Аня из Зеленых Мезонинов - Люси Монтгомери

Аня трудилась усердно и систематично. Ее соперничество с Гилбертом было таким же напряженным, как в свое время в авонлейской школе, хотя на курсе об этом не было известно. Однако оно во многом утратило прежнюю ожесточенность. Теперь Аня больше не желала победить только ради того, чтобы нанести поражение Гилберту; скорее, она стремилась к этому ради гордого сознания честно одержанной победы над достойным противником. Победа стоила того, чтобы к ней стремиться, но теперь Аня уже не считала, что в случае поражения жизнь окажется невыносимой.

Несмотря на учебу, семинаристы находили время и возможности для развлечений. Много свободных часов Аня провела в Бичвуде, где по воскресеньям обычно обедала и ходила в церковь с мисс Барри. Последняя, как сама признавала, старела, но ее черные глаза не потускнели и на язык она осталась все так же остра. Впрочем, она никогда не оттачивала его об Аню, которая продолжала оставаться любимицей придирчивой старой дамы.

— Эта девочка Аня становится все лучше с каждым днем, — говорила она. — Я устаю от других девочек, они все так раздражающе и нескончаемо однообразны. А у Ани столько же красок, сколько цветов в радуге, и каждая из них кажется самой красивой, пока ею любуешься. Не думаю, что Аня такая же забавная, как в детстве, но ее невозможно не любить, а мне нравятся те, кого невозможно не любить. Это избавляет от множества хлопот в попытке заставить себя любить их.

А потом, прежде чем кто-либо это осознал, пришла весна. Там в деревне, в Авонлее, из-под сухих трав, все еще покрытых снегом, выглянули розовые перелески, а леса и долины окутала зеленая дымка молодой листвы. Но в Шарлоттауне усталые семинаристы думали и говорили только об экзаменах.

— Мне даже не верится, что учебный год почти кончился, — сказала Аня. — Прошлой осенью казалось, что еще много времени впереди — целая зима учебы. И вот на следующей неделе уже экзамены. Знаете, девочки, иногда мне кажется, что эти экзамены для меня самое главное в жизни, но, когда я смотрю на набухшие почки каштанов и легкую голубую дымку в конце каждой улицы, экзамены не кажутся мне такими уж важными.

Джейн, Руби и Джози, забежавшие на минутку к Ане, не разделяли ее взглядов. Для них приближающиеся экзамены неизменно оставались самым важным… гораздо важнее, чем почки на каштанах или майская дымка. Хорошо было рассуждать Ане, которая могла быть уверена, что уж лицензию-то она получит обязательно! Она могла позволить себе порой умалять значение экзаменов. Но когда от удачи зависит все ваше будущее — как искренне думали девочки, не совсем уверенные в своих знаниях, — вы не можете смотреть на этот вопрос философски.

— Я похудела на семь фунтов за последние две недели, — вздохнула Джейн. — И бесполезно говорить: "Не волнуйся!" Я даже хочу волноваться, это отчасти помогает… Когда волнуешься, кажется, что что-то делаешь. Было бы ужасно не получить лицензию, после того как всю зиму проучилась в семинарии и ввела родителей в такие расходы.

— Ну, мне-то все равно, — заметила Джози. — Если не получу лицензию в этом году, буду ходить в семинарию еще год. Мой отец может себе позволить учить меня и дальше. Аня, Фрэнк Стокли слышал, как профессор Тремен сказал, что Гилберт Блайт наверняка получит медаль и что стипендии Авери, скорее всего, добьется Эмили Клэй.

— Это может огорчить меня завтра, Джози, — засмеялась Аня. — Но сейчас я, честное слово, чувствую, что, пока фиалки цветут в долине у Зеленых Мезонинов, а маленькие папоротники поднимают головки вдоль Тропинки Влюбленных, для меня мало разницы, получу я стипендию Авери или нет. Я старалась изо всех сил и начинаю понимать, что означает выражение "радость борьбы". Самое прекрасное — бороться и победить, но немногим хуже — бороться и проиграть в благородной борьбе… Девочки, не говорите об экзаменах! Взгляните на этот свод бледно-зеленого неба над домами и вообразите, как оно, должно быть, чудесно выглядит над темно-пурпурными буковыми лесами за Авонлеей!

— Что ты наденешь на вручение дипломов, Джейн? — спросила Руби, глядя на дело с практической точки зрения.

Джейн и Джози одновременно поспешили с ответом, беседу отнесло и затянуло в водоворот моды. Но Аня, оперев локти о подоконник и прислонившись щекой к сцепленным кистям рук, с глазами полными мечты, не слушая разговора подружек, смотрела поверх городских крыш и шпилей в величественный свод закатного неба и сплетала свои мечты о будущем из золотой пряжи оптимизма юности. Все дали принадлежали ей вместе со всеми манящими радужными перспективами предстоящих лет — и каждый год вплетал еще одну заманчивую розу в неувядаемый венок.

Глава 36

Слава и мечты

В то утро, когда на доске объявлений в семинарии должны были вывесить окончательные результаты экзаменов, Аня и Джейн шагали рядом по улице. Джейн счастливо улыбалась; экзамены были позади, и у нее была приятная уверенность, что она сдала и получит лицензию; никакие иные соображения ее не волновали; у нее не было высших амбиций, а потому она и не была подвержена сопутствующему им беспокойству. Ибо мы платим за все, чего добиваемся и что получаем в этом мире; и хотя амбиции вполне заслуживают того, чтобы их иметь, удовлетворение их обходится недешево и платить за них приходится трудом, самоотречением, а порой тревогой и унынием. Аня была бледной и молчаливой; через десять минут она будет знать, кто получил медаль, а кто — стипендию Авери. За пределами этих десяти минут, как ей казалось, не было ничего, что заслуживало бы названия Времени.

— Как бы то ни было, одну из наград ты конечно же получишь, — сказала Джейн, которая не могла вообразить, как академическое правление могло бы оказаться настолько несправедливым, чтобы принять иное решение.

— Я уже не надеюсь на стипендию, — сказала Аня. — Все твердят, что ее получит Эмили Клэй, Я не хочу подходить к доске объявлений и разглядывать список у всех на виду. У меня не хватает силы духа. Я пойду прямо в женскую раздевалку. Ты прочитай объявления, Джейн, а потом придешь и мне скажешь. И я умоляю тебя во имя нашей давней дружбы, постарайся как можно скорее. Если я потерпела неудачу, прямо так и скажи, не старайся смягчить удар; и что бы ни случилось, не утешай меня. Обещай мне это, Джейн.

Джейн торжественно пообещала; но, как оказалось, в таком обещании не было нужды. Поднявшись по ступеням и войдя в семинарию, они увидели, что зал был полон мальчиков, которые качали Гилберта Блайта и вопили во весь голос:

— Ура! Блайт — медалист!

На мгновение Аня ощутила острую боль поражения и разочарования. Итак, она проиграла. Победил Гилберт! Да… Мэтью расстроится… он был так уверен в ее успехе.

И вдруг!

Кто-то закричал:

— Троекратное ура в честь мисс Ширли, стипендиатки Авери!

— Ах, Аня! — задыхаясь от волнения, воскликнула Джейн, когда они добрались до женской раздевалки среди громогласных приветственных криков. — Ах, Аня, я так тобой горжусь! Замечательно!

Затем их окружили девочки, и Аня оказалась в центре веселой группы поздравляющих. Ее похлопывали по плечу, ей пожимали руки, ее тянули, толкали и обнимали, и среди всего этого она успела шепнуть Джейн:

— Ах, как будут рады Мэтью и Марилла! Я должна сейчас же написать домой.

Вручение дипломов и наград стало следующим важным событием. Проходило оно в большом актовом зале семинарии. Здесь произносили речи, читали лучшие работы, пели песни, вручали дипломы, призы, медали. Были в зале и Мэтью с Мариллой, которые слышали и видели лишь одну выпускницу на сцене — высокую девушку в бледно-зеленом платье, с чуть раскрасневшимися щеками и сияющими, как звезды, глазами, которая прочитала лучшее сочинение. В публике на нее указывали и шептали, что это она получила стипендию Авери.

— Признайся, Марилла, ты рада, что мы оставили ее у себя? — шепнул Мэтью, когда Аня кончила читать свое сочинение. Это были первые его слова с того момента, как он вошел в зал.

— Да я уже не первый раз этому рада, — отвечала Марилла. — Как ты любишь напоминать о чужих ошибках, Мэтью!

Мисс Барри, сидевшая позади них, наклонилась вперед и коснулась зонтиком плеча Мариллы.

— Вы гордитесь девочкой Аней? Я очень горжусь! — сказала она.

В тот же вечер Аня вернулась в Авонлею вместе с Мэтью и Мариллой. Она не была дома с апреля и чувствовала, что не может ждать больше ни дня. Яблони стояли в цвету, и весь мир был свежим и юным. Диана ожидала ее в Зеленых Мезонинах. В своей белой комнатке, где Марилла поставила на подоконник цветущую комнатную розу, Аня оглянулась вокруг и вздохнула со счастливым чувством:

— Ах, Диана, так хорошо снова быть дома! Так мило увидеть эти островерхие ели на фоне розового неба… и белый сад, и старую Снежную Королеву! Как чудесно пахнет мятой! И эта чайная роза… ах, это и песня, и надежда, и молитва — все вместе, И как хорошо снова быть с тобой, Диана!