На острие углы - Илья Стальнов

Наконец я понял, как хитро провел он меня. Я не мог сделать ни одного движения. Он парализовал меня, лишил способности сопротивляться, заговорив своим вкрадчивым голосом. Я был лишен возможности сопротивляться и находился теперь полностью в его власти...

* * *

Путы, которые стягивают мое тело - они не дают мне дышать полной грудью. Они давят мне на каждую частичку моего тела, наливающегося тупой болью и тяжестью.

Как это унизительно - быть беспомощным. И как противно всему моему существу находиться в чьей-то безраздельной власти...

Он мог делать со мной что захочет, а сомневаться в искренности его слов и в том, что он исполнит обещанное, у меня не было оснований. И я действительно еще прокляну тот час, когда появился на свет.

Недвижимый, как деревянный чурбан, я сидел, прикованный своей беспомощностью к скамье. Моя голова клонилась к подбородку, мышцы шеи задеревенели... Единственно, что еще подчинялось мне, - глаза

Зато чувства и мысли мои были ясны, и от этого было еще хуже, поскольку я в полной мере мог проникнуться отчаянием при мысли о том, в какую западню попал. Судя по всему, ни пытать, ни убить меня здесь Робгур не намерен. Для исполнения его планов меня нужно сначала доставить в монастырь. Как он намерен это сделать?

Хранитель не спешил Он обошел хижину, сдвинул ногой топчан, уселся напротив и стал бесцеремонно и настырно разглядывать меня. Это был не равнодушный взор Карвена, не иронический - Долкмена, не ожесточенный - Лагута. Я не мог понять, что кроется в нем. Я не ощущал ничего. С таким же успехом меня могла рассматривать римская статуя. Но все же за этим взглядом что-то было. Что-то непотребное и отвратительное.

Прошло несколько минут. Мы сидели неподвижно, будто заколдованные. Горбун тоже окаменел. В его фигуре, глазах было что-то неземное. Можно поверить в его слова, что он принадлежит двум мирам - духа и материи. А он все смотрел и смотрел, и теперь большую тревогу во мне вызывали не красочно нарисованные горбуном картины предстоящих пыток, а вот этот взгляд.

Мне на миг показалось, что Торк своей мертвой рукой опять коснулся меня...

И тут дверь с треском вылетела, на пороге, в длинном алом плаще, в пропыленной богатой одежде, в шляпе со страусиным пером возник Адепт. Горбун, опрокинув чурбан, стремительно вскочил на ноги.

- Сбрагво кузгаст, - на незнакомом языке прокаркал Хранитель.

Они встали друг против друга, оценивая противника.

- Оставь его мне, - прошипел как змея Робгур, сжимая эфес шпаги.

- Уйди, порождение Тьмы, заклинаю тебя именем Арбазга и Нугразга Пламенного!

- Оставь его мне!

- Уходи, исчадие Трижды Проклятого и Трижды Вознесенного, или ты погибнешь в бесславии и муке! - Адепт шагнул навстречу горбуну, вытаскивая длинный кинжал, на лезвии которого плясали красные руны.

Робгур нахмурился, взор его был прикован к лезвию, которое сильно смущало его. Но горбун был упрям.

- Он не нужен тебе, - вкрадчиво произнес он, глядя в глаза Адепту. Оставь его мне. Мой...

- Уходи! - воскликнул Адепт. Клинок светился все ярче, и теперь я понимал, что имеют в виду, когда говорят об огненном мече, бьющем в сердце зла. - Или разящее без промаха оружие отца Света пронзит тебя!

Робгур отступил на несколько шагов. Он не был напуган, а был как-то озадачен. Он прижался к стене, не отводя взгляда от кинжала.

- Хорошо, я уйду, - кивнул он. - Но я вернусь. Я приду за ним, - он обратил на меня свой взор бездонных глаз. - Помни, Хаункас, где бы ты ни был, кем бы ты ни был, куда бы ты ни попытался исчезнуть - на дно моря или вершине самой высокой горы, - я всегда буду твоей тенью.

Робгур взмахнул рукой.

Он не ушел. Он попросту исчез, будто сквозь землю провалился. Без вспышек, гари и запаха серы. Просто бил - и нет. Да, из тайн Ордена мне стала известна лишь небольшая их часть.

Обессилено вытирая пот со лба, Адепт пытался отдышаться. Казалось, что он пробежал не одну милю или выдержал бой на рапирах с сотней противников.

- Встань! - Он шагнул ко мне, провел кончиком пальцев по моему лбу, оцепенение оставило меня.

Вскоре я разогрел затекшие мышцы, унял дрожь в руках и коленях. И с некоторой обидой, "совершенно неуместной, произнес:

- Ты чуть не опоздал.

- Я успел вовремя.

- Что он хотел сделать со мной, когда смотрел мне в глаза?

- Не знаю. Это же Хранитель. - Адепт сморщился от боли и кончиками пальцев провел по своей голове, глубоко вздохнул, переводя дыхание, непроизвольно вздрогнул, подумав о чем-то. - Признаться, я не очень верил в их существование. Одна из легенд Ордена, одна из загадок великой битвы. Появляются они в переломные моменты, когда сгущается Тьма, и стараются ничем не проявить себя... Кстати, смею заметить, здесь оставаться опасно.

- Я уже в порядке. И могу идти...

Мы покинули хижину и вышли к протоптанной в лесу узкой тропинке. Около нее к дереву были привязаны две лошади.

Я вскочил в седло и с удовольствием наддал коня шпорами. Тот рванул вперед. Подальше, подальше отсюда!...

От этих проклятых мест мы скакали покуда хватило сил. Мы почти загнали лошадей, и когда стало понятно, что скакать дальше уже нельзя, на наше счастье леса расступились, холмы будто сдулись, пошли обработанные поля, и впереди замаячил небольшой городок.

В этом небольшом городишке, славящемся соляными промыслами, мы нашли отдых на чистом и аккуратном постоялом дворе. Там ко мне вернулся аппетит, и, за добрым ужином и бокалом пива, я рассказал обо всем, что произошло в монастыре. Повесть моя не слишком удивила Адепта.

- Что-то подобное я и ожидал.

- Ты знал, что мне суждено стать Кармагором, и, вместо того, чтобы убить меня, направил прямо в логово, где мне предстояло стать великим порождением врага человеческого? - изумился я.

- Нет, о Кармагоре я слышал лишь вскользь. Но я чувствовал, что Тьмой тебе предопределено назначение. Но и Светом тоже! Ты был на перепутье. Я ощущал, что только ты сам сможешь или уничтожить Цинкург, или стать его хозяином. Теперь ты - слуга Света.

- Ничей я не слуга. С меня довольно! - взорвался я, ставя со стуком на стол кубок и расплескивая по доскам белое вино. - Мне нужен лишь покой.

- Ничего не получится, - спокойно произнес Адепт. - Вспомни слова Хранителя. Он ненавидит тебя и рано или поздно сойдется с тобой в схватке.

- Как? Я схоронюсь на другом конце земли, я зароюсь так, что человеку не под силу будет найти меня.

- Человеку - не под силу. А Хранителю...

- Тогда лучше убей меня! Я не хочу описанных им мучений! Или защити меня!

- Вряд ли это возможно.

- Это что же выходит? - уставился я на моего друга. - Ты, использовав меня для своих целей, теперь безжалостно бросаешь меня на произвол судьбы? - мне было страшно обидно. - Видимо, я был не прав, отказываясь от Имени. Ваши законы столь же безжалостны!