Счастливые привидения - Дэвид Лоуренс

— Зачем же вы снова женились? — спросил я.

— Она заставила меня! — На щеках у него проступила легкая желтизна. — Я слышал, как она все повторяла и повторяла: «Женись! Женись!» И леди Латкилл получала от нее послания; они были близкими подругами. Я и не думал жениться. Однако она сказала леди Латкилл, что я должен жениться. Потом медиум в подробностях описал девушку: мою теперешнюю жену. Я был знаком с ней, потому что она дружила с моими дочерьми. Послания становились все настойчивее, бывало, я по три-четыре раза просыпался по ночам. Леди Латкилл настояла, чтобы я сделал предложение, и оно было принято. Моей второй жене было всего двадцать восемь лет — столько же, сколько было Люси, когда…

— Давно вы женились на теперешней миссис Хейл?

— Немного больше года назад. Знаете, я думал, что поступаю так, как от меня требуется. Но сразу после свадьбы на меня напал такой ужас… совершенно необъяснимый… я едва не лишился чувств. Моя теперешняя жена спросила, не заболел ли я, и я сказал, что заболел. Мы поехали в Париж. Мне казалось, я умираю. Тогда я сказал, что пойду к врачу, а сам в церковь, на колени. Там я обрел покой — и Люси. Она обнимала меня, и мне было хорошо, словно я снова стал ребенком. Несколько часов я простоял на коленях в объятиях Люси. Никогда, пока мы были вместе, ничего такого мне не приходилось испытывать: это было невыносимо! Все пришло потом — потом… И теперь я не смею обидеть дух Люси. Если это случается, меня ждут муки, от которых я не могу избавиться, пока она опять не заключает меня в объятия, и тогда я обретаю покой. Тогда я снова могу жить. Она не позволяет мне приближаться к теперешней миссис Хейл. Я… я… я не смею подойти к ней.

Он посмотрел на меня виновато, со страхом и стыдом, но я заметил и злорадство в его тоскливых голубых глазах. Он говорил как будто во сне.

— Но зачем вашей покойной жене понадобилось женить вас еще раз? — спросил я.

— Не знаю, — ответил полковник. — Не знаю. Она была старше меня и умнее. Она была очень умной женщиной, а я, знаете ли, так себе. И принимал как должное то, что она любила меня. Мне казалось, что она не ревнует, а теперь я думаю, она ревновала, только держала это при себе. Не знаю. Наверно, она немного хитрила, когда выходила за меня замуж. Наверно, так. Что-то у нее было на уме. Знаете, пока она была жива, я совсем об этом не задумывался. А теперь я ни о чем больше не могу думать, кроме нее. Как будто ее дух хочет жить в моем теле, или хотя бы… Не знаю…

Его голубые глаза остекленели, стали похожими на рыбьи от страха и стыда. У полковника были короткий нос, толстые губы сладострастника и до смешного маленький подбородок. Вечный тринадцатилетний подросток. А теперь заботы подрывали его здоровье.

— А что говорит ваша жена? — спросил я.

Полковник налил себе немного вина.

— Ну, если бы не она, я бы не очень-то и расстраивался. Она ничего не говорит. Леди Латкилл все ей объяснила, и она согласна, что… что… дух из потустороннего мира важнее обыкновенного удовольствия — ну, вы понимаете, о чем я. Леди Латкилл считает, что таким образом я готовлюсь к следующей инкарнации, когда мне предстоит служить Женщине и помогать Ей в стремлении занять достойное Ее место.

Он поднял голову, стараясь, несмотря на стыд, сохранить свою гордость.

— Чертовски необычная история! — воскликнул лорд Латкилл. — Насчет себя мама думает — ей было послание — будто в следующей жизни ей предстоит спасать животных от жестокости человека. Поэтому она не желает есть мясо, не желает есть тех, кого убивают.

— И леди Латкилл поощряет вас в ваших отношениях с покойной женой? — спросил я.

— Да. Она помогает мне. Когда я, скажем так, не в ладах с Люси — с духом Люси — леди Латкилл помогает установить мир. И мне делается хорошо, когда я узнаю, что снова любим.

Полковник украдкой бросил на меня хитрый взгляд.

— Думаю, тут что-то не так, — проговорил я.

— Вы хотите сказать, — спросил лорд Латкилл, — что не живете с теперешней миссис Хейл? Вы хотите сказать, что никогда с ней не жили?

— На мне более высокие обязанности, — ответил несчастный полковник.

— Боже мой! — воскликнул лорд Латкилл.

Я был поражен: этот тип прежде неделями развлекался с женщинами, а потом, как ни в чем не бывало, возвращался домой! А теперь — только посмотрите на него! Он в ужасе от своей мрачной жены не меньше, чем от духа покойной Люси. Вот уж попал между двух огней!

— Чертовски запутанная история! — задумчиво пробормотал лорд Латкилл. — Не уверен, что она мне нравится. Что-то в ней не то. Но нам пора идти наверх.

— Не то! — согласился я. — А почему бы вам, полковник, не устроить скандал духу вашей первой жены, чтобы раз и навсегда избавиться от него?

Испуганный, полковник посмотрел на меня затравленным взглядом, но вроде бы немного приободрился перед тем, как мы встали из-за стола.

— А как бы поступили вы?

— Я бы посмотрел ей в лицо, где бы она ни была, и сказал: «Люси, убирайся к черту!»

Лорд Латкилл разразился громким смехом, но мгновенно умолк, едва дверь бесшумно приотворилась, и сначала мы увидели седые волосы вдовствующей леди, ее жуткие, с черными точками глаза, а потом и ее всю.

— Люк, кажется, я оставила тут свои бумаги.

— Да, мама. Они тут. Мы уже идем.

— Не спешите.

Лорд Латкилл придержал дверь, и она ушла, все так же наклоняя вперед плечи, унося с собой бумаги. Полковник пожелтел еще сильнее.

Мы отправились в маленькую гостиную этажом выше.

— Вас долго не было, — сказала Карлотта, заглядывая нам в глаза. — Надеюсь, кофе еще не остыл. Можем попросить свежий, если хотите.

Она разлила кофе, а миссис Хейл подала нам чашки. Не сводя с меня пытливого взгляда желтовато-карих глаз, эта молодая, темноволосая женщина медленно протянула мне красивую смуглую руку, предлагая сахар. Я тоже поглядел на нее и, превратившись в ясновидца, такой уж это был дом, ясно представил изгибы ее тела, редкие волоски на смуглых сильных бедрах. Ей было лет тридцать и, вероятно, она очень боялась, что никогда не выйдет замуж. А теперь жила, как под гипнозом.

— Чем вы обычно занимаетесь по вечерам? — спросил я.

Она вздрогнула, словно испугалась, и так было почти всегда, когда к ней обращались.

— Ничем особенным. Разговариваем. Иногда леди Латкилл читает вслух.

— Что читает?

— О спиритизме.

— Тоска, наверное.

Миссис Хейл опять посмотрела на меня, но ничего не сказала. От нее трудно было чего-то добиться. Она смирилась, оставив за собой право лишь на темное, пассивное, безрезультатное сопротивление. Вдруг мне пришло в голову, что ни один мужчина еще не прикасался к ней, и я уже не сомневался, что так оно и было. Ведь современные молодые люди привыкли к тому, что их стараются завлечь, прельстить, заинтересовать; они ждут от девушек неких усилий. А миссис Хейл ничего не делала, наверное, не знала, что нужно делать. Для меня это было загадкой. Пассивная, статичная, она казалась запертой в своей пассивности, хотя в ней чувствовался подспудный огонь.