Химера. Последний поход (СИ) - Кузиев Эд

— У кого именно ты хочешь забрать цепь, Зорий? Мы можем решить между собой, чей огонь не так ярок. И ослабевший добровольно сложит с себя полномочия. — говоривший был уверен, что его послушаются, но сделав привычный шаг, тут же получил удар.

— У всех троих. Толстое бревно горит также, как и три маленьких палки. Вы отсырели и покрылись плесенью, владыки. Много шума, мало жара. За последний десяток лет ни одного чуда, трижды пропущены ордынцы. Обмен с Афанасьевыми оскудел, а с каликами и вовсе не встречаемся. Где обещанный пир для Отца-Огня? Где разгул для пламенеющей души? Мы задыхаемся от смрада собственного дыма, новые искры тухнут, даже не успев как следует разгореться. — распалялся Пепельный.

— Что значит троих? А кто два других огня, что бросают нам вызов? Править одному не по нашим правилам, кем ты себя возомнил. — раздался истеричный голос с другого окна.

— Я есть Аташ Адуран. Мне не нужны слуги и подавальщики. Не нужны почести и поклоны. Я хочу спалить Орду, а их пеплом выстроить храм Отцу и Матери. — выкрикнул Зорий. От восторга толпа закатилась в истерике. Многие срывали с себя плащи и куртки, паря на морозе вспотевшими телами, тут же загорались жаровни и костры. Казалось, что весь город загорелся. Справа от меня разбили горшок и вскоре подожгли. От жара защипало лицо, и затрещали едва отросшие волосы.

— Я иду к тебе, ярый. Принимаю твой вызов. — раздался третий голос. Ждать пришлось недолго. В окружении десятка тиунов на сковородку вышел еще крепкий, хоть и умудренный сединой старейшина. Широкий в плечах, покрытый множеством шрамов. Ярко рыжая борода, заплетённая в косичку, покоилась на мощной груди. Живот перетянут широким поясом, а в руках играл полуторный меч с волнистый лезвием.

— Наконец-то хоть кто-то решил растрясти это болото. Не умри быстро, Зорий. Дай мне насладиться сечей. — прокричал здоровяк.

— Я рад, что ты принял вызов, отец. Мне было бы больно знать, что Я сын труса. — отозвался Пепельный, раскручивая меч и разгоняя кровь по жилам.

— Что с твоим лицом, сынок? Ты белый, как снег. Где твоя ярость и задор. — сближаясь, прошипел бородач.

— Угостили на празднике болотной травой героя, но Отец-Вечный-Огонь уберег для этого мига. Я все тот же непокорный сын, что и был раньше. — с грустью поведал Первый факел, надрезая ладонь левой руки.

Далее произошло то, что Я не в силах объяснить. Кровь, что потекла из отворенной ладони, на клинке вспыхнула красным огнём. В очередной раз Толпа сошла с ума.

— Добрый знак, Зорий. Значит можно биться в полную силу, не подведи старика. — здоровяк повторил действия Пепельного, поджигая свой меч. — К бою! За цепь Владыки бьемся насмерть.

Сделав быстрые шаги, рыжебородый нанёс стремительный удар, что располовинил бы овцебыка. Но на том месте уже никого не было. Факел отскочил в сторону, успев слегка зацепить плечо противника. Кровь брызнула, раскрасив веером закопченный снег.

— Славный выпад. Не зря Я гонял тебя. Такому и не жаль цепь передать — раскручивая меч, постоянно меняя углы атаки, старейшина наседал, так же яростно претендент отбивался. Длина меча позволяла держать Зория на расстоянии, заставляя сближаться в опасной близости от смертельного лезвия. Скорость против мощи, опыт против напора. Между тем бойцы начали выдыхаться, а Пепельный ошибаться.

Старик поймал встречный финт на лезвие меча, оттянул его в сторону, а затем саданул плечом Зория. Удар откинул тело на снег, а следом уже летела смертельная сталь. Откатившись в сторону, сын резко вскочил на ноги. Ушибленная грудь наливалась синяком.

— Тебя уже можно прочитать. Поединок это не рубка, где десяток связок и реакция решают. Думаешь ты первый, кто бросил вызов? Я рубил каждый месяц первый год своего владычества. Потом реже. Этан сжёг немало достойных. Но вот последние десять лет были скучные. Ты выдохся, твой огонь тускнеет. Ещё пару сшибок и тебя можно просто задушить. Подумай, готов ли ты быть лучше меня для блага града? — бородатый старик наслаждался унижением, он был уверен в своей победе.

— Помоги ему, Босик. Прошу тебя. — взмолилась за спиной Лесма.

— Не Я твой ссуженный, а он. Держите прощальный подарок. — нырнув в Дар, внимательно рассмотрел здоровяка. Талант указал мне увечья и слабости старого тела воя. Подсветив Пепельному правое колено и шрам на шее противника, Я развернулся и ушёл к алтарю. Не успев дойти до ворот, услышал громкий крик боли Зория и выдох толпы. Склонив голову, смело толкнул дверь. Уже в спину мне раздался требовательных голос.

— Я, Зорий Пепельный, Владыка цепи Огнива, вызываю на ристалище Этана Огнедышащего.

******

Огонь алтаря успокаивал. Капли падали не равномерно, создавая подобие дождя. Не к месту вспомнил Матушку, Я обещал поминать её каждый раз, когда пойдёт дождь. В этот раз дождь был чёрным и пах кострищем. Как там она? Приняла ли Мать-Сыра-Земля, проводила ли за Грань? Мои грустные мысли развеялись от удара в дверь.

— А Я сказал, чтобы ты отрёкся от цепи на Алтаре Огня. Людская память коротка, нет ей большой веры. — толкая вперёд себя лысого и высохшего старика, шёл Зорий, за ним следовал толпа. Новый Владыка был плох. От плеча до пояса тело перечеркнула рванная рана, а левый глаз залит волдырем от ожога. Тем не менее, тащил он последнего старейшину вполне споро.

Пустое помещение быстро наполнилось людьми. Вновь защелкали Огнива, высекая искры из трута. Десяток ударов сердца и ярко зажглись огни.

На коленях у алтаря стоял старик и трясся от ужаса. Рядом Зорий истекал кровь, держа меч у шеи склонившегося.

— Я, Владыка цепи, Огнеслав Бурый, отрекаюсь от владычества ради поддержания мира в городе. Клянусь не чинить вреда новому Владыке. Пусть Отец мне будет судьёй, а не люди. Доволен, убийца и поджигатель? С кем ты будешь править? Ты хоть что-нибудь понимаешь в устройстве города и в его порядке? Убери меч, нет больше надо мной твоей воли. Всё в руках Отца. — старейшин откинул меч из ослабевшей руки самодержца и встал с колен. Презрительно осмотрев свидетелей, отвернулся от них, направив свой взгляд в алтарь.

— Отец молчит, может спросим у Матери? Поведай нам, жрица. — хрипло просипел Пепельный.

— Без борьбы откинув цепь, этот старик нарушил клятву. Его ждёт Отец для суда. — произнесла Лесма. Зорий глянул на неё недоуменно. На что жрица лишь усмехнулась и крикнула:-Без промедления!!!

Огнеслав испуганно обернулся, для того, чтобы увидеть хохочущего Безумного Владыку. Через миг, в его спину впечаталась нога Зория. Нелепо взмахнув руками, тело перевалилось через стенку алтаря и через мгновение вспыхнула. Лесма глянула куда-то наверх и чуть заметно кивнула.

Капли забарабанили все чаще, пока и вовсе не полились тонкими струйками, а в алтаре сгорала заживо старая власть. Треск пожираемой огнём плоти и запах паленной кожи погнал меня из помещения на свежий воздух, со мной выбежал все афоньки и возничие.

— Нам нужно уходить срочно. Я ничего не понимаю в этом бардаке и скоро лишусь рассудка. — вращая обезумевшими глазами, прокричал Альберт. Спеша к саням, мы пересекли место поединков. Два тела лежали на сковороде. Отец Зория лежал обезглавленный, а У Этана Синий Огонь обглодал лицо.

— Альберт, ты помнишь наш план? Я уезжаю первым, вы спустя час. — держа за плечо побелевшего Кривошеина, кричал ему в лицо.

— Да-да. План… Плана нужно придерживаться. Надо срочно все записать, ничего не упустить. Составить новый план и… — невнятно бормотал Альберт. Я махнул на него рукой и направился к Пароме.

— Петро, правь на восток, может повезёт и мы увидим молодое солнце….

****

— Второй раз вижу, как горит Синий Огонь и второй раз ими сжигают людей. Будто тварей и орды им мало… Как же так, Септории? Он отца убил! Он всех старейшин извел! Помыслить только. Чтобы у нас кто-то хотел смерти всех Отцов-Основателей, а тут каждый второй. — сокрушался возничий, не находя себе места. Я не стал его переубеждать и говорить что знаю таких в нашем граде.