Мой кавказский отчим - Нина Северова

— тянет меня на себя и я подчиняюсь. Жена намыливает мне волосы, массирует голову, осторожно смывает. В нос ударяет хвойный запах шампуня. Проводит мочалкой по спине, груди, ключицам. Я слишком выжат, чтобы хотеть большего. В паху всё спокойно, но душа кровоточит и трепещет одновременно. Слежу за каждым движением и люблю её всё сильнее.

Раньше я думал, что нельзя показывать женщине слабость, иначе не будет воспринимать адекватно. Но София своей заботой будто исцеляет. Делает меня ещё сильнее, хоть и сейчас я разбит до основания.

— Отец заплатил Марине, чтобы она забеременела от меня.

София отодвигает душ в сторону и переводит взгляд полный смятения.

— Зачем?

— Халид, по мнению отца, болен и не сможет вести бизнес, когда вырастет. А новый ребенок с этим справится, ведь он не будет сломанным, — хмыкаю. Какой же абсурд.

— Но Халид не болен. Он травмирован, но это «затянется» со временем, — смывает пену с плеч. — Мы постараемся сделать для этого всё возможное.

Мы. Она говорит о нас. Кладу палец ей на подбородок и поворачиваю голову к себе. Волосы выбились из хвоста, губы приоткрыты. Моя красивая жена. Такая домашняя. София сама тянется вперёд и прижимается к губам. Ласкает, даёт возможность дышать ею. Поцелуй не для продолжения, не прелюдия. Это надежда, что возможно… всё будет хорошо.

— Значит, ребенок этот — просто правильно разыгранная партия, — отстраняется.

— Как и моя жизнь, — тянусь за полотенцем.

София смотрит на меня с сожалением. Распускает волосы, чтобы заново собрать.

— Не надо, — забираю резинку. Хочу трогать.

Ложимся в кровать, постель холодная и я после ванны сразу покрываюсь мурашками. София сворачивается у меня на груди и мы долго лежим в тишине. Становится тепло. Перебираю пальцами светлые волосы. Будут ли у наших детей такие же волосы или мои темные гены победят?

— Я очень хочу дочь, София. Твою маленькую копию. Очень хочу, — прижимаюсь носом к макушке.

Жена приподнимает голову и улыбается. Ямочка на щеке выделяется, провожу по ней пальцем. Бархатная кожа.

— Я думаю, у нас будет и дочь и ещё один сын. Большая семья получится.

Ещё один сын. Она знает, что Марина носит мальчика. Моего ребёнка, которого я не хотел и не планировал. А после того, что узнал от отца, я не знаю как дальше быть.

— Перед свадьбой твой отец сказал, чтобы я воспитала ребенка от Марины. Что он очень важен. И если я это сделаю, он даст мне всё что угодно. А ещё что я должна, — закусывает губу, — больше у тебя просить, чтобы ты больше зарабатывал. Типа лучше стимулировать и мотивировать, я так поняла.

Вздыхаю. Отец не учёл того, что София — это не Марина. Она не продается ни за какие деньги и бриллианты. София никогда меня не предаст.

— Теперь понятно, почему этот несчастный ребенок так ему важен, — сжимаю зубы.

— Почему несчастный? Я надеюсь, он будет счастлив с нами, — упирается подбородком мне в грудь.

— Софа, я не знаю, что делать дальше. Я был, наверное, готов к чему угодно, но не к такому. Марина получила от него пять миллионов и дом в Адлере за то, что родит. Как это вообще? Как возможно, я не понимаю, — сажусь.

— А что изменилось, Аслан? Ребенок как был, так и остался. Какая уже разница по какой причине он появился. Он всё равно твой, — поправляет бинт на ноге. Морщится.

— Болит? — наклоняюсь, чтобы посмотреть на повязку.

— Тянет неприятно, — садится удобнее. — Что ты планируешь делать дальше?

Ложусь на спину, смотрю в потолок. В душе пустота и полный раздрай.

— Я не знаю, девочка моя. Я только сегодня понял, что жил как будто по сценарию, который отец для меня придумал. Всё, что я делал, всегда было спланировано. Не уверен, что хоть одно решение принял сам, потому что хотел или считал нужным. Этот ребенок… Я чувствую вину перед ним и перед тобой. Всё неправильно. Так не должно быть, но… Всё так и есть.

София садится над головой, нависает сверху. Упирается руками в матрас и смотрит на мой живот.

— Аслан, наша история с тобой тоже началась неправильно, поэтому… То, что твой отец так поступил — не нормально во всех смыслах. Но это уже случилось, и никуда не денешься. Ребёнок — твой. Единственный выход в этой ситуации: смириться с происходящим и взять за дальнейшее ответственность. Анвар Зелимханович может думать про Халида всё что угодно. Также, как и надеяться на этого малыша. Но это всё равно ничего не значит, — наклоняется ниже.

У меня перехватывает дыхание. Хватаю Софию за шею, провожу пальцами ниже по выступающим позвонкам.

— Что тогда значит?

— Ты взрослый мужчина и дети — твои. И только ты принимаешь решения, что с ними будет дальше. Халид поправится, я уверена. А ребенок родится и будет жить в любви. В твоей любви, Аслан. Как бы не произошло, ты не бросишь его. Не отдашь Марине и тем более не отдашь отцу. Мы с этим справимся. Я не сомневаюсь ни в тебе, ни в себе.

Грудь сдавливает. Слишком много эмоций за один вечер. София права. Я не мальчик. Мужчина. И я знаю, что такое ответственность. Но не знаю, что такое поддержка и её слова будто ранят. Моя жена, моя опора.

— Ты так борешься за чужих детей, — хриплю.

— Когда люди перестанут думать, что есть дети «свои», а есть «чужие», мир определенно станет добрее. Аслан, я сама ребенок, от которого отказались. И мне повезло, что папа не бросил меня и Максима. Ну и, это твои дети. А ты — мой муж. Значит, и дети наши.

Я не заслуживаю этой женщины. София младше меня на четырнадцать лет, но в ней мудрости и понимания жизни гораздо больше, чем у меня.

— Спасибо, — шепчу ей в губы. София целует неторопливо. Мне нравится, когда она ведёт.

Я был всё ещё зол на отца, не уверен, что смогу простить его. Но больше не было удушающего чувства безысходности. София исцеляла своей любовью, склеивала осколки и давала надежду. С такой опорой я никогда не буду слабаком.

Глава 52

София

— Какие планы на сегодня? — Аслан держит мою руку под столом. Он