Тайна моего двойника - Татьяна Гармаш-Роффе

– Очень, – признала я. – А у тебя с твоей – нет?

– Я ее люблю. Но отношения у нас сдержанные. У каждого своя жизнь. И никто не считает себя вправе задавать вопросы и тем более в нее вмешиваться…

– Куда ехать будем? – обернулся к нам таксист, про которого мы слегка забыли.

Я посмотрела на Джонатана.

– Может, прямо к этой даме, которую зовут Светлана… – хоть я и говорила по-английски, я не хотела произносить фамилию Зазориной, – лучше поедем?

– С чем, Оля?

– С моим лицом.

– Мало. Нужны факты. И ими, судя по записке Игоря, располагает эта акушерка. Едем в роддом.

Я продиктовала адрес, выисканный заранее в справочнике. Некоторое время мы молчали, я думала о маме. Наверное, такие отношения, как у Джонатана с его матерью, легче. Не так тесно связывают людей, следовательно, не так больно быть вдалеке, в разлуке… Вспомнилась песня из обожаемого мною фильма: «Если у вас нет собаки, ее не отравит сосед, и с другом не будет драки, если у вас друга нет…»

– Скажи мне, – обернулась я к Джонатану, – тебя ваши с матерью отношения устраивают? У тебя нет чувства, что тебе не хватает тепла, поддержки?

– Я об этом никогда не думал. У нас так принято. Теперь, когда я вижу ваши отношения, я начинаю думать, что, может быть, мы потеряли что-то важное в нашей цивилизации. Такая близость и теплота отношений выглядит очень привлекательно… Но в каждой ситуации, как всегда, есть свои плюсы и минусы: подозреваю, что в ваших традиционных связях между членами семьи очень трудно отстаивать свою независимость, свое право на одиночество, на частную неприкосновенность образа мыслей и действий… Я прав?

– Пожалуй. В целом. Но у меня лично с мамой никогда не было никаких проблем. Она умеет считаться с моей независимостью.

– Тем лучше, – закрыл тему Джонатан.

Глава 2

ХОЖДЕНИЕ ПО ТРУПАМ

Проехав несколько километров по Волоколамскому шоссе, мы отпустили такси. Серое каменное здание роддома имени Ленина – Ахматовой находилось в небольшом парке, где мы с Джонатаном погуляли минут десять, обсуждая, как и у кого будем расспрашивать об акушерке Куркиной. Женщина могла быть уже на пенсии, а могла и работать. В последнем случае наша задача упрощается: мы просто поговорим с ней, расскажем правду и спросим, каким образом и что она знает об этом. Но вот если она на пенсии… Надо будет как-то добыть ее адрес.

Наконец я решительным шагом направилась к дверям.

Увидев первую попавшуюся женщину в белом халате, я бросилась к ней и горячо заговорила с сильным английско-американским акцентом:

– Здравствуйте, мэм… Э-э-э… Товарищ… No, госпожа! Здравствуйте, госпожа! Я ищу Елену Петровну Куркину! Скажите мне, где ее можно найти, пожалуйста, please!

Женщина смотрела на меня во все глаза с таким изумлением, словно ей явился инопланетянин. Кажется, она ничего не поняла.

– Я ищу… – начала было я сначала, но она меня перебила:

– Я не знаю никакую Куркину. Вы меня понимаете? Не знаю.

– Но не может быть! Она здесь работала!

– Когда?

– Когда я здесь родилась!

– Она, должно быть, уже на пенсию вышла. Вам лучше к главврачу пройти. Вы понимаете меня? – нервничала женщина. – К глав-вра-чу. Вон там, в конце коридора, направо. Понимаете?

– Очень даже понимаю! Я говорю по-русски! Я родилась здесь!

На этом я решила закончить первую часть моего представления и, поблагодарив женщину, двинулась по коридору в указанном направлении.

– Только он тоже недавно здесь работает! – донеслось мне вдогонку.

Что ж, тем лучше. Если в истории этого роддома есть какие-то тайны, то новая главврачиха их вряд ли знает и мне будет легче узнать от нее про Куркину.

У меня в сумке лежала коробочка французских духов, приготовленных для той, кто сумеет мне дать информацию. Я, собственно, и предполагала, что этим человеком будет главврач, но мне как-то не пришло в голову, что это может быть мужчина.

Но он был мужчиной. Довольно молодой, очень южный, с нежными похотливыми глазами, он, увидев меня, расплылся в белозубой улыбке и радушно встал со своего стула, а уж услышав мой потрясающий акцент, так просто растекся патокой.

Слушая мою душераздирающую историю о том, как в недобрые советские времена акушерка Куркина подружилась с моей мамой и помогла ей окрестить ребенка, то есть меня, тайком, став таким образом моей крестной, которую я, уже давным-давно гражданка Юнайтед Стэйтс оф Америка, желаю теперь разыскать, он сочувственно кивал головой и, кажется, вовсе меня не слушал. Потому что едва я закончила свое повествование, как он немедленно поинтересовался, не хочу ли я с ним поужинать в одном изумительном местечке с настоящей русской кухней, по которой у меня, он предполагает, должна быть ностальгия.

Ответ мой заключался в том, что, пока я не закончу свои дела, у меня не будет аппетита и соответственно у него – шансов со мной поужинать.

– Сразу видно: американка, – польстил мне главврач. – Дело – прежде всего!

– Именно, – подтвердила я сурово.

– Ну, попробуем тогда разыскать вашу крестную…

Он нажал на кнопку селектора и попросил секретаршу принести ему архивы.

– Я бы с удовольствием показал вам Москву… Вы давно здесь не были?

– Давно.

– А приехали вы надолго?

Я колебалась. Сказать «нет» – значит заставить его поторопиться с его ухаживаниями. Сказать «да» – дать повод строить планы на встречи со мной…

Ну и пусть строит.

– О, да! Я ведь не турист, который приехал на week-end осмотреть Кремль. Я – я на родину приехал. И хочу здесь пробыть достаточно долго, чтобы ощутить свой корни…

Ну как? Он еще не плачет от умиления?

– Может, даже останусь тут жить… Если понравится.

– Конечно, понравится! Особенно если знающий человек покажет вам самое лучшее, что есть в нашем городе! Тогда вы просто не сможете устоять!

На мое счастье, вошла секретарша с папками в руках.

– Посмотрим, посмотрим… – пропел главврач, раскрывая скоросшиватели, пахнущие пылью. – Так-так-так… И пожалуйста, вот она, ваша Куркина! Она работала главной акушеркой. Записывайте адресочек… Это в Бибиреве… Может, переехала, но у нас новых сведений нет. Так как насчет ужина?

– Гляньте в окно, – сказала я ему. – Видите высокого красивого мужчину, который прогуливается у входа? Это мой муж. Спасибо вам за содействие.

И раньше, чем он оторвал взгляд от окна, я исчезла за дверью кабинета.

Снова такси, разбитые московские дороги, разлетающийся из-под колес грязный снег, перемешанный с солью и песком, серо-желтые сугробы вдоль обочин, облезлые блочные дома типовой застройки… Живешь здесь и всего этого не замечаешь, а съездишь вот так за границу, вернешься – и обидно за отечество. Особенно когда рядом с тобой иностранец, мнение которого тебе не безразлично.

Я глянула на Джонатана. Он сидел с закрытыми глазами, откинув голову назад. Состояние московских дорог и домов его явно не интересовало.

Выражение его лица мне показалось странным.

– Джонатан, – дотронулась я до его руки, – с тобой все в порядке?

Не открывая глаз, он поймал мою руку, заграбастал ее в свою ладонь, прижал к своему бедру и легонько кивнул. Прошло еще, наверное, минут пять, когда он наконец посмотрел на меня, и я снова подивилась необычайной красоте этих прозрачных, резко обведенных черными ресницами глаз.

– Мне хорошо, когда ты рядом, – проговорил он и снова закрыл глаза.

Мы притормозили у длинной, как колбаса, пятиэтажки. Попросив таксиста нас подождать, мы вошли в убогий обшарпанный подъезд, воняющий мочой. Я снова покосилась на Джонатана. Он то ли не обратил внимания – хотя это было бы затруднительно, учитывая запах! – то ли не подал виду. Наверное, это и называется корректность…

Искомая дверь обнаружилась сразу же, на первом этаже. Дверь нам открыла молодая миловидная женщина в переднике. Вслед за ней по тесному коридорчику полз на четвереньках годовалый малыш, глядя любопытными глазенками на нас.

– Добрый день. Елена Петровна Куркина здесь живет?

– Елена Петровна?.. А вы кто?

– Я… О, это целая история! – Я решила не менять версию, которую уже использовала в роддоме, только теперь я говорила без акцента. – Я ее крестница.

– Кто?!

– Крестница. Когда я родилась в роддоме, где Елена Петровна работала, она помогла моей маме меня окрестить.

– Никогда не слышала подобных историй!

Молодая женщина осмотрела нас подозрительно. На Джонатане ее взгляд задержался, и на несколько мгновений в нем вспыхнул чисто женский интерес. Она непроизвольно поправила волосы и сразу же, как бы спохватившись, отвела глаза.

– Простите, а вы ее дочь? – решила я перехватить инициативу.

– Невестка…

– Может, она вам просто не рассказывала? В те времена все это тщательно скрывалось, а теперь она могла просто и забыть эту историю… Но я, когда узнала, что у меня есть крестная, я сразу захотела с ней встретиться…