Арийские корни Руси. Предки русских в Древнем мире - Анатолий Абрашкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 808 г. произошел переворот. Царь Обадия, опираясь на авторитет обращенного кагана, используя его в качестве марионетки, при помощи своих единоверцев сверг тюрко-аланскую верхушку. Разгорелась ожесточенная гражданская война. Оппозиция, состоявшая преимущественно из представителей знатных тюркских и аланских родов, была разбита. Ее остатки ушли на север. Как писал Константин Багрянородный, «когда у них (хазар. – А А.) произошло отделение от их власти и возгорелась междоусобная война, первая власть одержала верх, и одни из них были перебиты, другие убежали и поселились с венграми в печенежской земле, заключили взаимную дружбу и получили название кабаров». К 812 г. территория каганата раскололась. Мадьяры и кабары, представители прежней хазарской аристократии, ставшие теперь ярыми врагами Хазарии, кочевали на пространстве между Доном и Днестром. А каганат совершенно преобразился. Теперь правящей партией стала иудейская община. В государственных структурах было установлено «двоевластие». Второе лицо каганата, верховный судья и командующий войсками, каковым являлся Обадия, носил титул «бек» (князь) или «малик» (царь). Теперь эта должность стала наследственной. В руках царя и других вельмож сосредоточилась вся реальная власть.
Племена Восточной Европы в первой половине IX в.
А формально трон продолжал занимать великий каган из прежней тюркской династии. Но кагану придавались чисто символические функции. Его представляли земным воплощением Бога. Выезжал он из своего дворца лишь раз в год, в остальное же время, как сообщают арабские авторы, каган должен был «находиться в распоряжении царя», он не мог «ни выезжать, ни появляться перед ближними и народом, ни покидать свое местопребывание». Ни один человек из народа к нему не допускался, и даже царь должен был входить к великому кагану босиком. Но этот же царь «руководил армией и управлял делами в государстве, именно ему соседние цари выражали покорность». Каган же был игрушкой в руках настоящего правителя. Согласно тем же источникам, «он не издает ни приказов, ни каких-либо запрещений и не принимает решений по государственным делам». В тех же арабских источниках встречаются сообщения, что великий каган использовался в роли своеобразного «козла отпущения» – в случае голода, неудачных войн и других бедствий считалось, что он неугоден Богу, и царь мог выдать его на растерзание народа.
Изменился и принцип комплектования армии. В до-иудаистский период войско хазар представляло собой народное ополчение, формирующееся вокруг дружин знатных воинов, они же и вознаграждали всех своих подчиненных за счет добычи и трофеев. Но с победой новой религии взаимоотношения между правителями и народом установились другие. Хотя и тюрки, и евреи были для хазар чужаками, тюркская знать выступала для них «своими» вождями. И когда эти вожди обогащались в набегах, то и их подданным что-то перепадало. Фактически верхушка была связана с населением Хазарин общей судьбой и общими интересами. Да и родственными связями, поскольку тюркские воины брали в жены хазарских девушек. А новая верхушка оказалась отделенной от народа и поставила на первое место выкачивание из него прибыли. Не происходило и этнического смешения – иудейские общины жили обособленно. Как показал Л.Н. Гумилев, настоящие хазары (киммерийцы-казаки!) в период иудейского господства стали отселяться на окраины государства и стали предками терских и нижнедонских казаков. В этих условиях иудаизм не смог стать фактором, объединяющим население страны. Он так и остался вероисповеданием правящего меньшинства, а рядовые подданные, связывая с этой верой ухудшение своего положения, предпочитали переходить в другие религии, даже несмотря на запреты властей. Так, аль-Бекри писал, что «большинство хазар – мусульмане и христиане. И есть между ними идолопоклонники. И самый немногочисленный класс у них – евреи». То есть религия стала играть уже не объединяющую, а разъединяющую роль, лишь углубляя образовавшийся разрыв. Нетрудно понять, что при этом опираться на народное ополчение было бы уже рискованно. Но денег у новых правителей хватало, и ополчение заменили отряды наемников. За счет этого был образован постоянный высокопрофессиональный корпус в 7—12 тысяч воинов, который при необходимости пополнялся.
Хазарский царь Иосиф, правивший в середине X века, в письме придворному кордовского халифа Абдаррахмана III Хасдаю Ибн-Шафруту писал, что хазары вели войну с народом в-н-н-т-р (в другом варианте письма в-н-н-тит), в ходе которой заняли его страну. При этом побежденные вынуждены были перейти большую реку и обосноваться на другом берегу. Исследователи традиционно полагают, что этим народом является тюркское племя оногуров, которое в 70-х гг. VII в. могло уйти, в числе других болгарских племен, из Приазовья в Подунавье, форсировав Дунай. Однако знаменитая арабо-персидская книга «Области мира от востока к западу» («Худуд ал-Алем»), созданная в своей основе в первой половине IX в., «помещает» этот народ венендеров вблизи Азовского моря на правом берегу Дона, а располагающийся севернее Донецкий кряж там же поименован Венендерскими горами. К тому времени кочевники-болгары большей частью уже мигрировали из Приазовья: часть из них, повторимся, ушла за Дунай, другая же направилась в Среднее Поволжье, где создала государство Волжская Болгария. Те же, кто решил остаться, уже в конце VII в. были завоеваны хазарами и вошли в число союзных племен каганата. Таким образом, говорить о болгарах как о самостоятельной силе, занимавшей в середине IX в. правобережье Дона, ошибочно. Более того, на этой территории археологами была открыта цепь оборонительных белокаменных крепостей, расположенных вдоль берега реки. Приведем результаты исследования этих крепостей: «Добыча камня, его доставка к месту строительства и обработка являлись весьма трудоемкими процессами… Особенно трудоемкой была добыча известняка, который широко использовался для возведения белокаменных крепостей. По нашим подсчетам, для возведения стен Верхнесалтовского городища понадобилось 7 тыс. м3, Маяцкого – 10 тыс. м3, Правобережного – 12 тыс. м и Мохначевского – 14 тыс. м камня. Каменные блоки различных размеров обрабатывались с помощью долот и зубил» (Михеев В.К Подонье в составе Хазарского каганата). Приписывать подобные инженерные сооружения гению болгар-кочевников было бы опрометчиво.
Совершенно очевидно, что народ, корень названия которого пишется как в-н-н-д(т), должен был обладать уникальными по тому времени строительными и военными навыками. И мы навряд ли ошибемся, если соотнесем его с венедами (венетами). Удвоенное «и» в тексте Иосифа характерно для использованного им древнееврейского языка при заимствовании чужих слов (например, Иван – Иаханан). Итак, венендеры – это не болгары, а венеды или русы (росы). Именно о них упоминал правитель Дербента Шахриар, и именно они отступили под давлением иудаизированных хазар за Дон, где создали систему укрепленных крепостей.
Остатки этих оборонительных укреплений относятся к так называемой салтово-маяцкой (салтовской) культуре. Они были обнаружены еще в середине века, но с тех пор не утихают споры о том, кому же следует приписать их возведение. Одна часть исследователей считает, что крепости были построены тюрками-хазарами (при помощи среднеазиатских зодчих – хорезмийцев). Эту точку зрения активно пропагандирует известный публицист и литературный критик В. Кожинов. Другая группа ученых настаивает на том, что каганат не имел к этому строительству никакого отношения. По мнению профессора А. Кузьмина, цепь крепостей создавалась не для нападения на славянские племена, а для защиты от хазар и иных, зависимых от них, кочевников. Спор двух сторон разрешает (в пользу А. Кузьмина и К°) статья Б.Т. Березовца «Об имени носителей салтовской культуры» (Археология. XXIV. Киев, 1970). Приведем ее резюме:
«Археологическими исследованиями установлено, что в VIII–X вв. в районе Среднего Дона, Северского Донца, Приазовья жило многочисленное население, оставившее памятники салтовской культуры. Для этого же времени восточные авторы оставили сообщения о народах Восточной Европы.
Для всех перечисленных ими народов известны определенные археологические памятники за исключением русов. Принято считать, что русы – это часть славян и, соответственно, их памятники должны быть славянскими. Среди известных арабам народов нет претендентов на памятники салтовской культуры. Создается впечатление, что на Востоке этого народа не знали. Но такое предположение противоречит логике, и поэтому возникает вопрос, под каким же именем это население было известно на Востоке.
Из сообщений арабских и персидских авторов становится ясным, что во всех случаях, за исключением одного (Ибн-Хардад-бех), – восточные авторы рассматривают славян и русов как два различных народа. При всех недостатках и неточностях, характеризующих их сообщения, все же можно выяснить, где именно живут эти народы.