Религия древних кельтов - Джон Маккалох

Как уже было замечено, в мифологическом цикле Етайн в облике насекомого упала в чашу вина. Ее проглотил Этар, и в назначенное время она снова родилась в виде ребенка, а став девушкой, в конечном счете вышла замуж за Эохайда Айрема, но была узнана и уведена ее божественным супругом Мидиром. Однако Етайн совершенно забыла свое прежнее существование в виде богини.

В одной версии истории о рождении Кухулина Дехтире и ее женщины улетают как птицы, но в конечном счете их обнаруживает ее брат Конхобар в странном доме, где Дехтире рождает ребенка, отцом которого был, очевидно, бог Луг. В другой версии птицы – это не Дехтире и ее женщины, поскольку она сопровождает Конхобара в качестве его возницы. Они приходят к дому, хозяйка которого рождает ребенка, которого воспитывает Дехтире. Ребенок умирает, и во время своего возвращения с похорон Дехтире проглатывает в момент питья крохотное животное. Ночью к ней является Луг и сообщает ей, что он был ребенком и что теперь она с ребенком (то есть он и был тем животным, которого она проглотила). Когда он родился, его назвали Сетанта, а позже стали называть Кухулин. Таким образом, в этой версии Кухулин является перерождением Луга, а также его сыном.

В «Рассказе о двух свинопасах, Фриухе и Рухте» животными богов являются Очалл и Бодб. Они ссорятся, и в рассказе полностью описана их борьба в разных животных формах. Наконец, они становятся двумя червями, которых проглатывают две коровы; затем они рождают Белорогого и Черного Быка Куальнге, животных, которые стали причиной появления «Тайн». Свинопасы были, возможно, сами богами в более ранних версиях этого рассказа.

В других историях рассказывается о перерождении героев. Конхобар называется по-разному – либо сыном Нессы от ее мужа Катбада, либо ее любовником Фахтной. Но в последней истории встречается третья версия. Несса приносит Катбаду глоток из реки, но в нем два червя, которых он заставляет ее проглотить. Она рождает сына, в каждой руке которого было по червю, и он был назван Конхобаром, в честь названия реки, в которую он упал вскоре после своего рождения. История заканчивается словами: «Именно от этих червей она забеременела, как говорят некоторые». Возможно, божество реки приняло форму червя и было повторно рождено как Конхобар. Мы можем сравнить с этим историю рождения Коналла Кернаха. Его мать была бездетна до тех пор, пока друид не пропел заклинания над источником, в котором она купалась, и выпила из него воды. С глотком воды она проглотила червя, «и червь был в руке мальчика, когда он пребывал во чреве своей матери; и он съел его».

Также с идеей перерождения связана личность Фионна. В одной истории Монган, король VII века, поспорил со своим поэтом о смерти героя Фотада. Фиан Каойлте восстал из мертвых, чтобы доказать правоту Монгана, и сказал: «Мы были с тобою, с Фионном». Монган приказывает ему замолчать, потому что он не хотел, чтобы узнали о его тождестве с Фионном». Однако Монган был Фионном, хотя не позволял об этом рассказывать. В другой истории Монган является сыном Мананнана, который предрек это событие. Мананнан явился жене Фиахны, когда тот боролся с саксами, и сказал ей, что, если она не отдастся ему, ее муж будет убит. Услышав об этом, она согласилась, и на следующий день бог бился вместе с войсками Фиахны и разгромил врагов. «Так что этот Монган был сыном Мананнана Мак Лира, хотя он назывался Монганом, сыном Фиахны». В третьей версии Мананнан заключает сделку с Фиахной и в его облике спит с этой женщиной. Одновременно с рождением Монгана у слуги Фиахны родился сын, который стал слугой Монгана, и жена воина родила дочь, которая стала его женой. Мананнан принял Монгана в Землю обетованную и хранил его там, пока тому не исполнилось шестнадцать лет. Монгану приписывалось много магических сил и способность превращаться в других существ, и в некоторых историях он вступает в связь с сидхе. Возможно, в мифе говорилось о том, как вместо смерти он отправился в Элизиум, поскольку он происходит с «Земли Живого Сердца», чтобы поговорить со святым Колумбой, который взял его, чтобы тот увидел рай. Но он не удовлетворил любопытство святых насчет Элизиума и внезапно исчез, вероятно возвратившись туда.

Любопытно это двойное описание рождения Монгана. Возможно, идея о том, что он был перерождением Фионна, предполагается тем фактом, что его отец был назван Фиахной Финном, хотя возможно, что к личности исторического Монгана был приложен какой-то старый миф о сыне Мананнана по имени Монган.

Примерно во времена Монгана король Диармайд имел двух жен, одна из которых была бесплодна. Святой Финнен дал ей святую воду, чтобы она ее выпила, и она родила ягненка; затем, после второго глотка, она родила форель и, наконец, после третьего глотка – Аэд Слейна, который стал великим королем Ирландии в 594 году. Это – христианизированная версия истории рождения Коналла Кернаха.

В уэльской мифологии история Талиесина дает пример перерождения. После битвы с превращениями богинь Кэрридвен и Гвион, похожей на битву свинопасов, Гвион превратилась в зерно пшеницы, которое Кэрридвен проглотила, будучи в облике курицы, так что в итоге она повторно родилась в облике Талиесина.

Большинство этих историй больше не существует в их примитивной форме, и в них обнаруживаются различные идеи: зачатие магическими средствами, божественное происхождение через любовь божества и смертного и перерождения.

Что касается первого, то в примитивном обществе и даже в европейских народных обычаях в случае бесплодия часто обращались за помощью к магу или священнику. Молитвы, амулеты, микстуры или пища были теми средствами, которые обычно индуцировали зачатие, но, возможно, одно время верили, что они вызывали его сами. Во многих историях глотание семени, фрукта, насекомого и т. д. приводило к рождению героя или героини, и, вероятно, эти истории воплощают фактическую веру в такую возможность. Если истории о Коналле Кернахе и Аэде Слейне не являются случаями перерождения, скажем, божества источника, они являются примерами веры в это. Дар плодородия дается друидом и святым, но в истории с Коналлом скорее глотание червя, чем заклинание друида вызывает зачатие и является реальным мотивом этой истории.

Там, где перерождение божества встречается как результат глотания небольшого животного, очевидно, что бог сначала принял эту форму. Кельт, веря в зачатие глотанием некоторого объекта и в превращения, объединил свои знания и таким образом пришел к третьей идее, согласно которой бог мог принимать форму небольшого животного, которое при заглатывании проходило стадию перерождения[48]. Если, как предполагают, кельты верили, что при посещении бесплодными женщинами дольменов и мегалитических памятников дух мертвеца может войти в женщину и родиться от нее или по крайней мере помочь зачатию, – эта вера есть и у других народов, – это, возможно, вызвало мифы о перерождении богов человеческими матерями. Во всех случаях эта последняя кельтская вера аналогична мифам американских индейцев, например, о Тхлинкеете (Thlinkeet), боге Йехл, который превращался то в гальку, то в траву и, когда его проглатывали женщины, снова рождался.

В историях Етайн и Луда, переродившихся в Сетанту, встречается идея божественного превращения и перерождения. Подобная идея может лежать в основе истории Фионна и Монгана. Что касается историй Гвион и свинопасов, последние были слугами богов и, возможно, сами некогда рассматривались как божества, которые в своем перерождении в виде быков, несомненно, являются божественными животными и представляют некоторые черты, которые требуют дальнейшего рассмотрения. Предыдущие превращения в обоих случаях имеют сюжет битвы с превращениями во многих сказочных историях и, очевидно, не были частью первоначальной формы мифов. Во всех таких сказках противоборствующими сторонами являются мужчины, поэтому событие с перерождениями не могло образовать часть их. В уэльской истории Гвион и в соответствующей поэме о Талиесине изобретательное слияние сказочных сюжетов с существующим мифом о перерождении, должно быть, произошло в древние времена[49]. Это также верно для истории о двух свинопасах, но в этом случае, как сказано в мифе, поскольку два бога приняли форму червей и были повторно рождены от коров, сюжет был изменен. Оба остаются в конце боя в живых, вопреки обычной формуле, потому что оба были мужчинами и оба были снова рождены. Слияние искусное, потому что перерожденные персонажи сохраняют память о своих первых превращениях, так же как Монган знает о своей первой жизни в качестве Фионна. В других случаях такой памяти нет. Етайн забыла свою прежнюю жизнь, и Кухулин, по-видимому, не знает, что он – перерождение Луга.

Связь Луга с Кухулином заслуживает дальнейшего исследования. Хотя бог переродился, он также существует как Луг, точно так же, как, будучи проглоченным в виде червя Дехтире, он появляется в своей божественной форме и сообщает ей, что он будет рожден от нее. В «Тайн» он появляется как борющийся за Кухулина, которого он там называет своим сыном. Таким образом, есть два аспекта связи героя с Лугом; в одном он – перерождение бога, в другом он – его сын, каким он действительно, по-видимому, изображается в «Сватовстве за Эмер» и поскольку он назван Лаборхамом буквально перед смертью. В одной из историй о рождении он явно был сыном Луга от Дехтире. Но обе версии могут просто быть различными аспектами одной веры, а именно веры в то, что бог мог быть повторно рожден как смертный и, тем не менее, продолжать свою божественную жизнь, потому что всякое рождение – это своего рода перерождение. Мужчины Ульстера искали жену Кухулина, зная, что его перерождение будет от него самого, то есть его сын был бы им самим, несмотря даже на то, что он продолжал существовать как его отец. Примеры такой веры встречаются и в других местах, например, в «Законах Ману», где муж, как считается, должен родиться от его жены, и в Древнем Египте, где боги были названы «саморожденными», потому что каждый из них был отцом сына, который был его истинным образом или им самим. Подобие в примитивной религии подразумевало идентичность. Так, вера кельтов в происхождение смертных от богов, возможно, была связана с теорией о божественном воплощении. Бог становился отцом смертного от женщины, и часть его переходила в ребенка, который, таким образом, был самим богом.