Королевское чудовище - Кристина Кашор

Файер искупала Ханну и одела в одну из своих сорочек — та на малышке смотрелась платьем с длинными рукавами, что очень ее позабавило. Потом накормила ужином, и Ханна, все еще всхлипывая, в конце концов уснула в ее постели. Файер послала одного из стражей сообщить об этом, чтобы никто не волновался.

Когда она вдруг почувствовала приближение сознания Бригана, ей понадобилось несколько мгновений, чтобы унять дрожь облегчения. Затем она мысленно послала ему весть. Он тут же явился к ней в покои — небритый, пахнущий холодом — и Файер с трудом удержалась от того, чтобы прикоснуться к нему. Когда она рассказала, что дети наговорили Ханне, его лицо окаменело, в чертах проступила усталость. Он сел на кровать, коснулся волос дочери и, наклонившись, поцеловал ее в лоб. Ханна проснулась.

— Ты такой холодный, пап, — только и пробормотала она, а потом забралась к нему на руки и снова погрузилась в сон.

Бриган уложил ее себе на колени и поверх ее головы посмотрел на Файер, которая настолько поразилась тому, как ей нравится, что сероглазый принц сидит на ее постели, обнимая своего ребенка, что ноги отказались ее держать. К счастью, позади оказался стул.

— Уэлкли сказал, что на этой неделе вы почти не покидали своих комнат, миледи, — прошептал Бриган. — Надеюсь, вы здоровы.

— Я была больна, — кое-как прохрипела Файер и тут же прикусила язык, она ведь не собиралась ему рассказывать.

Он тут же забеспокоился — и открыл ей это чувство.

— Нет, — поспешно добавила она. — Чепуха, не волнуйтесь. Я уже поправилась.

Это была ложь. Все тело по-прежнему ныло, а сердце было изодрано, как коленки Ханны. Но она надеялась, что в конце концов все пройдет.

Принц окинул ее недоверчивым взглядом.

— Видимо, раз вы так говорите, мне придется поверить. У вас есть все, что нужно?

— Да, конечно. Прошу, забудьте об этом.

Он зарылся лицом в волосы Ханны.

— Я бы предложил вам кусочек праздничного торта. Но похоже, придется подождать до завтра.

Звезды той ночью казались холодными и хрупкими, а полная луна — необычайно далекой. Файер укуталась так, что стала в два раза толще в обхвате.

Поднявшись на продуваемую всеми ветрами крышу, она обнаружила, что на стоящем там Бригане нет даже шляпы.

— А вам, значит, зима не страшна, ваше высочество? — она подышала на руки в варежках.

Тогда он отвел ее за широкую каминную трубу, в место, защищенное от ветра, и показал, чтобы Файер оперлась о нее спиной. Сделав, как он велел, она с удивлением ощутила приятное тепло, словно обняла Малыша. Стражи растворились в окружающей темноте. Над гулом водопада разнесся звон колоколов разводного моста. Она закрыла глаза.

— Леди Файер, — послышался голос Бригана, — Муза рассказала мне о Миле. Не могли бы вы рассказать о моей сестре?

Файер распахнула глаза. Он стоял у перил, вглядываясь в город, изо рта вырывались облачка пара.

— Эээ, — промямлила она, от неожиданности не успев занять оборону. — И что бы вы хотели узнать?

— Само собой, ждет она ребенка или нет.

— И почему бы ей ждать ребенка?

Тут он повернулся к ней, и их взгляды встретились. Файер подумалось, что едва ли ей удалось сделать такое же каменное лицо, как у него.

— Потому что во всем, что не касается работы, — сухо сказал он, — она слишком любит риск. Она похудела, почти ничего не ела за ужином, а при виде морковного торта просто позеленела — уверяю вас, такого за ней еще ни разу не наблюдалось. Она или беременна, или при смерти. — Взгляд его снова обратился к огням города, а голос смягчился. — И не говорите мне, кто отец этих детей, потому что тогда мне захочется сделать ему что-нибудь нехорошее, а это было бы неудобно, согласитесь, учитывая, что его все здесь обожают, да еще Брокер скоро прибудет.

Раз он понял уже так много, то смысла притворяться нет.

— К тому же, подумайте, каким примером это будет для Ханны, — тепло добавила она.

— Хм. — Он оперся губами о кулак так, что пар теперь вырывался изо рта веером во все стороны. — Я так понимаю, они друг о друге еще не узнали? И видимо, мне нужно все это держать в тайне. На сердце у Милы такая же печаль, как на лице?

— Мила в отчаянии, — тихо сказала Файер.

— Я мог бы убить его за это.

— Думаю, она слишком сердита или, может, слишком расстроена, чтобы думать головой. Она не хочет брать у него денег, поэтому я возьму их сама и буду хранить, надеясь, что она передумает.

— Она может оставаться в войске, если хочет, я не стану ее выгонять. Мы что-нибудь придумаем. — Он бросил на нее взгляд искоса. — Не говорите Гарану. — А потом добавил мрачно: — Эх, миледи. Не лучшее сейчас время. Как встретит этих малышей мир?

«Малышей, — повторила про себя Файер. — Малыши и мир». Она подумала в воздух: «Добро пожаловать в мир, малыши». И тут же с отчаянием обнаружила, что плачет. Кажется, нескончаемые потоки слез у Файер стали еще одним симптомом беременности ее подруг.

Бриган, мгновенно смягчившись, засуетился в поисках платка, которого не оказалось у него в карманах. Он шагнул к ней:

— Что с вами, миледи? Прошу, скажите.

— Я тосковала по вам, — всхлипнула она, — все эти два месяца.

Он взял ее за руки:

— Пожалуйста, скажите, что случилось.

И тут, почувствовав ладони Бригана на своих, Файер просто взяла и рассказала ему все: как отчаянно она хотела детей, почему решила, что ей нельзя рожать, как из страха переменить решение из-за Клары и Музы втайне раздобыла снадобье, чтобы навсегда сделаться бесплодной. И как до сих пор не оправилась, совсем не оправилась, потому что сердце ее съежилось и дрожало, а слезы все никак не иссякали.

Он слушал молча, все более и более поражаясь, и, когда она закончила, еще некоторое время не говорил ни слова, только беспомощно разглядывал ее варежки.

Наконец он нарушил тишину:

— В тот день, когда мы встретились, я вел себя с вами ужасно. Никогда себя не прощу.

Это было последнее, что она ожидала сейчас услышать. Глаза принца были бледны, как сама луна.

— Я так сожалею о вашей печали, — продолжал он. — Не знаю, что сказать. Вам нужно поселиться там, где рождается много детей, и всех их брать себе. Будем держать Арчера поблизости — он тут окажется небесполезен, как считаете?

Она улыбнулась этой мысли, едва не рассмеявшись.

— Теперь мне уже лучше. Благодарю вас.

Тогда он отпустил ее руки, осторожно, словно боясь, что они упадут на крышу и разобьются, и мягко улыбнулся.

— Раньше вы никогда не смотрели мне прямо в глаза, а сейчас смотрите, — с любопытством сказала Файер.