Во имя справедливости - Андрей Станиславович Нуждин

сторону Прыща. Наросты догоняли. Они быстро надувались, следуя за людьми по пятам.

Боцман размахнулся и веером швырнул горсть болтов в самую середину ловушки. Вновь зачпокало, на этот раз волна пошла прочь от бегущих проводников, навстречу первой. Оба сталкера выскочили из аномалии и без сил упали на траву.

– Встречный пал, – пояснил ветеран. Котэ кивнул.

Тяжело дышащие сталкеры вытирали мокрые от пота лица, ночной ветер пробирался под расстегнутые вороты. Кое-как поднявшись, проводники вернулись к своим вещам.

– Ну, с хабаром, – поздравил друзей Боцман.

– Спасибо за помощь, будем должны, – кивнул Швед.

– Да вы и так нам помогаете, – махнул рукой ветеран. – Ладно, за сегодня мы в расчете, Зона знает. А завтра будет новый день.

– Зона знает, – кивнул Рогоз. – Благодарю, сталкеры.

До схрона дошли без приключений. Взволнованный Кондуктор сидел у парадной.

«И где вас носило? А, понятно, сталкер везде аномалию найдет. Я уже замерз тут ждать, хотел бежать на поиски!»

«Так шел бы в квартиру. Сам вылез, а теперь ругаешься».

«Да ну ее, там Весельчак. То ругается, то хохочет, то во всех подряд превращается. Мне некомфортно».

«Не ночевать же теперь на улице. Ну, найди другой схрон».

«Ладно, вы вернулись, теперь можно и возвращаться. Пошли».

– Эй, вы чего там встали? – удивился Швед. – Поднимайтесь, хватит на сегодня приключений!

– Да, идем! – отозвался Боцман. – Пописать остановились.

В схроне царило напряжение. Парни забились по углам и хмуро ковыряли сваренную картошку, перед ними стояли еле початые банки с тушенкой. Кондуктор сел и облизнулся.

– Что, наш плохой знакомец и вел себя соответствующе? – кивнул на пленников Боцман.

– А ты думаешь, мы ему рот заткнули из юмористических побуждений? – мрачно отозвался Слепыш.

– Кто вас, молодых, знает. Не у всех здоровое чувство юмора, да еще и город давит на психику.

– Дубогорск по степени депрессивности ни в какое сравнение не идет с плененным вами злодеем! Не человек – прыщ на седалище! – разразился гневной тирадой Баюн, его поддержал Грамотей.

– Дозвезделся, – коротко подтвердил он. – Никакой мо́чи нет.

– Филолога ответ, – устало произнес Котэ. – Кстати, о прыще. Покажете, что вы там собрали?

Проводники достали контейнеры. У Шведа оказалась «лазурь» – довольно редкий артефакт, обладающий полезным свойством заживления различных ожогов: от термических до химических.

Матовый голубой цвет напоминал снег, лежащий под тусклым уличным фонарем. Казалось, «лазурь» на ощупь должна быть ледяной, но на самом деле холодить артефакт начинал лишь при соприкосновении с повреждением на коже, облегчение наступало практически моментально.

А вот Рогоз нашел нечто невообразимое. Это был темно-серый брусок прямоугольной формы размером с ладонь, на срезах цвет менялся от бежевого до коричневого.

Артефакт будто состоял из слоев. Шероховатая пористая поверхность напоминала по структуре кусок хлеба и мерцала хаотично сменяющимися цветами радуги.

– Это что за изделие аномального творчества? – удивился Швед.

– Никогда такого не видел. – Боцман озадаченно почесал затылок и полез в базу данных ПДА. – Сейчас погляжу. Так, основные признаки: похож на хлеб. Ничего нет. Разноцветно блестит. Нет. Мерцает. Нет.

– Переливается, – подсказал Баюн.

– И снова ничего. Значит, что-то новое! Поздравляю, Рогоз!

– А если это одна из реакций Зоны на «внешние раздражители?», – ответил проводник. – Ну как возьмет и взорвется?

– Заканчивай каркать! Убирай в контейнер и думай, как назвать, – предложил его напарник.

– Да, так ничего и не нашел, – подтвердил Боцман и перестал мучить наладонник. – Странно, тут столько народа ходит, неужели еще никто не нашел такой же штуковины? Аномалия-то вполне доступна для исследования.

– Честно говоря, она появилась всего несколько дней назад. Мы с Рогозом как раз в ходке были, когда пришла новость об этом. Завтра хотели сходить поглазеть.

– Аномалии лезут, будто прыщи, честное слово. Зона на самом деле больна, вот и выдавливает из себя заразу.

«Котэ, мы же кушаем!» – взвыл Кондуктор, он доедал уже вторую банку, филологи с легкостью поделились, самим кусок в горло не лез.

«Прощенья просим! Приятного аппетита!»

– Точно, сообщение об аномалии есть в базе. Угадайте, как ее назвали.

– Подожди, не говори, не порти коту ужин! А артефакт нужно назвать, пока не опередил кто. Рогоз?

– Ну, даже не знаю. Мякиш?

– Правильно, артефакт, похожий на хлеб, – либо «мякиш», либо «буханка», – с сарказмом высказался Швед. – Напарник, думай, включай воображение. Или помощь зала возьми.

– У меня после ужина голова не работает, – открестился Слепыш, – на ум только ерунда всякая лезет.

– Может, филологи что подскажут? – смутился Рогоз.

– Не следует именовать дар аномалии, не ведая его чудодейственных свойств, – объявил Баюн.

– А если другой возможности не представится? Вдруг он действительно ночью бабахнет? Все будут спрашивать: как они погибли, почему? А другие ответят: мол, артефакт нашли злонамеренный. Что за артефакт? Да кто его знает, безымянный.

– Тоже правильно, хоть и вряд ли подобное произойдет. Ну, извольте. Как вам название – «коврижка»?

– Здо́рово! Швед, помнишь, ты сказал, что ни за какие коврижки не поперся бы ночью по Дубогорску? А раз пошел – на́ тебе, держи! Молодец, Баюн!

– Прости, Рогоз, – повинился филолог. – Не со зла я у тебя эту честь отнял.

– Да подумаешь! Сейчас выложу его в базу, и хватит с меня.

Ужин продолжился. Хозяева схрона извинились за то, что бросают гостей, и отправились спать, две ходки за день оказались выматывающим делом.

По настоянию Боцмана развязали Джокера и вручили ему миску с едой. Изможденный музыкант не стал отказываться.

– А с этим что делать? Ужинать он вряд ли будет, как я подозреваю, – предположил Котэ. – Да, Весельчак? Не будешь?

Парень не издал ни звука, но горящие злобой глаза сказали за него.

– Ладно, тогда ответь на пару вопросов.

Котэ выдернул кляп и отшатнулся, когда Весельчак обернулся Миной.

– Обойдешься, сталкер. Лучше убей меня, пока можешь, иначе я с тебя шкуру спущу!

– Хоть объясни, что не так? Зачем ты в Гавани на меня напал, я тебя знать не знаю. – Котэ было не по себе от того, что он видел перед собой.

– Ты убийца!

– Возможно. Мне приходилось убивать. А сам ты кто? Зачем кота в аномалию бросил? Офигенно мужской поступок.

– Я хотел, чтобы тебе было больно. Чтобы ты почувствовал хоть немного того горя, которое я ощущаю каждую минуту!

– Так попытался бы меня в «грозовик» столкнуть, вот тебе и горе. А кота мы еле спасли, придурок. – Котэ начал заводиться, заодно полегчало, проще стало переносить ненависть в глазах Мины, хоть и ненастоящей, но очень похожей на подругу. – Заодно расскажи, зачем тебе медикаменты. И «мозгоправ».

В глазах лже-Мины на секунду мелькнуло замешательство, но тут же вновь вернулась ненависть. Весельчак отвернулся и больше не произнес ни слова.

– Хорошо, пока оставим. Может, Джокер нам что-нибудь путное расскажет?

– Да что тут говорить, прав Весельчак. Ты убийца.

– Ну, пусть так. Технически меня можно и убийцей назвать, а по сути… Знаете, я убивал и до Зоны, и в Зоне, но особо по этому поводу не переживаю. За Периметром каждый «мой» мертвец был врагом, заслужившим смерть своими делами. И когда я ушел, не изменил себе. Бандиты, мародеры, наемники