Океан. Выпуск тринадцатый - Борис Лавренев

В кают-компании большого судна не сядешь там, где тебе вздумается. Места за каждым столом строго распределены. Во главе первого стола сидит капитан, справа от него располагается старпом, слева — второй штурман. Дальше по рангу усаживаются другие штурманы. За соседними столами старшинствуют «дед», первый помощник капитана, начальник радиостанции. С ними — тоже по рангам и занимаемым должностям — сидят их подчиненные.

На малом рыболовном флоте весь этот церемониал почти изжил себя. Где уж там будешь следовать флотским традициям, если на судне, как говорится, хлопот и забот полон рот. Не прививались старые добрые традиции и на «Дивонисе», хотя наш капитан, как уже было сказано, любит флотские порядки. Однако следовать этим традициям у нас просто-напросто нет условий. Вот почему капитан и «дед» первым делом отправляют в салон весь экипаж, а уж потом и сами за ложку берутся. У единственного стола на ранги — ноль внимания: кто первым покончил с работой и первым занял место у раздаточного окошка, тот, как говорится, и главный. А на «Дивонисе» всегда «главный» матрос Владас.

Но сегодня всем этим отклонениям от флотских традиций и этикета пришел конец. За полчаса до ужина, который мы с Винце готовили после шторма, на камбузе появился капитан. И с ходу направился к моим кастрюлям. Поднял одну крышку, вторую, потянул носом. «Ну, — думаю, — держись, Марионас, начинается…»

Предчувствие меня не обмануло: возрождение флотских традиций началось с камбуза. Как и на любом крупном судне, капитан снял пробу всех блюд. На предмет их качества все было в полном ажуре, но капитан обратил внимание на еле заметное пятнышко на моей белоснежной курточке, в которой я работаю на камбузе:

— Что это такое?

Я попробовал было объяснить родословную несчастного пятнышка, из-за которой оно не смывается и не исчезает, но капитан не желал ничего слушать и приказал немедленно переодеться в чистое. Ладно, была у меня в запасе еще одна курточка, поэтому приказание было исполнено на глазах у кэпа.

Тогда пришла очередь Винце.

— Почему камбузник работает без спецодежды? — кивнув на моего помощника, спросил капитан. — Вы что, товарищ Грабаускас, забыли правила санитарии и гигиены?

Я молча покопался в своем рундуке и разыскал среди других вещей белый фартук. Винце дрожащими руками подвязал его и стал похож на маленького поваренка.

Капитан взглянул на часы:

— Через пять минут стол должен быть сервирован к ужину всей команды.

И вышел.

Мы с Винце переглянулись.

— Отправляйся в салон, Винцентас, — со вздохом сказал я. — Будем насаждать на «Дивонисе» добрые флотские обычаи.

На нашем колхозном флоте вы не найдете ни одного суденышка, на котором сервировались бы столы. Каждый рыбак подходит к окошку камбуза, берет что ему положено, несет к столу и лопает без оглядки. У нас нет ни буфетчиц, ни официантов, которые занимаются сервировкой на крупных рыболовных и торговых судах. У нас, братишки, каждый — сам себе официант… Но капитану «Дивониса» такое положение вещей перестало нравиться. А вы, хозяева камбуза, засучивайте рукава.

Через окошко я подал Винце горку мисок, он выстроил их на столе, рядом разложил ложки и вилки, а посередке устроил большую кастрюлю с супом. Потом отнес две тарелки с нарезанным хлебом. Взглянув из камбуза на стол, я остался доволен «сервировкой». Еще бы вазочку с букетом — и вот вам плавучий ресторан первого класса…

Появился и первый посетитель «ресторана». Конечно же, Владас. Да только сегодня его просто не узнать: побрит, расфранчен, даже при ярком галстуке, на котором раскрашенная в неимоверные цвета обезьяна бьет в пестрый барабан. А какой вежливый и почтительный! Одним пальцем постучал в приоткрытое окошко камбуза, дружески прогрохотал:

— Чем сегодня потчевать будешь, Марионас?

Я с достоинством показал на стол. Владас нисколько не удивился, будто всю жизнь восседал за сервированным столом на «Дивонисе».

— Видишь, Марий, после шторма и купанья у меня в брюхе точно стая голодных псов расплодилась, — разглагольствовал Владас. — Никак не придумаю, чем бы им заткнуть пасти.

— Смотри, чтоб они твой желудок не съели, — снова кивнул я в сторону стола, приглашая отведать первое.

Владас не шелохнулся. Стоял с улыбочкой, будто кого-то поджидая.

Насвистывая модную песенку, перешагнул комингс салона тралмейстер Антанас Паулюс. Тоже приоделся, как на парад: под новым пиджаком — белая рубашка. Увидев Винце с тряпкой в руке, сообщил ему, как ровне:

— Трески заграбастали — во! А кру-у-упная! — раскинул руки. — Если и вторым заходом столько поднимем, придется в порт топать. Трюм, как пить дать, загрузим, а крупную треску приказано в свежем виде на рыбозавод доставить.

— Тьфу! Тьфу! Тьфу! — ввалившись в салон, трижды сплюнул Феликсас Вагнорюс, веривший в разные приметы и предрассудки. — Ну, кто тебя просил языком трепать! Сглазишь…

При взгляде на сегодняшнего Феликсаса никак не скажешь, что он работает в машинном отделении и даже в салон приходит весь в масле, как черт. На этот раз второй механик так умылся, что блестел, как камбузная кастрюлька… Что за чудеса происходили на «Дивонисе»?

— Верьте моему слову, хлопцы: вот этот ужин — последний в этом рейсе, — продолжал предсказывать Паулюс.

Эти слова тралмейстера точно нож в сердце Винце: если исполнится предсказание Паулюса — а наш тралмейстер в таких случаях редко ошибается, — то уже завтра Винце предстанет перед суровым судом своих домочадцев… Ох, и не завидую я своему другу! Сам был мальчишкой, знаю, чего стоит возвращение блудного сына под отчий кров. Да еще после этакого переполоха.

В точно назначенное время в салоне появился капитан. В парадном мундире, торжественно и по всем правилам он занял свое место за столом, пригласил садиться остальных. Только мы с Винце трудились.

Когда мы подали на стол второе, необыкновенное молчание в салоне нарушил Владас.

— О Бангпутис всемогущий, со множеством своих помощников! — пророкотал он. — Цеппелины![9] И даже со шкварками! Марий, человечище, ты — кудесник камбуза, величайший кок из всех великих мастеров кулинарного искусства!

Капитан укоризненно взглянул на матроса. Владас вспыхнул и уставился в тарелку.

После ужина капитан похвалил меня за цеппелины. Я ответил с достоинством:

— Благодарите камбузника Винцентаса Юргутиса, капитан. Он чистил и тер картошку.

Все наперебой стали благодарить Винце. И только капитан, родной дядя Винце, ни слова не произнес. Винце молча убрал посуду. Но никто не поднимался из-за стола. Это насторожило меня. А Винце просто струхнул. Но вот капитан встал, одернул парадный мундир и обвел взглядом малочисленную команду «Дивониса». Мой бедный камбузник так и застыл в уголке салона с тряпкой в руке.