Подающая надежды (СИ) - Кира Фомина

подмечать. Да, она забыла оставить вам послание и взять телефон — мало ли, не пристало ей всюду таскать его с собой, — но, сами подумайте, если бы она была неумелой, не способной за себя постоять, её бы вообще сюда позвали? При всём моём неуважении к тебе, Пи’Пхат, я всё же думал, что в итоге окажется, что ты просто притворяешься таким идиотом, но, увы, как оказалось, ты, и правда, недалёкий.

— Молодой гос… Кхм, Нонг’Прасет, прошу без оскорблений, я просто волнуюсь за свою подругу! Да и к тому же это Магия, а это!.. — Попытался возразить Пхат, заметно занервничав, но Тхэ прервал его одной грубой фразой:

— Я не договорил, Пи’.

«Он хотел назвать его "молодым господином", но поправил себя? Хм, интересно… Ранее Парест отказывался от лести со стороны учительницы, а после разругался с отцом и даже рассказал мне, что не ладит с ним. Не он ли отказался сам от звания молодого господина, как сына Советчика? И вот что странно: раньше Хат не ошибался в обращении, а сейчас вдруг перепутал и исправился… Либо он обезумел и решил показать мне, что Сет в самом деле хороший парень, либо действительно ошибся из-за сильных эмоций»

Прасет, кинув пронзительный холодный взгляд на старшего, терпеливо дождался внимания с его стороны и, лишь увидев смиренное молчание, продолжил:

— Даже если она сильна только в Магии, думаешь, её могли не обучить отчистке памяти людей в первых же классах, как нас с тобой, да и в целом всех магов? Она не беспомощная дурочка, уж поверь. Я на своём теле это проверил, причём, дважды, и потому прекрасно знаю, что в критической ситуации эта девочка смогла бы ответить на приставания или попытки чего-то ужасного сполна, а потом стопроцентно подчистила бы ему память и позвонила в полицию. Даже если бы не отчистила, ты считаешь, неудачнику, попытавшемуся что-то с ней сделать, кто-нибудь поверит? Сам посуди, как люди сейчас к таким, как мы относятся. Вы так волнуетесь за неё, словно она буйвол — силы имеет, но слишком тупа, чтобы ими правильно пользоваться, а она, поверьте мне, совершенно не такая.

Пхат замолк и на пару мгновений опустил взгляд. Лаван, хоть и частично, но поняв достаточно быструю тираду темника, поджала губы и опустила пристыженный взгляд в пол. Мали с Саенгдао ничего из его слов не поняли, но ясно осознали, что все вопросы решены, и возникать больше не было смысла — лучше здоровье поберечь, а потому повторили за полудемоницей, вслед за ней виновато склонив головы. У самой же виновницы перепалки в груди такое приятное тепло разлилось от того, как за неё заступились: и сказано всё было со смыслом, без тупых доводов по типу: «И чё? И чем докажешь?», и сам факт этой защиты кровь стынуть в жилах заставлял, что голова слегка закружилась.

«Ух, матушка меня прости, отец помилуй, как это было отрадно услышать! — Почти покрываясь мурашками, взбудоражено воскликнула про себя Доминика, глядя на заступника широко распахнутыми глазами, в которых читалась благодарность трёх спасённых от истощения пёсиков. На одном дыхании она мысленно протараторила сама себе: — Никогда бы не подумала, что кто-то станет так пылко помогать мне, кроме близких друзей и опекуна! Особенно я не надеялась на защиту со стороны этого напыщенного индюка, ведь он, по канонам прочитанных мною любовных романов с тропом от ненависти до любви, должен был возненавидеть меня после моих поступков и послать куда подальше, да на подольше, чтоб точно запомнила его "тигриную" натуру! А от него одна только помощь идёт — то он меня в котокафе сводит и даже за меня заплатит, то перед врагом своим защитит… я ему мозг повредила, что ли?»

— Индю-ю-юк, — неотрывно глядя на темника, шёпотом позвала того Ника, пару раз слегка потянув за рукав куртки и чуть приподнявшись на носках, чтобы точно услышал. — Если это не от помутнения сознания было сказано, то спасибо, что заступился. Я бы одна ни в жизнь не смогла без рукоприкладств за необоснованные претензии договориться!

Сет в ответ сдержанно кивнул, продолжая сверлить взглядом Тхонгкхамата, что вдруг резко опустил голову, уронив взгляд в пол. Выполнив глубокий поклон и, со всеми почестями извинившись перед приятельницей за высказанные обвинения, он ушёл в сторону школы, ничего больше не говоря.

«Что он там забыл в выходной?..» — Подумала Дома, но спрашивать об этом не стала — не её дело.

Соседки Галицкой после резкого шиканья в их сторону Лаван, тоже поспешили извиниться перед подругой и со склонёнными головами двинуться в общежитие, чтобы не прилетело. Пара темников в приятном молчании вместе прошла по коридору, а затем девушка зашла к себе, где со знакомым и распрощалась. Дома петербурженка первым делом завалилась в ванную, смыла с себя макияж и счастливо оглядела своё лицо: подтянутое, по-прежнему белое, но с живым румянцем, синяки, которые ей так и не удалось полноценно замазать консилером стали еле заметными, да и сама она визуально посвежела, что не могло не вызвать улыбку.

Обрадовавшись такому итогу, ожившая физически магичка не стала перекрашиваться и вышла из комнаты без косметики. К телу подкатила неожиданная слабость, а голова от усталости не могла спроецировать какие-либо мысли. Позволив себе дневной сон, который, по идее, должен был перекрыть все бессонные ночи, что уверенно можно было назвать наградой за все её заслуги, россиянка включила звуки на телефоне, поставила таймер на два с половиной часа и, сладостно причмокнув губами, в предвещании закрыла глаза.

Моментально уснуть, конечно, не получилось, но на отправку в сон к глубокому счастью страдалицы ушло не больше десяти минут и вот она опять в этом странном месте, наполненном гробовым молчанием и раздражающим капаньем воды с потолка. Сырые стены, пугающие амбалы, походящие на огромные шкафы и неистовый страх в груди. Но страх не за себя — за какое-то знакомое и словно родное существо, которое беспрестанно находилось в мыслях. Левая щека горела, точно её в лаву макнули, разорванная одежда была хаотично пропитана кровью, какая, по неприятным щекочущим кожу ощущениям, текла и по лицу.

Было тяжело дышать. Казалось, из носа подвижная соединительная ткань с характерным железным запахом тоже текла, перекрывая доступ воздуху. Голова гудела и кружилась, тошнило, как при отравлении, в горле застрял гадкий ком. Видящей сон хотелось плакать, но выдержка неизвестного существа из самого сна была сильнее эмоций. Хотелось проклинать весь мир вслух, выкрикивая в мерзкие рожи оскорбления, но приходилось делать это про себя. Было