Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие - Эльга Лындина

Недаром она однажды сказала: «Я считаю себя счастливой уже потому, что живу. Когда начинаешь адекватно оценивать ситуацию, понимаешь, что иногда твое «плохо» — счастье для других. И тогда какие-то обычные вещи оказываются самыми важными: чтобы родители не болели, чтобы дети не огорчали… Мне уютно там, где я нахожусь».

Она много сделала, сохраняя очарование свежести и параллельно приобщения к тайнам бытия. На пороге роли актриса часто словно задумывается. Возможно, в такие минуты она ищет и утверждает для себя связь новой героини и живой жизни. Расхожие приемы не для нее.

Свою актерскую биографию Анна Михалкова выстроила сама, собственными руками, ни разу не использовав «родительский капитал». Если не учитывать генетику, подарившую ей талант, волю, широту мышления. И огромный вкус к жизни.

ЧЕЛОВЕК НА СВОЕМ МЕСТЕ

Михаил Пореченков

Многосерийная телевизионная картина Сергея Урсуляка «Ликвидация» стала поистине народным фильмом. Пожалуй, в истории отечественного телевизионного кино только «Семнадцать мгновений весны» Татьяны Лиозновой и «Место встречи изменить нельзя» Станислава Говорухина собирали такую огромную аудиторию и так прочно, надолго вошли в нашу жизнь.

Одним из точных психологических манков «Ликвидации» была загадка, которая практически с первых серий держала зрителей в плену: кто же тот таинственный шпион, умело внедрившийся в жизнь послевоенной Одессы? Кто этот незримый преступник, убивший старого товарища главного героя картины, Давида Гоцмана, бывшего вора «Фиму-полужидка»? Кто, наконец, на связи с людьми, оставленными немцами в глубоком подполье, чтобы внезапно поднять смуту в городе? Зрители предлагали свои варианты, гадали, искали меты, улики, которые могли бы указать на того или иного персонажа…

Признаюсь — я была в их числе. Дома, после просмотра очередной серии, на этот предмет возникали яростные споры. Мои подозрения все больше падали на заместителя военного прокурора Виталия Баринова, сыгранного Михаилом Пореченковым. Красивого, статного, обаятельного мужчину. Верного товарища. Сильного, смелого, открытого… Что стало причиной, лишавшей этого героя моего доверия? Поверьте, даже не какие-то сюжетные подробности, которые давали бы на это право. Те, что всплыли в памяти, когда именно Виталий Баринов оказался именно тем страшным, изощренным, неумолимым убийцей. Меня почти изначально смущал абсолютный позитив Баринова, его идеальная положительность, как говаривали в советские времена. Потом поняла — актер тонко акцентировал этот великолепно ограненный позитив, так, чтобы товарищ прокурор выглядел ходячим нравственным кодексом, заставляя нас все же сомневаться в его светлом облике. Даже в те минуты, когда Баринов, отпечатывая до блеска начищенными сапогами твердый строевой шаг, шел на свидание к любимой женщине Антонине, ни разу не забыв купить ей цветы… Когда он смотрел на Давида Гоцмана по-собачьи преданным взглядом… Увы, как раз в эти минуты во мне начинала шевелиться и расти недобрая мыслишка: а тот ли он на самом деле? Уж больно хорош этот роскошный военный юрист! Хорош до невозможного, во что до конца невозможно было поверить.

А ведь так оно и случилось, когда только в финале открылось истинное лицо Баринова. К счастью, ни Сергей Урсуляк, ни Михаил Пореченков не опустились до ликующего разоблачения врага, как это нередко бывает при подобных сюжетных поворотах, и мгновенно стираются все ранее заявленные достоинства персонажа: отрицательный — так уж отрицательный без пощады! Никаких ему скидок! К их чести, режиссер и актер позволили Виталию Баринову остаться все тем же сильным, умным, смелым. Но глубоко спрятанная, постоянно клокочущая в нем ненависть к советской системе, главный движитель его поступков, намерений, планов, не дали ему душевного покоя, возможности быть милосердным хотя бы к женщине, которую он все-таки любил… Казалось, Баринов захлебнулся в жажде мщения, идя по острию ножа на пути к цели.

Пореченков играл финал широко, раздольно, он был даже по-своему счастлив, сбросив наконец маску, свободный наконец от притворства, он стал самим собой…

Актер удивил зрителей, особенно тех, кого он уже успел к этому времени заковать себя в представлении о Пореченкове как о милейшем, забавном «агенте национальной безопасности» Лехе Николаеве, отказавшись видеть у Пореченкова иной потенциал, верно оценить его талантливое озорство на экране, любовь к острой форме, знакомую театральной публике способность актера передать внутреннюю подвижность характера его героев.

В принципе в застывшем зрительском представлении об актере нет ничего удивительного, особенно в век всеобъемлющей власти телевидения, формирующего своеобразную собственную эстетическую систему (если слово «эстетика» имеет право на существование в данном случае), определенный взгляд телеаудитории, ее пристрастия. Жертвами, соответственно, становятся актеры, втиснутые в рамки полюбившегося публике героя, чему чрезвычайно активно способствуют сериалы. В результате появились в большом количестве так называемые «медийные лица», калифы на час, которые в итоге часто оказываются жертвами первого своего успеха. Наиболее мужественные и одаренные артисты, способные без опасных иллюзий смотреть в собственное будущее, справляются с таким недобрым искушением. Причем не всегда ради этого отказываясь от работы в кинотелевидении, но относясь к этому строго избирательно.

Все это впрямую относится к Михаилу Пореченкову, противопоставляющему себя подобной зависимости и оставаясь равным самому себе и своему таланту.

Телевидение пришло в его жизнь после того, как были сыграны первые интересные роли в театре и менее значительные в кино, так или иначе дающее актерам больше вариантов творческого существования. В родном городе Пореченкова, Санкт-Петербурге, его имя стало достаточно известно именно театралам, как и имя его сокурсника и ближайшего друга Константина Хабенского. Оба они — ученики замечательного петербургского педагога и режиссера Вениамина Филыитинского. Сыгранный ими дипломный спектакль «В ожидании Годо» по пьесе Беккета был удостоен одной из самых престижных театральных премий «Золотая маска» за режиссуру и актерский ансамбль.

Из моего интервью с Михаилом Пореченковым:

— Казалось бы, после такой награды вы изначально должны были ощутить свою близость экзистенциальной драматургии? С другой стороны, человек у Беккета лишен всякой привлекательности и социальной принадлежности? Того, чем обычно сильны ваши герои?

— А я актер характерный, комедийный даже, играю все. — Таково краткое резюме Пореченкова.

Впервые склонность к характерности подметил в нем немецкий режиссер Андреас Клайнерт. Он пригласил недавнего выпускника Ленинградского Государственного института театра, музыки и кино на роль русского солдата в картину «Neben die Zeit» («Рядом с временем»). Время действия фильма — вывод советских войск из Германии. Советский солдат, влюбленный в немецкую девушку, решает остаться на чужой земле. Он попадает в обитающую в крохотном городке приличную бюргерскую семью, которая вполне довольна своей участью. Однако это не устраивает бывшего нашего солдата. В его представлении «настоящая жизнь» возможна только в столице, в большом городе. Всеми силами стремясь к цели, он разрушает устойчивый быт новой для него семьи, за что его убивает брат девушки.

Картина «Рядом с временем» обошла стороной российский прокат. Однако была известна за пределами Германии, в Европе, особенно после того, как получила премию Международного кинофестиваля в Сан-Себастьяне.

И все же какие-то отзвуки, видимо, донеслись до нас. Во всяком случае после съемок у Андреаса Клайнерта российские режиссеры стали предлагать Пореченкову роли отнюдь не положительного плана. Были эти роли в основном эпизодические, по сути, роли одной краски, некие штрихи на общем пространстве картин. Это был мужчина, обремененный проблемами женщин, жаждущих, так сказать, оплодотворения (фильм «Колесо любви»). Профессиональный бандит, коротко мелькнувший в картине «Тело будет предано земле, а старший мичман будет петь». И еще один бандит (наверное, к этому подталкивала режиссеров молодецкая стать молодого актера), на этот раз бандит, сам сексуально весьма озабоченный, из фильма «Горько!». В одной из серий «Улиц разбитых фонарей» герой Пореченкова убивал свою сожительницу и прибирал к рукам ее бриллианты…

Шли нищие и горькие 90-е годы XX века. Молодой артист играл поначалу на сцене «Театра на Крюковом канале», затем — Театра имени Ленсовета. Был там Геликоном в «Калигуле» Камю, Присыпкиным в «Клопе» Маяковского, Расплюевым в «Смерти Тарелкина» Сухово-Кобылина. Кино в то время присутствовало в жизни Михаила в качестве подножного корма — будем называть вещи своими именами. Но в какой-то момент количество (впрочем, масса его не была особенно внушительной) начало переходить если не в качество, то в определенную известность имени актера. Продюсер Александр Капица, первооткрыватель на ниве ментовских сериалов, решив повторить успех «Улиц разбитых фонарей», снимает новый сериал «Агент национальной безопасности», принципиально иной, нежели знаменитые «Улицы…»