АРХИПЕЛАГ СВЯТОГО ПЕТРА - Наталья Галкина

– Хотим! - вскричали мы с Настасьей со слаженностью сестер Федоровых. Он с необычайной живостью обернулся к нам. разглядел нас за секунду, захлопал в ладоши и крикнул нам:

– Браво! Браво, сударь! Брависсимо, синьора! Molto, molto bene! С вашей помощью мы и покажем, что есть театр, что есть волшебство, не будь я Бригонций!

Он вскочил, схватил нас за руки и увлек к малозаметной дверце в стене, противоположной фасаду с колоннами. Дверца распахнулась, повеяло тьмой, сыростью, запахом стружек, краски, грима, не определимым словами запахом театра. Мы оказались то ли в уборной, то ли в костюмерной, находившейся, судя по всему, на уровне оркестровой ямы сбоку от сцены.

– Друзья мои, я счастлив, что вы появились на моем пути в нужную минуту! Так являются только герои пьес, повинуясь причудливому ходу мысли автора. Если вы не против, мы сейчас разыграем с вами отрывок из пьесы, да только не из той, которую ожидают увидеть представители городских властей.

– А суфлер-то хоть имеется? Мы ведь ролей не знаем, - робко промолвила Настасья.

– Я буду и исполнителем, и суфлером, прекрасная синьора, с вашего позволения. Надеюсь, вы мне не откажете. Вы храбрые веселые люди, склонные любить все чудесное; к тому же вы влюблены; стало быть, нет ничего, что было бы вам не по силам.

– По-моему, мы с треском провалимся, - сказал я.

– В какой-то момент вы лично провалитесь, но безо всякого треска и опасности для жизни. Меня всегда называли великим мастером сцены: мои махины меня не подводили… если бы не козни… но это неважно. Шутки ради поработал я и над сценой Каменноостровского театра Смарагда. Верите ли. народ так испошлился за столетие, что никто и не помнит истинного назначения и смысла театрального действа.

Великий мастер сцены натянул бело-голубой балахон, надевая красную треуголку с бубенчиком и полумаску с причудливым носом; рот его полумаска не прикрывала. он быстро провел по губам алым гримом, под носом намалевал черные усы, переведя их в бородку, то есть замазав черным подбородок.

Мне достался тюрбан изумрудного колера с серебряным отливом и перышком, укрепленным сверкающим стразом, короткий ярко-зеленый плащ с синим в звездах подбоем. Настасья выступала в полумаске с китайскими прорезями для глаз, полумаска завершалась черной шапочкой с множеством торчащих в разные стороны золотых шпилек, розовом одеянии с прозрачной накидкой, веером в блестках.

– Китайская принцесса? - неуверенно спросил я. - Принцесса Турандот?

– Вы знаете эту пьесу? Фантастика! Превосходно! Она действительно китайская принцесса, загадывает загадки, вы отгадываете, вы жених, предыдущих неотгадавших женихов уже казнили, но она влюбилась в вас по уши и хочет за вас замуж. Ее имя не Турандот, а Люили.

– Мадам Тюлюлю в роли принцессы Улюлю, - сказал я Настасье.

– Люили, - поправил наш наставник, - но если вы будете путать ее имя, это не страшно, это одна из сцен, где допустима импровизация и даже желательна.

– А вы кто? - спросила Настасья.

– Я Бригелла, не будь я Бригонций, Бригелла из Бергамо, бывший жулик, неудавшийся поэт, ныне китайский придворный некромант, ваш наперсник, прорицатель, гадальщик и советчик.

– Как меня зовут? - спросил я.

– Барзах. Когда я махну платком, вы встанете на обведенный белым квадрат и после слов «провалиться мне на этом самом месте!» - провалитесь. Не бойтесь. Все будет хорошо.

– Я не боюсь, - промолвил я неуверенно.

– Люили будет сетовать на то, что она сирота, никто из родителей не может дать ей совет - как поступить, выходить ли замуж? Тут опять последует удар грома, и по сцене пройдет призрак ее отца. Призрак пройдет сквозь вас, не пугайтесь.

– Спасибо, я не хочу, чтобы призраки проходили сквозь меня.

– Да это не настоящий призрак, - сказал Бригонций-Бригелла, - настоящий - я; это артефакт, результат оптической иллюзии, созданной системой зеркал.

– Как в книжке "Занимательная физика"?

– Не читал.

Он инструктировал нас быстро, жестикулируя, гримасничая.

Над нами мерно заходили зрители: солдаты строевым шагом заполняли театр. Только первый ряд постоянно сбивался с ритма: там семенили, шаркали, топали, хромали, ходили туда-сюда: рассаживались члены комиссии, представители городских властей, строители, главный архитектор.

– Музыка будет? - спросил я.

– Маленький духовой оркестр, - бойко отвечал Бригонций-Бригелла, потирая руки, - играют в основном на похоронах; я их уговорил. Будет, будет музыка. По моему сигналу.

Он взял медные тарелки.

Настасья прикрыла рот веером. Я прижал к груди руку со свитком, где написано было приветствие китайской принцессе, а заодно и остальная часть роли. Сверху аккуратно и тихо постучали.

Бригонций изо всех сил шарахнул тарелки одну об другую, я оглох и ослеп одновременно, поскольку вылетел на сцену в луч ярчайшего голубого софита.

Изумленные зрители зааплодировали. Духовой оркестр исполнял «Прощание славянки». Я огляделся, приметив люк в полу сцены, увидев задник с мерцающими звездами, китайский розовый освещенный изнутри павильон, где восседала моя Илаяли, обмахиваясь веером, огромную луну за павильоном, летающих в воздухе птиц и бабочек, весьма меня напугавших; мне стало казаться, что одна из них непременно въедет мне в рыло посередине действия и я все испорчу.

Поэтому, оборотясь к павильону, я нагло запел, хотя меня о том не просили, мелодия известная, свой дурацкий текст я кое-как экспромтом начирикал на своем свитке.

У ней такая маленькая грудьи губы алые, как маки.Меня моя любовь послала в путь,я видел светлый Нил и Ганг во мраке.У ней татуировки на руках,у ней свои законы и повадки,и вот я тут, влюбленный принц Барзах,готовый выслушать китайские загадки.Все женихи ее давно мертвы,всяк недогадливый закончил жизнь на плахе,но мне без Люили моей, увы,все розы - прах, все девы - прах на прахе.И потому, хоть долог был мой путь,я счастлив, что судьба идет на убыль,что вижу эту маленькую грудь,и веер, и трепещущие губы.Загадочней любви загадки нет,ее никто разгадывать не станет.Ты мой вопрос - не я ли твой ответ?А если нет, луна меня помянет.

Когда я завершил свою песню, я неосмотрительно запустил свиток в принцессу, ловко поймавшую его и вскочившую с трона, и тут же сообразил, что вся моя роль теперь в руках Лиюли, то есть Люили или Улюлю, что я теперь никогда не выговорю, как ее звать. Солдаты одарили меня щедрыми аплодисментами (полагаю, за строчку про маленькую грудь); комиссия вертела головами: не повалится ли из-за таких аплодисментов какой-нибудь завиток лепнины.

Все аплодировали, покуда откуда-то сверху не донесся громовый голос Бригонция-Бригеллы: «Ты слишком занят собой, чужестранец, вспомни, для чего ты сюда явился. За тобой уже выстроилась очередь из других женихов. Поведай принцессе о своей стране, выслушай ее загадки и, если не решишь их, уходи к палачу, не заставляй ждать столько народу».

Делать было нечего, я немножко поврал принцессе про Самарканд, принцем коего я как бы являлся (за каким лядом перся я в Китай из Самарканда через Нил и Ганг, осталось моей маленькой географической тайною); я врал, и совершенно истово, что не нужен мне ни китайский фарфор, ни китайский порох, ни подданные, ни престол, а нужна мне она одна, и счастлив бы я увезти ее в Самарканд, где пьяные дервиши поют хвалу винам, а гюль-муллы славят розы мира, где небо бирюзово, все купола мечетей и минаретов бирюзовы, где на каждый пальчик ее надену я колечко афганской с прожилками бирюзы, а на шею ее повешу изумруды и лалы, а по ночам, пока считает она завитки на расписном бирюзовом потолке опочивальни, стану я считать родинки на теле ее. Солдаты опять оглушительно зааплодировали.

Принцесса маленько растерялась, вылезла из павильончика и загадала мне загадку: «Поле немерено, овцы несчитаны, пастух рогатый». Поскольку из рядов подсказывали наперебой, я бойко отвечал: небо, звезды, месяц, о солнце мое!

Тут сверху на сверкающем павлине спустился Бригелла.

Его появление сопровождалось маленьким фейерверком (по проходу забегали было пожарные с брандмайором, но быстро успокоились) и овацией. Он объяснил публике, кто он такой, а принцессу отечески пожурил за то, что задает она такие легкие загадки, нехорошо, нечестно, покойные женихи были ничем не хуже этого. Принцесса, однако, упорствовала, я ее очаровал, и загадала снова что-то простенькое, зал подсказал, я ответил, Бригелла махнул платком, я встал на люк и вскричал: «Провалиться мне на этом месте, если я не отгадаю третью загадку твою, о роза моя!» Тут я провалился, внизу меня встретил помощник механика, напомнивший, чтобы не слезал я с подъемника, а наверху Лиюли (или Улялюм?) препиралась с Бригеллой, плача и твердя, что она сирота и т. д. Бригелла на полутемной сцене произносил заклинания, появлялся призрак китайского императора, долженствующий указать дочери, за кого ей замуж идти, тут я возникал на сцене, призрак проходил сквозь меня, кивал головою. указывал на меня перстом и исчезал. Последнюю загадку, как ни протестовал Бригелла, принцесса шептала мне на ухо, я тоже отвечал ей на ушко, принцесса объявляла, что выходит за меня, разгневанный Бригелла (само собой, влюбленный в нее) превращал ее в толстую золотую бряцающую чешуей змею, она уползала под похоронный марш, Бригелла улетал, я оставался рыдать в павильоне, присвоив веер возлюбленной. Занавес.