Приворот для Золушки - Людмила Зарецкая

– Отомстить… – задумчиво проговорила Наталья. – Отомстить – это можно. Это мы завсегда.

Закрыв за гостем дверь, она тщательно вымыла стул, на котором он сидел, а потом решительно набрала номер Алисы.

– Слушай, – сказала она торопливо, чтобы, не дай бог, не передумать, – я решила, что нужно отдать дневник Сашеньки Бунину. В конце концов, это улика, негоже ее скрывать. Только я телефона его не знаю.

– Я позвоню ему. У тебя что-то случилось?

– Случилось. С неделю назад. Точнее, нет, пять лет назад. Но это не имеет отношения к делу.

Алиса перезвонила через три минуты.

– Иван сказал, что завтра утром заедет к тебе за дневником, – сообщила она. – И еще он сказал, что у него есть к тебе важный разговор.

– Это хорошо, – вздохнула Наталья, – со мной теперь почему-то все хотят важно поговорить. Пусть заезжает, сама понимаешь, я теперь по утрам никуда не тороплюсь.

Капитан Бунин приехал около десяти утра. Поджидавшая его Наталья извелась у окна. Всю ночь она не спала, думая, что своими руками отправляет Станислава в тюрьму. В его виновность она наконец поверила. Уж слишком много совпадений оказалось в трагических смертях, случившихся в последние месяцы. Слишком странным было поведение самого Развольского. Слишком многое вело напрямую к нему.

Глядя в окно, Наталья пыталась проанализировать свои чувства. Их не было. Только пустота, которая плескалась в ней, заливая душу черно-матовыми волнами безысходности.

«Наверное, я поступаю правильно, – вяло думала она. – Зло должно быть наказано, вот только почему мне так противно? Неужели оттого, что я поступаю так из банальной мести?»

Когда она открыла дверь Бунину, он поразился, насколько она похудела. Почти ничего не напоминало в ней женщину, которая когда-то царственным жестом пригласила его в кожано-деревянный кабинет.

«Бедолага!» – невольно пожалел ее Бунин.

Получив дневник, он попросил разрешения прочитать его прямо здесь.

– Садитесь, – согласилась Наталья. – Я, чтобы не мешать, в комнате побуду.

– Наталья Петровна, можно вас? – позвал капитан минут через пять.

– Ну что? – спросила она, заходя на кухню. – Поможет вам это раскрыть убийства?

– Да, поможет, – кивнул Иван. – Но мне бы очень хотелось, чтобы вы тоже мне помогли.

– Пожалуйста, – согласилась Наталья. Ей хотелось, чтобы все поскорее кончилось, капитан ушел, и она смогла бы без помех прислушиваться к гулкой пустоте внутри себя.

– То, о чем я вас хочу попросить, немного опасно, – нерешительно начал Бунин, – но этим путем мне проще всего добыть доказательства того, что этот человек совершил преступление. – Наталья непонимающе посмотрела на него. – Я хочу, чтобы вы дали знать убийце, что этот дневник у вас.

– Вы хотите задержать его, когда он придет меня убивать? – догадалась Наталья.

– У него не будет другого выхода. Чтобы избежать огласки, он убил Головину, а ради этого дневника не пожалел и Веру Малиновскую. Он уже не сможет остановиться. Вы боитесь?

– Нет, я теперь ничего не боюсь, – сказала Наталья. – Мне бы только хотелось, чтобы он пришел пораньше. У меня сын в час из школы возвращается.

– Я думаю, этот человек знает про вашего сына, а потому приедет за дневником сразу, как только узнает, что он у вас.

– Хорошо, что вы хотите, чтобы я сделала?

– У вас ведь сейчас в агентстве планерка?

– Да. – Представив коллег, сидящих за столом в кабинете Развольского, Наталья невольно сглотнула ком в горле.

– Тогда просто позвоните секретарю и скажите вот что…

Набрав номер приемной, Наталья услышала жеманное «Алло» Анечки.

«Опять не представила фирму», – машинально подумала она и деловито сказала в трубку:

– Аня, здравствуй, это Удальцова.

– Ой, здрасте, Наталья Петровна… Я так вам рада. Прям соскучилась. Без вас тут плохо все, ужас.

– Спасибо на добром слове. Ань, у меня к тебе просьба. Зайди, скажи Станиславу Николаевичу, что я среди забранных из офиса бумаг нашла дневник Саши Головиной.

– Так планерка же идет! Вы что, забыли?

– Нет, я помню. Ань, это очень важно. Зайди и скажи. Он поймет.

– Он ругаться на меня будет, Наталья Петровна, – заныла секретарша, – он же не любит, когда планерки прерывают. Минут через десять все разойдутся, я и скажу.

– Аня, – голос Натальи зазвучал жестко, – ты русский язык понимаешь или нет? Очень важно, чтобы он узнал об этом прямо сейчас.

– Так он это сообщение ждет, что ли?

– Ждет-ждет. Он эту тетрадь потерял, а я случайно нашла. Ты никого не отвлечешь, если просто заглянешь и скажешь, что я позвонила и попросила ему это передать. Вот и все.

– Хорошо, Наталья Петровна. Ради вас я на все готова, даже в пасть тигру.

– Иди передай, а я пока на трубке повишу. – В ухе брякнуло, послышался звук отодвигаемого кресла, цокот каблуков, знакомый скрип двери и приглушенный Анечкин голос. Затем звуки повторились, но уже в обратной последовательности.

– Он сказал, чтобы я закрыла дверь с той стороны, – обиженно заявила Анечка. – Влетит мне теперь по первое число!

– Не влетит, спасибо, Ань, выручила, – сказала Наталья, положила трубку, посмотрела на Бунина, который молча кивнул ей головой, села в глубокое кресло и закрыла глаза. Она ждала Развольского, который сначала выгнал ее с работы, а теперь должен был прийти ее убивать.

– Слушайте меня внимательно, – голос Бунина заставил ее открыть глаза и выпрямиться. – От того, выполните вы мои рекомендации или нет, возможно, будет зависеть ваша жизнь. Когда этот человек придет, проводите его не на кухню, а в гостиную. Только в гостиную, и никуда больше. Я буду в спальне. Я знаю, что вы сильная, поэтому сможете вести себя естественно. Он не будет ничего скрывать, он сразу скажет, что пришел за дневником. Отдайте его ему, вот, я кладу его сюда между диванными подушками. Но отдайте не сразу. И ничего не бойтесь, я не дам вас в обиду. Вы мне верите?

– Да, верю, – тихо сказала Наталья. – И его я не боюсь. Он ничего уже не сможет мне сделать…

Долгожданный звонок в дверь раздался минут через сорок. Бунин кивнул Наталье и тихонько прокрался в спальню, оставив дверь открытой. Глубоко вздохнув, Наталья решительно открыла дверь, непонимающе посмотрела на гостя, стоящего на пороге, и помотала головой, отгоняя наваждение. Вместо Развольского перед ней был Володя Шведов.

Меньше всего я хотел, чтобы это была она. Впервые за много лет я почувствовал, что могу кого-то полюбить. Кого-то еще, кроме моей Марины.

Мне было всего четырнадцать, когда Марина вошла в мою жизнь. К нам в класс пришел новенький, и чтобы навести мосты с лидером класса (нужно ли сомневаться, что этим лидером все десять лет учебы был я?), он пригласил меня в гости.