Киевской Руси не было, или Что скрывают историки - Алексей Кунгуров

Само движение русского посольства от пограничного местечка Карабутова до Переяслава превратилось в сплошное триумфальное шествие. В каждом селе послов встречали звоном колоколов, оружейным салютом при массовом стечении ликующего населения. Почему Хмельницкий выбрал для Рады именно Переяслав, а не свою ставку Чигирин? Потому что посчитал, что в маленьком Чигирине не удастся разместить с должным комфортом многочисленное посольство. Но неужели Киев в те времена был менее значительным и комфортабельным городом, чем Переяслав? Да, его население тогда составляло всего около трех тысяч человек, бывали и села помноголюднее. Кстати, единственный город, где высшее православное духовенство попыталось выступить против приведения населения к присяге царю Алексею Михайловичу населения, был именно Киев. Впрочем, последствий это не возымело.

После официального вхождения Левобережья в состав России сам Бог велел сделать столицей малороссийского гетманства «древний» Киев, но ставка гетмана (административный центр Малороссии) находится то в Чигирине, то в Глухове, то в Батурине, то опять переносится в Глухов, и снова в Батурин, где в екатерининские времена начинает строиться роскошный гетманский дворец. Вместе с гетманом туда-сюда переезжает и Малороссийская коллегия – правительственный орган, ведающий делами Малой Руси. Существование отдельного государственного органа по малороссийским делам укро-сепаратисты иногда трактуют в качестве оккупационной администрации или, бросаясь в другую крайность, ищут в этом факт признания административно-политической автономии края, объявляя его чуть ли не украинским правительством. Но сам по себе факт существования Малороссийской коллегии ни о чем не говорит. В 1637–1710 и 1730–1773 действовал Сибирский приказ (т. е. сибирское министерство) – центральное государственное учреждение для управления обширнейшими территориями, куда еще при Петре Великом входила Вятка. Сибирский приказ имел и некоторые внешнеполитические функции по сношениям с пограничными государствами.

Кстати, город Батурин назван так по имени польского короля Стефана Батория, который повелел его основать как резиденцию запорожских гетманов. С чего бы так усердно игнорировать древнюю столицу Руси, где по преданиям князь Владимир Святой крестил Русь, но делать центром Малороссии маленький городок, названный в честь польского короля-католика? Причина видится в том, что никто в те времена и не догадывался о величии «древнего» Киева, а сам он был заштатным городишком, хоть и являлся резиденцией митрополита, в коем качестве он только и упоминается, оставаясь в целом в стороне от бурных политических и военных событий XVIII столетия.

Допустим, что «древнерусские» города в Поднепровье действительно были уничтожены «монголо-татарами» и более не возрождались в течение 400 лет. Но должны же были сохраниться земледельческие поселения, поскольку плодородные черноземные почвы весьма привлекательны для возделывания, а обширные луговые и степные пастбища делают возможным во множестве разводить скот, без которого оседлое земледелие в те времена было неосуществимо, ибо единственным удобрением являлся навоз. Да, почвы действительно плодородны, но само по себе это не является основанием для заселения территории. В условиях господства в экономике раннефеодального натурального хозяйства не возникало условий для сбыта сельскохозяйственной продукции, а потому и не было стимула к ее товарному производству. Ну, получит земледелец хороший урожай пшеницы – и что он с ним будет делать?

К тому же большая часть Украины южнее Киева лежит в зоне лесостепи и степей, что означает скудость этой территории лесом. Граница лесов проходит по реке Ирпень, впадающей в Днепр несколько выше Киева. А лес для наших предков имел огромное значение. Древесина – это единственный строительный материал в тех краях, где нет камня. А как же кирпичи – ведь они делаются из глины, которая есть везде? – возразит иной читатель. Да, глина есть везде, но кирпич – это обожженная глина, а чтобы обжечь кирпичей для строительства одного дома надо сжечь столько леса, которого хватит на возведение десяти домов деревянных. Да и для отопления каменного жилища требовалось гораздо больше топлива. Поэтому в старину кирпичные дома не то что в селах, даже в городах могли позволить себе только очень богатые люди.

Древесина – это единственный доступный нашим предкам вид топлива. Без отопления не выжить зимой даже в теплой Малороссии. Древесина – материал для производства орудий труда и быта крестьянина. Буквально все – соха, борона, конская упряжь, посуда, бочонки, лодки, мебель, рыболовные снасти, и даже обувь делались из дерева. Одних лаптей на год надо было сплести для одного человека не один десяток, а плели их из древесной коры. Кожаные сапоги могли носить только зажиточные люди – вплоть до 30-х годов XX столетия крестьяне ходили летом в лаптях, а зимой в валенках или тех же лаптях с теплыми онучами. Дрова нужны для ежедневного приготовления пищи и для бани. Русские вообще не мыслили своей жизни без бани.

Таким образом, надо сделать вполне определенные выводы: русские люди не могли жить там, где не было леса, потому что русская культура питания, гигиены, быта немыслимы без использования древесины. Там, где нет леса, совершенно невозможно построить город или даже просто острог – именно поэтому южнее Киева, где проходит граница лесов, строить города было крайне затруднительно. Казахи, например, могут обходиться без леса – живут в юртах из шкур животных, едят руками, мясо можно не варить на огне, а вялить сырым, и в таком виде употреблять. Не вкусно, конечно, но они привыкли. Маленькую юрту зимой можно протопить кизяком – навозом, смешанным с травой. Казаху-кочевнику не надо пахать землю, не надо ничего строить, ему неведомо, что такое баня. И железо степному кочевнику не нужно, подковывать лошадь ему не надо, он всю жизнь мог обходиться одним самым примитивным костяным ножом.

Поэтому, какие бы жирные черноземы не были в степной зоне, русские эти территории в Средневековье не осваивали, и в то же время с незапамятных времен жили крестьянским трудом в приполярных зонах с очень скудными почвами и коротким летом. Русские крестьяне заселяли побережье Ледовитого океана, но игнорировали плодородные черноземы на юге в безлесой степи потому что они не могли воспроизводить там свою культуру. Как это не покажется парадоксальным, но условия жизни в степной Украине они считали неблагоприятными.

Ко всему прочему урожайность в древности на бедных северных почвах была в десять и более раз выше, чем на жирных украинских черноземах. Давайте для начала выясним, какой урожай снимали на благодатном юге. Л. Милов в книге «Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса» пишет: «В некоторых южных, черноземных и степных районах обычная урожайность была весьма высокой. В степной зоне донских степей урожай пшеницы был сам-10, сам-20. Пшеница-арнаутка давала сам-15 и более. Рожь в Слободской Украине и части Воронежской губернии имела обычную урожайность сам-10, сам-12. В Тамбовской губернии обычный благоприятный год давал в Моршанском уезде по основным культурам урожай впятеро, в Усманском – сам-8, в Борисоглебском – не менее сам-8»[80].

Речь идет о весьма развитых аграрных технологиях конца XVIII столетия. Выражение «сам-10» означает, что на одно посеянное зерно собирали 10 урожайных зерен. Неужели можно ли было получить больший урожай где-нибудь в приполярной Вологодчине? Да, но только при использовании подсечно-огневого земледелия. Технология была такой: на выбранном участке леса (особенно ценились сосновые боры) деревья подрубались и с них удалялась кора. Через год высохшие деревья валились и сжигались. Сев осуществлялся без пахоты прямо в золу. Иногда подсек боронился вручную или лошадью простейшей бороной, сделанной на месте из верхушки упругой ели. Пни зачастую не корчевались. В годы с благоприятной погодой на удачно выбранном участке урожайность доходила до сам-50 и даже до сам-90. Некоторые исследователи утверждают, что порой сборы зерновых переваливали за сам-100. Так с какой радости русский крестьянин попрется в безлесые южные степи с их жиденькими сам-10 – сам-30?

Экстенсивное земледелие подсечно-огневым методом возможно лишь при соблюдении двух условий: наличие лесов и малой плотности населения. До XVII в. подавляющее большинство русских деревень было одно-двухдворными. То есть возможность выжигать леса под посев в этом случае имелась. Три года урожаи на подсеках были феноменальными. Начиная со второго года гарь пахали. Всего же без удобрения навозом (других удобрений не было) можно было засевать поле не более шести лет. Потом приходилось либо переходить на новое место, либо менять характер севооборота. Повторное выжигание можно было повторить самое ранее через 15 лет, когда поднимался кустарник и подлесок – такое выжигание именовали сыросекой. Разумеется, эффективность сыросеки была ниже, чем при подсеке зрелого леса (ляд). Сыросеки истощались через 2–3 года, после чего могли быть обращены в луга для выпаса скота.