Дмитрий Самозванец - Пирлинг

В своих пожеланиях Дмитрий шел дальше Сигизмунда. Члены судилища заволновались. Заскрипели перья. Появились на свет целые трактаты. Одна из подобных диссертаций, может быть самая важная, дошла до нас. Мы говорим о произведении Камилла Боргезе, будущего папы Павла V. Это — автограф; автор его полон учености и пишет в строго схоластическом стиле. Самые отвлеченные истины не устрашают его; он разбирается во всех тонкостях естественного права. В цитатах он неистощим. Отцы церкви и знаменитые богословы, канонисты и св. Августин, св. Фома и Суарец, Каэтан и Барбоза, Ледесма и Сильвестр следуют один за другим, все свидетельствуя в его пользу. Князь церкви приводит точнейшие тексты. Он искусно сопоставляет их и делает необходимый логический вывод. Отказывается, в некоторых случаях и при известных условиях дозволяется принимать св. дары из рук всякого священника, будь он еретиком, схизматиком или даже предан анафеме. Лишь бы он получил свой сан законным образом. Естественно, возникал вопрос: почему во имя общего блага не сделать того, что дозволено бывает в частных интересах? Скоро мы услышим, как папа Павел V ответит кардиналу Камиллу Боргезе и рассеет его сомнения. В описываемое же нами время, когда события так быстро сменяли друг друга, Инквизиция медлила с ответом. Решение деликатного вопроса последовало лишь тогда, когда было уже поздно. Рангони еще дожидался его: но Дмитрий был уже коронован.

Как сказано выше, нет никаких оснований предполагать, что молчание римского судилища волновало царя. Не знаем мы и о том, чтобы Дмитрий попытался положить этому конец. Но его прежний духовник, отец Каспар Савицкий, ощущал некоторую тревогу совести. Нунций решил отправить его в Москву. Путевые издержки и расходы по содержанию Савицкого должен был принять на себя папа. Между тем могли возникнуть самые непредвиденные осложнения.

Создавшееся положение было во многих отношениях совершенно ненормально. Оно грозило всяческими недоразумениями. Спасти его могла только крайняя осторожность. Действительно, Дмитрий, как никогда, хранил тайну своего отречения от православия. Скрытому католику приходилось управлять православными и жить с ними, не вызывая ничем их подозрений или неудовольствия. В противном случае все будущее церкви могло погибнуть, и предполагаемый союз с Римом был бы обречен на крушение. Ввиду этих обстоятельств, какой политики следовало держаться? Какие можно было делать уступки? И далеко ли можно было идти по этому пути со спокойной совестью? Какие запутанные и щекотливые вопросы! Савицкий не доверял самому себе; он изнемогал под тяжелым гнетом ответственности. И вот, чтобы снять с себя это бремя, от поверг на усмотрение папы следующие пункты.

1. Пока ведутся переговоры о соединении с католической церковью, можно ли с чистой совестью допустить, чтобы Дмитрий причастился святых тайн из рук православного иерарха, раз принимается в соображение благодатная сила восточного обряда?

2. Можно ли Дмитрию присутствовать при церковных службах и религиозных церемониях, происходящих согласно национальному обычаю?

3. Позволительно ли ему воздвигать монастыри и православные церкви и делать в них вклады через третьих лиц?

4. Если представится необходимость, может ли царь принести клятву, что сам он хранит веру своих предков и желает ее соблюсти для всех своих подданных? Если это возможно, то в какой форме должна быть дана присяга?

5. Может ли царь клятвенно подтверждать льготы, противные интересам католической веры, и как ему поступать в подобных обстоятельствах?

6. Можно ли разрешить ему, согласно выраженному им желанию, чтение православных книг, по крайней мере, тех, которые не осуждают прямо католической церкви, а в случаях необходимости, и всех прочих?

Для того чтобы мотивировать свои вопросы и представить их в надлежащем освещении, отец Савицкий прибавляет, что:

1) Дмитрий — уже католик, и примирился с церковью;

2) это примирение скрыто от русских и, вообще, от непосвященных;

3) будет утрачена всякая надежда на единение церквей и могут произойти роковые события, если царь, по крайней мере, вначале не скроет своего отречения;

4) придется признать недействительными и не имевшими места известные обещания, данные, по слухам, Дмитрием под клятвой, которые он, конечно, не в силах будет выполнить. Такова, например, уступка Северской земли королю польскому и уплата значительных сумм.

За отсутствием других достоинств, записка отца Савицкого ясно изображает состояние его души и передает его колебания.

Основная точка зрения отца Савицкого совершенно тождественна со взглядами Поссевина, развитыми в знаменитых прениях с Иваном Грозным. Савицкий смотрит на соединение с Римом не как на новшество, а как на возвращение к вере предков, к вере св. Ольги и св. Владимира. Их обоих он считает истинными католиками, так как они жили до Михаила Керуллария и окончательного разделения церквей. Теория весьма простая; однако же русские упорно не желали ее принять. Кроме того, она и не устраняла всех затруднений.

Сомнения Савицкого относительно границ его власти и возможных уступок оставались не разрешенными. Надо отдать иезуиту справедливость — он поступал искренне, когда высказывал свои сомнения и просил, чтобы ему указали путь, по которому надо идти. В его записке мы находим еще одно практическое суждение, очень определенного характера. Несмотря на свой патриотизм, Савицкий понимал, что, едва признанный, царь не может уступать другим своих владений и расточать государственное достояние. Таким образом, польский иезуит выступал в роли защитника неразделенной России…

2 июля 1605 г. Рангони сообщил кардиналу Валенти о сомнениях будущего царского духовника. Нунций просил папу взглянуть на дело снисходительней и шире. Пришлось обратиться по этому поводу к Инквизиционному судилищу; как всегда, оно не изменило своей обычной медлительности. Прошла удручающая жара каникул, миновала сентябрьская лихорадка, и лишь 13 октября члены трибунала собрались в Квиринал под председательством папы. Предварительно были собраны сведения о самом Савицком. Его коллеги дали о нем отзыв, как о человеке, достойном доверия, хорошем богослове и выдающемся администраторе. Этот отзыв был принят к сведению; он же указал и выход из затруднения. По окончании прений, вместо того чтобы дать какие-либо инструкции иезуиту, ему было предложено руководствоваться собственной его ученостью и опытом. «Пускай он перечитает канонические правила, — писал кардинал Миллино 5 ноября к Рангони, — и затем поступит согласно своей совести». Конечно, Савицкий не ожидал такого двусмысленного ответа.