Одиссей покидает Итаку. Бульдоги под ковром - Василий Звягинцев

И стал говорить о том, как инопланетянка, перед окончательным прекращением своей деятельности, сумела завербовать еще одного человека, довольно известного в соответствующих кругах художника, а в прошлом воздушнодесантника, переправила его в прошлое, где он осуществил серьезное вмешательство в историю, не ведая, правда, что творит. Но акция получилась весьма опасная — прежде всего тем, что последствия ее до конца не представимы.

Воронцов слушал, начиная догадываться, что судьба вновь подкидывает ему задачку с нетривиальными условиями. Решать которую так или иначе придется. Зная Антона, можно предположить, что он наверняка приготовил некий гвоздь, за который предстоит зацепиться штанами и повиснуть, как на чужом заборе. Иначе он и не стал бы затевать свою интригу. Просчитал, небось, сто двадцать вариантов, и веселится, глядя, как жертва трепыхается… Ну-ну, ваше благородие, давай, а мы еще тоже поглядим. Бой покажет…

— Одним из следствий прогулки в прошлое — в 1966 год, если точно — названного художника, Берестин его фамилия, как раз и оказалась встреча аггрианки с ее милым другом, сражение с пришельцами, ну и наше с тобой предприятие тоже…

Тут Воронцов его перебил:

— Подожди. Вначале речь шла о психологическом эксперименте, потом о спасении Книги, затем — гожусь ли я на роль земного представителя при вашей федерации. Теперь еще вариант, из которого следует, что и ты и я — оба вообще статисты в чужом спектакле. Не так? Тогда поясни. И второе. Какая-то фантазия у вас бедноватая. Стоит приличному человеку с вами познакомиться, так вы его сразу обязательно в прошлое засылаете… Не знаю, как там в деталях, а по форме выглядит однообразно. Его в шестьдесят шестой, меня в сорок первый. Женщины опять же… Там аггрианка, у меня Наталья… Ей-богу, с сюжетами у вас туго.

— Верно подметил, — одобрительно кивнул Антон. — Все так и есть. Если рассматривать с позиций читателя детективов. Но ты же высшее военное образование имеешь. Стратегию, тактику, историю войн изучал. А на любой войне противники используют практически одни и те же методы и приемы. Окружение, обход, фланговый удар, высадка десанта в тыл врага… И даже в шахматах — дебюты одни, что у Фишера, что у Карпова. А у нас ведь тоже война, я говорил… Своеобразная пусть, на ваши непохожая. Битвы космических эскадр, бомбардировки планет, минирование волновых туннелей — это далекая история. Сейчас уровень другой. Воздействие на закон причинности, блокада исторических последовательностей, создание ложных развилок времени, деформация мировых линий, информационный террор… Сам понимаешь, разница такая же, как между второй Пунической войной и четвертой арабо-израильской. Но суть не в том, каким оружием стороны пользуются, а в том, что всегда пользуются они одинаковым оружием и одинаковой тактикой. Разница — в стратегии и таланте… А по первому вопросу отвечу так — все мои объяснения и доводы в каждый конкретный момент были правдивыми. То есть я тебя ни разу не обманул. Не говорил сразу все — да, но не обманывал. Сейчас тоже говорю правду.

— И опять не всю…

— В пределах допустимого на данный момент.

Воронцов открыл балконную дверь. После теплого, насыщенного уютными запахами воздуха кабинета сырой ветер с моря подействовал на него, как нашатырный спирт.

— Чего ты добиваешься? Сказал же я — не хочу в твои игры играть. Точка. Надоело. Пусть те ребята сами разбираются…

— Монтеня читал? — Антон тоже подошел к двери. — Так вот, у него написано: «Мелочное и настороженное благоразумие — смертельный враг великих деяний».

— На великие деяния не претендую. Вот, правда, Киевское сражение чуть не выиграл, да и то по твоей милости пришлось на самом интересном месте бросить.

— Еще не все потеряно, перспективы у тебя безграничные.

Дмитрий поднял руки:

— Нет уж, хватит. Предпочитаю мирную жизнь в тылу.

Антон помолчал, глядя на Воронцова не то с сожалением, не то с иронией.

— Твоя воля. Но неужели тебя не волнует, что всякие там пришельцы на Земле что хотят, то и делают, вмешиваются в вашу жизнь, в вашу историю, а ты отходишь в сторону?

— Волнует, конечно. Я даже возмущен. Но воевать против одних и тем самым помогать другим, которые столь же непрошено явились к нам — для чего? «Великолепную семерку» смотрел? «Ковбои всегда проигрывают», — говорил Крис. Нет. Лучше подождать. Осмотреться. Глядишь, что-нибудь прояснится. А то завтра прилетит некто третий и столь же доходчиво объяснит, что вы тоже гнусные захватчики и агрессоры, и давить нужно прежде всего тебя. А в Сухуми пальмы, кофе, чача… Женюсь, если Наташка согласится. Загорать будем, в пещеры афонские сходим, куда ты мне попасть помешал… Отчетливо я тебе объяснил? Ну и с богом…

— Как угодно. Только смотри — не было бы поздно. Потому что есть люди, которым некогда ждать. Ты знаешь такого Левашова, Олега Михайловича, инженера по электронному оборудованию с танкера «Кавказ»?

Воронцов вскинул голову и напрягся. Это уже что-то новое. Тот самый гвоздь?

— Олега? Конечно, знаю. Только должность у него по-другому называется.

— Несущественно. Главное, что инженер он на редкость талантливый. Именно с помощью его установки те парни смогли выиграть первый поединок с агграми. К сожалению — только первый. Второй раз у них не выйдет. Знали бы они, на кого замахнулись…

— Ты это точно говоришь? Олег, значит… Можно поверить… Постой, а как же все-таки ты на меня вышел? Он тебе сказал?

— Зачем же? Ты меня совсем не ценишь. Даже с вашим сегодняшним уровнем за пять минут можно получить любые сведения почти о любом человеке. Биография, связи, увлечения, друзья, враги, знакомые. Книжки нужно читать. Я, как уважающий себя резидент, узнав о происшедшем инциденте, подобрал досье на всех участников, установил, что ближайшим другом одного из них является мой старый приятель, человек весьма неординарный и готовый, по его же словам, к любым неожиданностям. Вот и все. Остальное — дело техники.

Хитер, мерзавец, думал Воронцов. Специалист по тонким душевным струнам. Вот он меня и поймал. Сообразил, что тут уж без вариантов. А я все пытался догадываться, какие он ходы подберет. А Олег и в самом деле для таких игр не подходит. С железками возиться — да, но не с пришельцами воевать. Только если этот гад опять подставку сделал, как бы ему самому не пожалеть.

— Не надейся, никаких договоров я с тобой не заключал и не заключаю. Что мне делать и как — сам соображу. Ты меня проинформируй подробно, переправь, куда надо — и на этом все.

— Тебе виднее. Левашов твой и его товарищи, от пришельцев избавившись, собрались на квартире главного героя сей авантюры — Новиков его фамилия, звать Андреем — и празднуют победу. Сегодня они в безопасности. Что случится завтра — не знаю. Враг силен, коварен, жесток, и своего Штирлица я у них в штабе не имею. А рискуешь ты крепко. Если попадете к ним в руки — это будет действительно страшно. Не хочу пугать, но смерть или любые ужасы инквизиции — мелочь по сравнению с тем, что будет. Они займутся вашей психикой и сделают это профессионально.

— Постараюсь не попасться. Особенно если подскажешь — как.

Антон кивнул.

— Кое-что подскажу. Но в общем-то ты будешь в безопасности до тех пор, пока ничем себя не проявишь. Как только войдешь в контакт с Левашовым и его друзьями — окажешься под ударом.

— Снова крутишь, атташе. Сначала всеми силами старался меня завербовать, теперь пугаешь и отговариваешь…

Главный форзейль развел руками.

— Если бы ты согласился работать под моим руководством и прикрытием! Но ты желаешь оставаться вольным стрелком. Пожалуйста. Без помощи я тебя, конечно, не оставлю. Возьми… — Он протянул Воронцову знакомый синий футляр. — Если что — по старой схеме. Приложи за ухо — и вернешься сюда. Тогда и побеседуем, с учетом вновь открывшихся обстоятельств.

— Думаешь, сговорчивее буду? — криво усмехнулся Дмитрий. — Впрочем, спасибо. Я разберусь, и посмотрим…

— Где тебя в Москве высадить? — спросил Антон, давая понять, что бесконечная беседа все же заканчивается. — В Сухуми тебе возвращаться незачем. Что там у тебя из вещей ценного было? Сейчас сдублируем…

— А как же в пансионате? Искать же будут, подумают — утонул…

— Я все оформлю. Какие еще пожелания?

— Какие там пожелания… Пусть будет площадь Курского вокзала. Поздний вечер. А багаж у меня самый примитивный, и говорить не о чем. Ты лучше пистолет мне какой-никакой организуй. Этот же я не потащу с собой, — он указал на лежащий на столе «смит-вессон». — «Вальтер» можно, модель «РР». Раз твои коллеги такие страшные, так хоть застрелиться чтоб было из чего, — мрачно пошутил Воронцов.

— Ради бога, ничего не стоит. Однако вкусы у тебя — времен раннего детства, не иначе. Зачем такая древность? Могу предложить и посовременнее. К примеру — «Беретту» последнего образца. Калибр девять, магазин на шестнадцать патронов. В случае чего беглый огонь важнее меткости… И вообще вещичка элегантная, в руки взять приятно.