Фурия первого лорда - Джим Батчер

Легионам никогда не удастся выстоять под сокрушительным ударом, нанесенным этими дикими фуриями.

Для того, чтобы просто выжить, им потребуется все внимание и все фурии, находящиеся в их распоряжении — это будет означать, что они не смогут направить их против Ворда.

А в это время в чисто физическом противостоянии захватчики будут молоть алеранцев в пыль.

И если дикие орды прорвут линию обороны легионов и устремятся к Риве, к свободным людям и беженцам, живущим сейчас там… их смерть была бы жестокой и ужасной, а потери — огромными.

Враг просто превратит Риву из крепости в ловушку.

Амара почувствовала, что дышит тяжелее и быстрее, чем нужно.

Насколько она знала, никто из алеранских летунов не действовал на такой большой высоте, как ее группа.

Команды, охватывающие более низкие высоты, не могли увидеть надвигающуюся угрозу, пока не стало бы слишком поздно, чтобы среагировать.

Амара вздрогнула и подавила желание закричать от разочарования.

— Олдрик, — резко скомандовала она, — берите Волков ветра и отправляйтесь обратно в Риву, прямо к башне Верховного Лорда. Оставайтесь там, чтобы защитить Лорда и Леди Ривы, и реагируйте на любую чрезвычайную ситуацию, требующую участия вашей команды.

Ее взгляд метнулся к Верадис:

— Леди Верадис все объяснит.

Олдрик уставился на нее, но лишь на секунду. Его взгляд устремился вниз, а когда он поднял глаза, то коротко кивнул.

Он показал короткую серию жестов своему человеку, и пару секунд спустя Волки ветра и переносимые ими повозки накренились при повороте, чтобы на максимальной скорости спуститься к городу, приведенному в полную боевую готовность.

— Амара, — сказала Верадис.

— Нет времени, — спокойно ответила Амара. — Враг направляет и ведет этих фурий в верном направлении, но у них нет реального контроля над ними. Должно быть, они каким-то образом изменили мостовую. Как только они выпустят этих фурий на свободу, все изменится.

— О чем ты? — спросила Верадис.

— Мы не сможем удержать город, — выпалила Амара. — Не при столкновении со столькими вражескими фуриями. Они разорвут в клочья город, а по пути убьют наших людей. Единственное, что мы можем сделать — это отступить.

Молодая женщина ошеломленно тряхнула головой.

— О-отступить? Нам больше некуда идти.

Амара почувствовала, как на нее нахлынул прилив гордости.

— Нет, — сказала она. — Есть. Следуй за Олдриком и его людьми. Сообщи ему про диких фурий. А так же убедись, что Лорд Ривы в курсе.

— Н-но… что собираешься сделать ты?

— Предупреди Аквитейна, — рявкнула она. — Перестань болтаться без дела, как школьница, и действуй!

Верадис отрывисто кивнула, развернулась и начала набирать скорость, чтобы догнать Волков ветра.

Амара немного поглядела ей вслед, дабы убедиться, что Верадис, запутавшись, не полетела в неверном направлении.

Затем развернулась, призвала Цирруса и нырнула, бросившись вниз к далекой земле со всей скоростью, которую могли дать гравитация и ее фурия.

Вокруг нее раздался оглушительный взрыв, поскольку ее скорость достигла максимума, и она поняла, что у нее нет ни одного пароля, действующего на низлежащем поле боя.

Она лишь надеялась, что боевые группы, патрулирующие воздух, окажутся слишком медлительными, чтобы остановить ее или убить, прежде чем она сможет поговорить с Аквитейном.

Однако это было наименьшее из ее опасений.

Как она собирается посмотреть в глаза Бернарду и сказать, что ради Империи она решила предоставить судьбу его сестры в руки врага?

Глава 17

Тави стоял на носу Слайва и наблюдал, как флот мчится по длинной полосе льда, пролегающей по северной стороне Защитной Стены.

Поездка не была легкой.

По всему кораблю были расположены дополнительные поручни и канаты, а Тави оставался на ногах только благодаря тому, что держался обеими руками за опорные веревки.

Он уже привык к пронзительному звуку, издаваемому полозьями при скольжении по льду — своего рода нескончаемое визжащее шипение, которое все продолжается и продолжается.

Корабль сильно вибрировал и дрожал, поскольку мчался вперед благодаря противоестественно постоянному северо-западному ветру, а его паруса были подстроены так, чтобы ловить ветер с наибольшей выгодой.

Слайв скрипел и стонал от любой вибрации и толчка.

Те из экипажа, кого не заботила драгоценная жизнь, лихорадочно сновали по всему кораблю, прилагая неустанные усилия магии дерева, чтобы его доски не развалились на части от напряжения.

— Вот он, — отозвался Тави, указывая вперед, туда, где копье Легиона с зеленым лоскутом, привязанным к древку, воткнулось в лед.

Крассус и его заклинатели воздуха мчались впереди флота, удостоверяясь, что замерзший путь, созданный для них Ледовиками, оставался гладким и безопасным.

Ну, относительно безопасным. Темп у кораблей был быстрее, чем любой вид передвижений, о которых Тави когда-либо слышал, кроме реального полета.

Они покрыли расстояние, которое Легион за целый день проходит маршем по тракту, в первые три часа.

Если на такой скорости наткнуться корабельным килем на участок голой, лишённой льда земли, от силы инерции судно может опрокинуться и расколоться по всей длине.

Тиберий как раз и угодил на такое голое место, где лёд не успел как следует затвердеть.

Тави в беспомощном ужасе наблюдал, как в ста ярдах от него судно накренилось, крыловидные полозья обломились, и корабль начал падать, мачты сломались, словно веточки, палуба разлетелась в щепки — перемалывая команду безжалостной массой обломков обречённого судна.

Три других корабля провалились и затонули, потеряв устойчивость от сильного ветра, в результате неумелого управления парусами или просто невезения.

Как и судно Тиберия, они разлетелись на куски.

Тави осознал, что испытывает несколько малодушное чувство облегчения от того, что, по крайней мере, не видел собственными глазами, как скользящий по льду парусный корабль на полной скорости потерпел крушение, в котором никто не выжил.

Канимы и люди были просто изломаны и раздавлены, как старые, брошенные в лужу куклы.

Сейчас летуны должны отмечать любые места, которые могут привести к подобной катастрофе.

Это была простая мера предосторожности, которая уже помогла им обогнуть ещё два потенциально смертельных участка земли.

Любой идиот мог подумать об этом заранее, но Тави этого не сделал, и смерть экипажей четырех кораблей — как канимов, так и алеранцев — была теперь на его совести.