Гений зла Сталин - Николай Цветков

В начале августа 1940 года А. Кобулов сообщил в Москву о том, что завербовал эмигранта-латыша, который «трезво оценивает установление советской власти в Прибалтике» и готов «делиться полученной в кругах немецкого МИДа информацией, но небезвозмездно». В действительности латыш оказался провокатором гестапо, состоявшим на связи у Ликуса.

Суть передаваемых в Москву сообщений Берлинкса сводилась к следующему: взоры фюрера и его фельдмаршалов обращены в сторону Ближнего и Среднего Востока, Африки, других регионов, но только не России — это то, что хотел услышать Сталин.

Министр иностранных дел Риббентроп лично готовил текст, докладывал его Гитлеру, и только с его санкции, а нередко с поправками, через Ликуса и его агента текст попадал к Кобулову.

Одновременно с этим из Берлина поступала правдивая информация от членов «Красной капеллы» и агента в гестапо Брайтенбаха. Сталину, видимо, более импонировала фальшивка из «бюро Риббентропа», поэтому другие источники он «посылал к … матери».

Об операции Ликуса — Берлинкса подробно рассказал на допросе 21 мая 1947 года оказавшийся в советском плену офицер гестапо Зигфрид Мюллер.

Примечательно, что Амаяк Кобулов благополучно пережил этот скандал, но в 1953 году вместе с Берией и другими его сообщниками был приговорен Особым совещанием к расстрелу. А Берлинкс после войны нашел убежище в США.

18 декабря 1940 года Гитлер озвучил цели нападения Германии на СССР в директиве № 21 (пресловутом плане «Барбаросса»):

«Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии…

…Приготовления, требующие более продолжительного времени, если они еще не начались, следует начать уже сейчас и закончить к 15.5.41.

Решающее значение должно быть придано тому, чтобы наши намерения напасть не были распознаны…

…Основные силы русских сухопутных войск, находящиеся в Западной России, должны быть уничтожены в смелых операциях посредством глубокого, быстрого выдвижения танковых клиньев. Отступление боеспособных войск противника на широкие просторы русской территории должно быть предотвращено…

Конечной целью операции является создание заградительного барьера против Азиатской России по общей линии Волга — Архангельск.

Во исполнение предписаний директивы к середине мая 1941 года немецкие войска на Востоке насчитывали до 70 дивизий. До такого же числа дивизий к этому времени выросли и советские войска на Западе. Разница в том, что советские дивизии не имели боевого численного состава и не были размещены у границы.

Немцы начали крупное передвижение войск 25 мая.

В середине мая начали прибывать на Запад и советские подкрепления, но они отправлялись в срочном порядке, без снаряжения и оружия. Их сосредоточили по линии Западной Двины и Днепра. Туда направлялись войска Конева с Северного Кавказа и армия Лунина из Забайкалья. Был назначен кратчайший срок завершения движения войск — во второй половине июля.

По данным журнала «За рубежом», в целом немцы упредили нас в стратегическом развертывании и создании группировки войск. К 21 июня они заняли исходное положение, имея в первом эшелоне 103 дивизии.

Красная Армия к началу войны на Западном театре военных действий имела 170 дивизий, из них в первом эшелоне, на глубине 50 км от границы, только 56 дивизий. Таким образом, 103 развернутым дивизиям противника реально противостояли 56 советских, в большинстве своем находившихся в местах постоянной дислокации.

Общая численность советских вооруженных сил значительно возросла с 1939 года: в январе 1941 года — 4,2 млн (против 2,5 млн в январе 1939 года). К 1 июня 1941 года — около 5 млн человек. При этом военно-воздушные силы увеличились втрое, сухопутные силы — в 2,7 раза. В армии добавилось 125 новых стрелковых дивизий. Но эти цифры были в определенной степени обманчивы. Армия имела лишь 30 % положенного ей автоматического оружия, новые современные самолеты составляли только 20 %, танки — 9 %. Никто не думал о маскировке самолетов, установленных вдоль западной границы.

На расширенном заседании Политбюро ЦК ВКП(б) в конце мая 1941 года Сталин утверждал, что в результате успешного выполнения пятилетних планов была создана прочная экономическая база для подготовки страны к обороне.

Ссылаясь на исторический опыт, Сталин высказал правильные мысли об отношении государства к армии: «Когда об армии нет должной заботы и ей не оказывается моральная поддержка, появляется новая мораль, разлагающая армию. К военным начинают относиться пренебрежительно, что всегда приводит такую страну и такой народ к катастрофе. Армия должна пользоваться исключительной заботой и любовью народа и правительства — в этом величайшая моральная сила армии. Армию надо лелеять».

По утверждению Сталина, командующие войсками округов и армий на 100 % исключительно опытные в военном отношении генералы — участники Гражданской войны, служащие в армии не менее 20 лет. 89 % командующих войсками округов, 53 % членов военных советов округов, 71 % командующих армиями, 88 % начальников штабов округов и 100 % начальников штабов армий имеют высшее военное образование.

Вместе с тем Сталин был вынужден согласиться с мнением Жукова о том, что часть недавно выдвинутых молодых офицеров на командные должности не имеют достаточного военного опыта.

По наблюдениям известного американского журналиста Гаррисона Солсбери, дважды работавшего в Советском Союзе (вначале в качестве военного корреспондента агентства ЮП в военные годы, затем, с 1949 по 1954 год, в качестве корреспондента газеты «Нью-Йорк таймс»), в Генштабе не могли принять самые обычные меры предосторожности. Не было военных планов, кроме наступательных, предназначенных для ведения войны за пределами Советского Союза. Отсутствовали планы связи между штабами на случай непредвиденных обстоятельств. Не были подготовлены схемы отступления на случай внезапного нападения немцев потому, что Сталин решил, что немецкого нападения не будет. Если решил диктатор, что нападения не будет, значит, командира, который к нему готовится, надо казнить как предателя.

Людей, окружавших его, Сталин так придавил, что, когда наступил кризис, они не могли взять рычаги управления в свои руки. Ни Сталин, ни его соратники из Политбюро, ни ведущие генералы не позаботились о сооружении даже для себя подземного бомбоубежища. Только адмирал Кузнецов подготовил цементное убежище для Наркомата ВМФ, но сделал это «на свой страх и риск».