За что убивают Учителей - Корнева Наталья Сергеевна

Дорога понесла его под уклон, забирая все круче, темная лавина деревьев тягуче стекала куда-то вниз. Тропа извивалась, будто нарочно пыталась запутать, заморочить голову и увести с пути в сторону. Вдруг окружающий пейзаж преобразился, как по волшебству: частый сосняк сменили гладкие белоствольные деревья, а душистый хвойный ковер под ногами – высокие черные кочки, поросшие ядовито-зеленым мхом.

На севере деревья не вырастали такими могучими, как в лесах, окружавших Ром-Белиат, но корни их были цепкими и выносливыми, а ветви… Красный Феникс изумленно охнул, внимательнее всмотревшись в крючковатые ветви, будто искаженные отголоском какого-то сильного заклятья. Тут и там с них свешивалось нечто очень, очень странное, неестественное и чужеродное. Не создание природы, но дело рук человеческих…

Охранные куклы!

Неужели это и вправду они? Сомнений быть не могло: хрупкие белоснежные фигурки тихо качались вниз головой, подвешенные на разноцветных веревках. Полуприкрытые стеклянные глаза внимательно наблюдали за незваным гостем, чуть светясь в темноте.

От этого жуткого зрелища даже привычного ко всякому Элирия пробрал озноб: чтобы оживить каждую куклу, тратилась чья-то жизнь. Ему вдруг привиделось, что и сам он однажды точно так же висел вниз головой, как кукла-марионетка, и точно так же был безукоризненно мертв.

За минувшие сутки понемногу Элирий приблизился к верхним южным границам Ангу, – очевидно, здесь вступали в силу старые охранные заклятья, к которым Яниэр прибег для защиты своих территорий. Прежде Серебряную Звезду Севера надежно хранили горы, да и тайные проходы в город были известны далеко не каждому. Но теперь, с появлением воздушных кораблей, владетелю Ангу приходится оборонять не только землю, но и небо своего края. Установить непроницаемый ледяной барьер было лучшим решением в таких условиях, а с ним стали ненужными и постепенно пришли в упадок прежние способы защиты.

Однако, как чувствовал Элирий, куклы успели сослужить хорошую службу: под его ногами в этих болотистых почвах лежало много старых мертвецов. Мертвые воины, что когда-то пришли сюда на штурм Неприсоединившегося города.

Вероятнее всего, охранные заклятья установили прежде, чем удалось возвести грандиозную ледяную завесу, а после заморозили. И слава небожителям, иначе сейчас ему бы здорово досталось: запретная техника кукольной магии способна создать идеальных бессмертных стражей. Подраздел этой магии – особо запрещенная техника создания контролируемых марионеток из живых людей, требующая филигранного мастерства кукольника.

Белесая поволока затянула влажные глаза земли: на тропинке тяжелыми сугробами лежал туман, покачивался перламутром и чуть светился, словно мутный опал. От мхов ощутимо тянуло сыростью. В воздухе повис запах стоячей воды, и уже вскоре где-то впереди Элирий заметил тусклый блеск: должно быть, какой-то водоем. Затем белые деревья расступились – перед ним лежало небольшое озерцо, с одного края подернутое ряской и тиной, с другого – густо заросшее кувшинками и округлыми листьями неизвестных плавучих растений.

Несмотря на сильный запах цветущей воды, пахло довольно приятно: весенним разнотравьем и первоцветами, которых всегда много на топких озерах, сосновой смолой и мхом. Кое-где резко, одурманивающе пах болотный багульник, умопомрачительно благоухал мирт, который, стоило коснуться его при ходьбе, разливал в ночной воздух медовый аромат эфирного масла. Призрачно белели цветы холодостойкой болотной таволги.

Туман поднимался по пояс. Тропа исчезла. Приходилось скользить по опасной влажности, корни деревьев хватали за ноги. Почва стала совершенно ненадежной, – она плотоядно чавкала и уходила глубоко вниз: то и дело приходилось с усилием освобождать сапоги. Острые, как лезвия, листья осоки норовили распороть одежду, ярко-оранжевые звезды лихниса тут и там мерцали в высокой траве. Глухую стену подроста оплетало вечнозеленое кружево мирта и рододендронов. Скоро зацветет куманика, привлекая медоносных пчел. Бесшумные, неразличимые глазом, скользили во тьме вороны.

Элирий остановился, с неудовольствием обозревая окрестности и продумывая дальнейший маршрут. С вариантами было негусто, прямо скажем, он видел всего-навсего два: либо продираться через совершенно непроходимое с виду нагромождение колючих ветвей, либо попытаться проскользнуть через заболоченную сторону преградившего ему путь озерца. Выбор непростой, но из двух зол Элирий склонялся к последнему.

С первого взгляда казалось, найти верную тропку в здешних топях сможет только старожил, собиратель болотных ягод. Но и он должен попробовать – другого выхода, кажется, нет. Все же бывший верховный жрец не какой-нибудь дикий кабан, чтобы ринуться напролом сквозь сухой валежник, ветробой и непролазный бурелом. В темноте там легко выколоть глаза. Поворачивать назад тем более нельзя – Элирий потерял много времени и сил, забираясь в эти глухие места. То, что они оказались непроходимы, может даже сыграть ему на руку: преследователи не додумаются искать беглеца в болотах или сами увязнут в них.

С торопливой осторожностью ступая по кочкам, Красный Феникс продолжил свой путь во тьме. Густое молоко тумана уже касалось его губ.

Вдруг слабый шум донесся до обостренного слуха и привлек внимание: что-то шевелилось в тумане, совсем недалеко от него… о небожители, всего лишь птица. Крохотный зимородок с выводком только народившихся голубых птенцов, неуклюже шлепающих вслед за матерью по размытому ненадежному берегу. Элирий задумчиво проводил процессию взглядом. Удивительное дело, редко удается увидеть зимородка так близко: эти изящные, полные спокойного достоинства птицы любят уединение. Впрочем, в нелепых угловатых птенцах пока еще сложно заметить особенное благородство и красоту.

В сердце закралась странная ностальгия по временам, когда ученики его были еще малы, неопытны и, самое приятное, не пытались его убить.

Сгустившийся туман можно было есть ложкой: болото влажно дышало им. Если честно, Элирий не отказался бы поесть чего-нибудь посущественнее, но появилась новая напасть: погода портилась на глазах. Для северной ночи в лесу было довольно-таки тепло, а потому вместо хлопьев снега посыпала мелкая снежная крупа – белые частички льда обильно выпадали из облака над лесом и исчезали в воде.

Невидимый ворон хрипло каркнул над самым ухом, подавая сигнал собратьям. Если честно, этих самых воронов в окрестностях было как-то подозрительно много: птицы тревожили, они словно нарочно объединились и преследовали его… Большое черное перо упало на воду и растеклось, как будто чернильная клякса.

От неожиданности Элирий вздрогнул и сделал до обидного неточный шаг: нога соскользнула с кочки чуть в сторону. Ошибка, недопустимая на болотах ошибка! Беспомощно взмахнув руками, Совершенный не удержал равновесия и ухнул куда-то в темноту.

Студеная вода обняла его крепко, как после долгой разлуки, глубина сомкнулась над головой. Кожу обожгло смертоносным холодом, который замедлил кровь, захватывая по одной мышцы и кости, но почти сразу тело сдалось и, кажется, привыкло, перестав воспринимать этот холод как что-то некомфортное. Это очень плохой знак.

Конечности свело судорогой. В следующий миг Элирий с ужасом понял, что тонет: во второй инкарнации он был намного слабее себя прежнего и, хуже того, не умел плавать. Что неудивительно, ведь принесенный в жертву юноша никогда не покидал пределов Красных покоев – где было ему учиться, в купальне?

Элирий попытался было начать грести, но тело не знало этих движений, и совершало их неуклюже и неточно, кроме того, удержаться на поверхности пресного озера было намного сложнее, чем в океане. Ледяная болотистая вода предательски проваливалась под рукой, не давая опоры.

В довершение всех бед остатки вервия бесцветия мешали свободному циркулированию духовной энергии.

Замерзающее тело тяжелело с каждой минутой, дыхание замедлялось. Распластав крылья в тягучей воде, феникс медленно уходил на дно, во тьму… туда, где под толщей холодных вод покоился до скончания дней проклятый богами его древний Лианор. Пучина властно тащила вниз, пряча жертву в своем жадном чреве, – а на самом дне бездонного озера бесстрастно сияло черное солнце.