Поезд для Анны Карениной - Нина Васина

Первым не выдержал молодой любитель чтения:

— Я Катушинского возил. Противный был дядя, но щедрый.

Его не поддержали. Женщина равнодушно смотрела в окно и строго выдерживала интервал перемещения ног.

В кабинете, где японец с секретарем выбирал себе шофера, побывали уже все мужчины. Женщину что-то не спешили приглашать. Она встала, прошлась по мягкому ковру и, решившись, открыла дверь кабинета.

Круглолицый седой японец сидел за столом и смеялся. Рассмешивший его анекдотом секретарь, лысеющий вальяжный мужчина в теле, посмеивался за компанию, сидя неподалеку в кресле и обрабатывая длинной пилочкой с костяной ручкой сильные ногти.

Они уставились на Еву, причем секретарь удивленно вскинул брови, но продолжил заниматься ногтями, а японец, не уронив улыбки, посмотрел вопросительно на секретаря.

— Э-э-э… Милочка. Я как раз хотел выйти и сказать вам… — Секретарь теперь любовался своей работой, выставив перед собой ладонь и двигая пальцами. — Я хотел сказать…

— Вы хотели сказать, что женщины в конкурсе не участвуют. А ведь я имею несравненное преимущество перед сидящими там мужчинами.

— Неужели? — равнодушно спросил секретарь и посмотрел мельком на женщину.

— Я могу это преимущество продемонстрировать прямо здесь.

— Я вас умоляю, — брезгливо передернулся секретарь и занялся второй рукой.

— Разрешите? — спросила Ева, глядя на японца за столом.

— Позвать охрану? — спросил секретарь.

— А я как раз насчет охраны, а вы про что подумали, дяденька?

— Пусть… — Японец махнул рукой, словно опуская что-то перед собой пониже, приоткрыл рот и, заинтересованно приподнявшись, рассмотрел, как Ева медленно снимает лодочки.

— Может, все-таки охрану?.. — Секретарь сдерживал зевок, поэтому, когда Ева, сделав такое движение руками, как будто ныряет неглубоко рыбкой, плавно упала на пол и, скользя, очутилась у его кресла, а потом сдернула с силой за ноги сидящего в полном оцепенении мужчину изрядного веса, его голова ударилась о спинку кресла, зубы клацнули, и он больно прикусил щеку.

На полу Ева завернула вверх его руку, отняла пилочку, легла на него сверху, заведя колено между его ног, и приставила пилочку к горлу.

— Это, например, если он похититель, сидит и стережет вас, а в руке — оружие. — Она рассмотрела под собой бледное до синевы лицо. — Он по-русски понимает? — спросила она секретаря, тот, подумав секунды две, радостно закивал головой и хотел приподнять ноги, но после толчка коленкой взвыл и расслабился.

— Он понимает, — сказал заинтересованно японец. — Бандит меня крал и угрожал.

— Молодец. — Ева перевернула почти потерявшего сознание от ужаса секретаря животом вниз и перевязала его же галстуком заведенные назад руки. — Этот готов, а вот его напарник может войти в любой момент в комнату и начать стрелять. А вы сидите в кресле — это плохо.

Ева перекатилась по полу к столу. Японец сначала смотрел, приподнимаясь, но, когда Ева исчезла под столом, он заглянул под стол. Его осторожно потянули за ноги.

— Уже хватит, уже все! — Он сопротивлялся, цепляясь за подлокотники кресла, но страшная женщина стащила-таки его на пол.

— Так нельзя допускать! — сказал японец почему-то шепотом.

— Давайте на животик, вот так… — Ева повернула японца вниз головой, легла сверху и закрыла его собой, уложив руки на круглой седой голове. Голова резко пахла гелем для укладки волос, Ева сначала сдерживалась, но потом все-таки чихнула.

— Будьте на здоровье, — сказал придушенно японец.

— Спасибо, дяденька. — Ева встала, перевернула его и протянула руку. Японец сидел, покачивая головой, потом принял помощь, тяжело встал и сел в кресло.

Ева развязала галстук и освободила руки секретаря. Он заполз в кресло сам, без ее помощи.

— Вот, собственно, и все, что я хотела…

— Нажмите кнопку! — прохрипел секретарь, достал носовой платок и вытер мокрое лицо.

— Ну извините, если что не так. — Ева надевала туфли. — Я просто подумала, что вы хотите сэкономить. Охранник и шофер в одном лице. Извините. Я знаю, иностранцы любят у нас экономить, а я была в отделе лучшая, можете поинтересоваться.

Японец разбросал бумаги на столе и нашел ее анкету с закрепленной в углу фотографией.

— Я иметь один вопрос. — Японец откинулся на спинку кресла и задумчиво осмотрел тот минимум одежды, который женщина на себе имела. — Галстук, — он потрепал свой светящийся чешуйками галстук, — как вы его немедленно развязать?

— Показать? — Ева обошла стол и осторожно села на колени японцу. — Без обид? — спросила она в округлившиеся глаза, провела рукой по поясу юбки и приблизила ладонь к побледневшему лицу японца: между указательным и средним пальцем светилось тонкое лезвие. Она ласково обняла его за шею, сразу же убрала руку и провела ею опять по поясу юбки. Показала одну пустую, без лезвия, руку и другую — с обрезанным галстуком.

— Приблизительно так, только намного быстрее. — Она встала.

Японец сглотнул и сказал:

— Сто двадцать долларов.

— Нет, ты же обещал, что без обид! — Ева посмотрела укоризненно.

— Униформа, — сказал японец, — триста долларов в неделю, а обеды с гостями, приемы, поехать далеко за Москву — за другие деньги. Я не люблю, когда шофер разговаривать в машине, если потеть ладонь — перчатки обязательно. Можно вам говорить Эва?

— Пожалуйста.

Японец встал, прошел мимо секретаря, посмотрел, как тот засовывает под язык таблетку, подошел к Еве и протянул пухлую маленькую руку:

— Мистер Акона. — Он задрал голову и посмотрел вверх в лицо женщины. — Вы очень высокий.

Ева, не сводя с него взгляда, медленно опустилась в шпагате на пол.

— А так? — спросила она, глядя на него снизу. — А, мистер Акона?

— Так хорошо. — Он кивнул. — Завтра к семи утра в гараже у посольства. Осмотреть машину. Сегодня взять униформу.

— Да, мистер Акона.

Внизу, на первом этаже, она поинтересовалась в окошечке пропускного пункта, как звучит полное имя японца, который отбирал себе шофера.

— Что у него имя, а что фамилия? — спросила Ева, получив визитную карточку. С одной стороны карточка была на английском языке, с другой — на русском написано: «Мамацуи Акона Тиу».

Четверг, 10 июля, вечер

Ева стояла у длинного лимузина, расставив ноги и сложив руки за спиной. Униформой японец называл строгий черный костюм с белой блузкой, причем юбка — точно до середины коленной чашечки, обязательные чулки, туфли почти без каблуков, маленькую шапочку шофера и — при потливости рук — тонкие кожаные перчатки.

Лимузин ждал японца у казино. Недалеко от стеклянных дверей собрались кучкой другие шоферы и охранники, обсуждали Еву и похохатывали.

Ева тоскливо думала, что, если и сегодня японец уедет раньше, чем выйдет Дима Куницын, придется Диму пасти и попадаться на глаза в свободное от работы время, а времени было в обрез. Казино, два ресторана, массажный салон. Четыре места, где бывает и Дима Куницын.

Дима в этот вечер проиграл. Он выходил из стеклянных дверей, обдумывая, как выдернуть с валютного счета в Москве деньги, — это стало проблемой. Смутные времена, подумал Дима, зацепив взглядом стройную женскую фигуру, неспешно поднимающуюся по лестнице.

Женщина шла, опустив голову, занавесившись прямыми — до плеч — волосами. Она направлялась точно к группе обслуги. Оглядев веселые сытые лица мужчин, Ева остановилась на одном — отработанно небритом. Осмотрела стоящих рядом, словно прикидывая пути отступления, и спросила у небритого:

— Что ты сказал про меня?

Дима удивленно оглядел сзади ее точеную фигуру.

— Да ничего я не сказал, — давился хохотом небритый. — Я спросил! Куда, спросил, она этого японца конкретно засовывает?

— Ты шофер, и я шофер, — сказала Ева и завернула юбку как можно выше. — Мы ведь равны, так?

— Ка-а-анечно, о чем разговор!

— Тогда получи за оскорбление. — Ева чуть наклонилась в сторону и высоко выбросила ногу, ударив подошвой туфли небритого в лицо.

Небритый отлетел, размахивая руками, но на ногах устоял.

— Ах ты сука. — Он подходил к женщине, вытирая кровь с разбитой губы. Остальные замолчали и не вмешивались. — Ты будешь тут еще юбку задирать!

Ева подгадала, когда он отведет, замахиваясь, кулак, упала на руки и оттолкнула его, едва удержавшего равновесие, сильным выбросом обеих ног в живот. Это был ее любимый прием для показательных выступлений, потому что после удара она, прогнувшись, становилась на ноги и поднималась, не испачкав одежду.

Небритый закашлял, согнувшись пополам; его дружески поддержали. Дима, подняв брови, смотрел, как по-змеиному прогибается в воздухе тело женщины. Она встала на ноги, оправила юбку, спустилась со ступенек и стала у машины — ноги чуть расставлены, руки за спиной.

— Красиво, ничего не скажешь! — похвалил Дима, подходя поближе.