вам бы лучше…

Ув-ув-УВ-В-В-О-О-О!

Вой раздался буквально над самым ухом Дэйва Рида. Он сам едва не завыл. Так захотелось броситься на Джонни Маринвилла. Но глаз копа удерживал его, как жука на булавке, а пальцы руки умирающего вцепились в рубашку. Дэйв, конечно, мог вырваться, мог, но…

Ложь. Он — жук на булавке, куда ему вырываться.

— Никогда не принимал наркотики… не продавал их… — шептал Колли. — Никогда не брал взяток. Все подстроено… И я выяснил кем.

— Вы… — начал Дэйв.

— Я выяснил! Ты понимаешь… что я говорю? — Он вытянул вторую руку, ту, что не держала рубашку Дэйва, разжал пальцы и посмотрел на ладонь. — Руки… чистые.

— Да, конечно, — кивнул Дэйв. — Но вам лучше не говорить. У вас… ну, на голове рана, и…

— Джим, нет! — вскрикнул за его спиной Маринвилл. — Не смей!

И тут Дэйв открыл для себя, как легко ему было оторваться от умирающего.

— Так что будем делать? — спросил Джонни длинноволосого, когда на другой стороне тропы темноволосый близнец склонился над человеком, которого застрелил его брат. Джонни слышал бормотание Энтрегьяна: тот, похоже, хотел исповедаться перед смертью. Джонни вновь столкнулся с тем, о чем и так хорошо знал: люди умирают трудно, уходят, до конца не веря в то, что происходит это именно с ними.

— Делать? — переспросил Стив, проведя рукой по волосам, смешивая красное с седым. Кровь все сильнее пропитывала футболку там, где когти пумы вонзались в его тело. — Что значит — делать?