Атлас Преисподней - Роб Сандерс

Дернув пальцем, колдун остановил качающийся скелет, вынуждая Чевака смотреть на отвратительное и невероятное действо, что последовало за этим. Кости побелели и выпустили из себя запутанную сеть вен, артерий и капилляров, которые расползлись по всему скелету. Начали нарастать мышцы, как грибок на поваленном дереве, сосуды тут же утонули в них. Вращающаяся грудная клетка наполнилась органами, теснящими друг друга: вокруг печени и почек обвился кишечник, появились и раздулись легкие, сердце размером с кулак начало биться и трепетать. Ужасное зрелище скрылось под красными сухожилиями и голой плотью, за ними последовала блестящая гладкая темная кожа, покрывшая спину и ягодицы. Мелкие, туго скрученные локоны водопадом обрушились на ее плечи, и она выгнула шею, чтобы оглянуться. Чевак видел ее божественные полные губы и большие карие глаза. Жоакхин Возрождающаяся, живая святая Имперской Веры снова вернулась из мертвых.

— Жоакхин… — прошептал Чевак. Идолопоклонница взглянула на него. Последние штрихи мучительной регенерации завершились, и по ее идеальной щеке вниз стекла единственная слеза.

— Я кое-что знаю об этом, инквизитор, — сказал Ариман. — Об уничтожении того, что любишь. Что ты пытался сделать? Завладеть секретом воскрешения? Она знала, что в конце концов ее ждет лаборатория? Что ее дары предназначены для Трупа-Императора, который ты тщетно надеешься однажды оживить?

Чевак как будто не слышал его. Сердце старика оборвалось. Страдания, которые он испытал, муки, которым его враги подвергли Жоакхин, пытки, которые были им обоим еще уготованы — все это безжалостно калечило его душу. Ариман продолжал:

— Разве не поэтому ты связался с чужаками-эльдарами, чтобы украсть их технологии перемещения души?

Святая и инквизитор смотрели друг на друга умоляющими взглядами, безмолвно желая свободы, в которой им было навечно отказано. Цепь начала двигаться обратно.

— Нет! — взревел Чевак, тщетно пытаясь вырваться. Ксархос протянул над ним руки, танцующими жестами подталкивая дергающееся тело Жоакхин к раскрытой двери печи.

— Чевак! — закричала она. Пламя вспыхнуло вновь, волна адского жара прокатилась по панкратитафу. Тело Идолопоклонницы поглотил огонь, дверь захлопнулась за ней, но Чевак все еще слышал ее вопли. Она умирала, медленно сгорая заживо и умоляя о быстрой смерти. Но Тысяча Сынов никогда бы не позволила ей умереть.

— Выпустите ее! — взвыл Чевак. — Выпустите ее! Сейчас же!

Он увидел над собой перевернутое, сияющее лазурью лицо Аримана, возвышающегося над алтарем. Схватив Чевака когтями за голову, чародей Хаоса с непреодолимой силой прижал ее к каменной поверхности постамента.

— Что такое жертва, инквизитор, если тебе нечего терять? Что такое потеря без любви? Братской, отеческой любви? Любви астартес к своему легиону? Любви подданного к Императору? Или мужчины к женщине? — вопрошал Ариман, всемогущий, вездесущий. — Я прошу тебя, инквизитор. Во всем этом нет необходимости. Дай мне рунические коды для варп-врат Этиамнума III, и я прекращу эти бессмысленные страдания.

— Изверг! — взревел Чевак. — Ты живешь страданиями!

— Жоакхин живет и продолжает мучиться, инквизитор. Дай мне коды, — прошептал колдун, словно произнося молитву. Тихий гром его слов прошел сквозь жертву, алтарь и палубу, неся с собой психическую ударную волну, настолько мощную, что камень под Чеваком раскололся. Из ушей и носа инквизитора потекла кровь, багровая пена пошла из уголков рта, сползая вниз по щекам. Время для него замедлилось. Мысли приносили боль. Он видел только дверь печи. Слышал только крики Жоакхин, запертой внутри. Он потянулся к двери и открыл ее. Жар обрушился на него, словно мощный удар, воспламенил волосы, поджег изорванную одежду, содрал кожу с древней плоти. Он с трудом двинулся сквозь пекло, шаря обожженными руками в пламени, ища Жоакхин… и тут все исчезло. Ни огня, ни Жоакхин, ни печи. Только дверь, но не простая дверь. То была Демиарка Сегментия с Бел-Этиамнума. Он упал на колени перед темным провалом портала в Паутину. Врата были открыты, и это он их отворил.

— Господин? — спросил Корбан Ксархос. Какое-то время инквизитор и чародей всматривались друг другу в глаза. Все вокруг наполняли глухие крики Идолопоклонницы. Ариман перевел взгляд с опустошенного лица Чевака на своего ученика.

— Я завладел руническими кодами, — спокойно, с чувством триумфа ответил Ариман.

— Значит, Паутина наша, — сказал Ксархос.

— Облачайся в боевой доспех, ученик мой, — повелел Ариман, поднявшись над побежденным Чеваком и возложив огромную когтистую руку на плечо Ксархоса. — Пусть наши войска готовятся к вторжению сквозь измерения.

— Эльдары будут сопротивляться, — лицо Ксархоса приобрело бледные черты чужака-провидца.

— Ксеносы попытаются… Пусть Мордант Гекс завершит ритуал. Я скоро прибуду с руническими кодами, — Ариман оглянулся на инквизитора, все еще лежащего на разбитом алтаре. — И местоположением Черной Библиотеки.

Корбан Ксархос вышел из комнаты, призывая своих измученных слуг принести доспехи. В помещении снова повисла тишина.

— Прости, инквизитор. Мне нужно все…

Сила выплеснулась из Азека Аримана, как из переполненного канала, размывая берега, вырывается вода. Энергия варпа ударила из его ладоней, захлестнула обмякшее тело Чевака и сдавила его. Плечи инквизитора оторвались от холодной каменной поверхности. Его тело перевернулось, взлетело в воздух, увлекаемое варп-потоками, и оказалось в руках чародея. Удерживая сломленную жертву за лохмотья и грудки, Ариман поднял его к хрустальному острию пирамиды. Его лазурное лицо исказилось, как лик разгневанного бога, превратившись в сплошные глаза, клыки и ярость. Психическая ударная волна врезалась в разум Чевака и с жадной настойчивостью хлынула сквозь воспоминания, надежды и страхи, в самые глубины его существа. Черная Библиотека Хаоса пряталась посреди бури, забивалась в трещины сознания, жаждала остаться непознанной. Разум инквизитора превратился в ментальную пустошь, по которой рыскал охотящийся за знанием Ариман.

И тут волшебнику показалось, что он что-то увидел. Его сознание пролистывало воспоминания инквизитора, но глаза при этом смотрели в космическую пустоту наверху. Там, в кристаллическом пирамидальном потолке панкратитафа, Ариман разглядел фальшь, иллюзию. Наверху не было неба. По едва заметной дрожи звездного света и движениям туманностей, словно щупальца, тянущихся из Ока, лорд Хаоса догадался, что смотрит на ложные небеса, на технологический маскарад, слишком сложный для человеческого мастерства. Над «Невозможной крепостью» завис корабль чужаков, скрытый неким устройством-имитатором. Кто-то высадился на боевую баржу Тысячи Сынов.

Азек Ариман попытался заглянуть в свое будущее, но прежде чем он успел это сделать, к нему уже пришло настоящее. Колдун бросил практически лишившегося сознания Чевака к своим ногам и позвал слуг с доспехами и оружием. Но нарушители оказались быстрее.

Из ниоткуда возникла женщина-арлекин в полумаске, которую Чевак и Клют когда-то встретили в святилище Каэла Менша на Дарктуре. Сверкнув клинками и шипом в кулаке, она бросилась на чародея, как смертоносный арахнид. При виде воина-поэта Ариман равнодушно улыбнулся. На небесно-синем лице не отразилось и следа тревоги. В проходе в задней части панкратитафа появился раб с ввалившимися глазами, несущий древний Черный Посох чародея. Сузив глаза, Ариман призвал свое психосиловое оружие. Вырвавшись из хватки раба, посох превратился в длинный шип с набалдашником в виде рогатого черепа и, словно гигантская стрела, понесся к колдуну, метя в спину размытому цветовому пятну — приближающемуся арлекину. Когда острие приблизилось к ней, эльдарка выгнулась, прыгнула и крутанулась в воздухе, прижав колени к груди и выставив оружие, будто стабилизаторы. Черный Посох пролетел под ней, она приземлилась и ринулась вслед призванному оружию.

Как только посох оказался в руках своего хозяина, женщина-арлекин бросилась на Аримана с такой скоростью, что клинки и кулачный шип размылись в сплошную полосу. Полетели сверхъестественные искры — эльдарское оружие столкнулось с Черным Посохом, которым Астартес умело парировал яростную атаку смертоносного чужака. Несмотря на напряжение битвы, сияющее лазурью лицо чародея сохраняло хладнокровное выражение. Он ударил противника в полумаску концом Черного Посоха и повернул к ней рогатый череп, держа посох, как огнестрельное оружие, и извергая через него разряды энергии имматериума. Уворачиваясь, эльдарка прыгала и приземлялась на кончики пальцев, как кошка, и хотя гибельные молнии били почти в упор, ни одна так и не нашла свою цель.

Бормоча тихие проклятья и заклинания, Ариман поднял магический посох и отточенным движением раскрутил его над собой. Вихрь варп-пламени поднялся из пола, разошелся по сторонам и окружил чародея и распростертое тело Чевака. Радужная стена движущегося огня хлынула к арлекину, как адское цунами, но она перекувырнулась назад, почти коснувшись подошвами ладоней, и исчезла.