Вестник (СИ) - Лисина Александра

Практически сразу после этого гул в ушах стал таким сильным, что я уже даже не понимал, прокричал мне что-то в ответ мрон или же мне просто показалось. Воплей гидры я тоже не слышал. Но подозревал, что присутствие оборотня в самом центре устроенного мною урагана ее сейчас должно волновать меньше всего.

Еще мне показалось, что в какой-то момент мои ноги и руки обхватили чьи-то толстые щупальца, тщетно пытаясь оторвать от алтаря. Но потом они отстали, хлестнув напоследок мокрыми ветками и вырвав из моей спины приличный кусок.

Что произошло потом, сложно описать словами. Но, думаю, я оказался на некоей границе, когда поток той силы, что продолжал вливаться в меня из алтаря и грозил разорвать на множество маленьких Вильгельмов, более-менее уравновесился с тем потоком, который я бездумно выбрасывал наружу. Он же, второй поток, в конечном итоге помог мне удержаться на ногах. Казалось, все это время он был мной, а я состоял только лишь из него.

Не знаю почему, но в ту ночь Саан меня изменил. Поддержал. Подарил ту самую опору, которой мне так не хватило. Если бы не он, мое тело не выдержало бы. Ему, как и предсказывал когда-то темный бог, попросту не хватило бы стойкости. Однако некоторая его часть в определенном смысле слилась тогда со мной. Я был им, а он мной. И его сила всецело принадлежала мне. Поэтому то, что разрушал первый поток, тут же восстанавливал второй, из-за чего моя плоть то полностью испарялась, то снова стремительно нарастала на кости.

Странное ощущение, если честно.

Веки я в конце концов закрыл, чтобы возвращающееся и тут же снова пропадающее зрение меня не отвлекало. Слух тоже пришлось отключить, потому что никакой информации раздающийся снаружи шум с собой не нес. Фактически все, что меня тогда составляло, — это на удивление ровный, размеренный поток мыслей, который позволял надеяться, что я как личность все еще существую. И ощущение того, что даже сейчас, когда я качался на самом краю, рядом был кто-то, кто крепко держал меня за руку.

А потом все внезапно закончилось.

Меня вроде как перестало штормить. Бьющий в ладони поток силы внезапно иссяк, а следом за этим начали постепенно возвращаться и чувства.

Первым ко мне вернулся слух. Правда, понял я это лишь потому, что шум в ушах внезапно стих, а вместо него установилась оглушительная, воистину мертвая тишина.

Затем я заново начал ощущать свое тело.

Наконец под веками полностью сформировались глазные яблоки, а перед внутренним взором заплясали первые цветовые пятна. Так что спустя пару минут, когда я все-таки открыл глаза, то оказалось, что я все так же стою, приложив ладони к огромной стеле. Вот только теперь от нее не исходило ощущение немыслимой мощи.

На пробу пошевелив совершенно целыми пальцами, я осторожно отнял ладони от камня и придирчиво их осмотрел.

Вроде бы все на месте. Кожа, кости… только спрятанные под ногтями иглы куда-то исчезли.

С остальным телом тоже все оказалось в порядке. За исключением того, что моя одежда окончательно превратилась в лохмотья, сапоги, судя по всему, все-таки расплавились, и теперь я стоял по колено в пепле, пытаясь нащупать пальцами ног остатки обгоревших подошв.

Наконец я сообразил поднять голову, чтобы оценить масштаб случившихся разрушений, и приятно удивился — как оказалось, собственно пещера почти не пострадала. В том смысле, что ни стены, ни потолок в ней так и не рухнули. И ни одна «сосулька» на мою голову за все это время так и не свалилась. Зато на том месте, где не так давно восседала многоголовая тварь, теперь красовался гордо торчащий вверх каменный шпиль без единого следа крови или плоти. Идеально черная поверхность, щедро покрытая ведьмиными рунами. Четыре грани. Безупречно выполненная форма. И никаких следов того, что внутри когда-то таилась сила мира мертвых.

Во всей остальной пещере тоже не осталось ни следа от обитавшей здесь нежити. Ни тяжей, ни «паутины», ни коконов… Только пепел — совсем еще свежий, рыхлый, вездесущий. И торчащие из него сгорбленные, скрученные, обгоревшие дочерна и изменившиеся до неузнаваемости фигуры, которые с жадностью тянули ко мне кривые руки и беззвучно кричали, распахнув клыкастые рты.

Хм. Похоже, армию вампиров мы все-таки нечаянно разбудили, и у них даже хватило времени добраться до стелы, чтобы попытаться меня остановить. Ближе чем на десяток шагов никто из них, правда, не подобрался. Но я вообще удивлен, что они умудрились выстоять. Концентрация силы вокруг меня была такой, что там не смогли бы уцелеть ни живые, ни мертвые.

Никто, кроме того, кого оберегал сам Саан.

Я мельком пробежался по фигурам вторым зрением и, убедившись, что они действительно мертвы, удовлетворенно кивнул. Остатков проклятия тоже нигде не было видно, так что если они не ушли наверх и не уничтожили ненароком население имперской столицы, то можно сказать, что вылазка прошла удачно.

Отдельно меня порадовали две вынырнувшие из пепла костяные гончие, которые, в несколько прыжков добравшись до стелы, тут же прижались ко мне зубастыми мордами, всем видом выражая бурную радость от моего возвращения. Однако окончательно я успокоился лишь после того, как из ближайшего тоннеля выбрался взъерошенный, покрытый щедрыми кровавыми разводами, но с виду невредимый оборотень и, оглядев пустую пещеру, небрежно махнул мне рукой.

Глава 22

— Ну и видок у тебя, — усмехнулся Миррт, когда добрался до стелы и по достоинству оценил произошедшие со мной изменения.

— Думаешь, у тебя лучше? — не остался в долгу я. — У меня хотя бы штаны на месте. А ты только сапоги и сохранил.

— Много ты понимаешь. Сапоги — самое важное в экипировке мужчины.

— Конечно. В них грязных ног не видно. А ногти можно неделями не стричь.

Мрон выразительно скривился, после чего подошел к ближайшему вампиру и пнул его ногой, отчего тот с тихим шелестом осыпался горкой пепла и больше не мозолил никому глаза.

Приняв это за намек, мои псы встрепенулись, радостно щелкнули зубами и принялись носиться по всей пещере, на полном ходу врезаясь в обгоревшие «статуи» и с неподдельным восторгом встречая каждое разлетевшееся во все стороны пылевое облако.

— Что с камнем-то будем делать? — поинтересовался оборотень, пока гончие расправлялись с трупами.

— Алтарь теперь неопасен, — прошелестел внезапно появившийся перед моим лицом Мор. — Камни — не люди, могут хранить в себе силу веками, но сами ею почти не пропитываются. Разлом я закрыл, излишки силы тоже вернул на место…

Очень хорошо. Значит, за население имперской столицы можно не волноваться.

— Поэтому теперь это не алтарь, а самый обычный камень, — заключил призрак. — Можете его разбить. А можете оставить как есть. Так сказать, в назидание.

— Ну уж нет, — не согласился я. — Как минимум руны с него нужно стереть, чтобы больше соблазна ни у кого не возникло.

— Для этого придется его расколоть, — заметил оборотень, оценив высоту шпиля. — Даже мне будет непросто туда забраться.

Я вместо ответа дунул на ближайшую горку пепла и улыбнулся, когда под пепельной шапкой оказалась еще одна горка, только не из праха, а из выстроившихся в подобие пирамиды костяных паучков. Проворно отряхнувшись, они перестали притворяться мертвыми, после чего одним движением рассыпались и, повинуясь мысленному приказу, кинулись к стеле, без труда вскарабкавшись на ее черные стены.

Поскольку пауков у меня было много, а их способности грызть скалы позавидовал бы даже профессиональный камнетес, то работа сразу закипела, а пещера наполнилась громким скрежетом, скрипом, щелканьем крохотных костяшек и шорохом осыпающейся каменной пыли, которой оказалось на удивление много.

Новое поколение пауков умело делать это во много раз быстрее, чем мои первые костяные помощники, так что дело двигалось быстро, а камень прямо на глазах очищался от посторонних элементов.

— Вот так, — заключил я, когда вместо рун на поверхности стелы остались лишь глубокие, ровные, старательно выгрызенные пауками дыры. — Не всякому можно доверить старые знания. И хорошо, что людей, кто в этом разбирается, почти не осталось.