Киберканикулы - Ольга Громыко

гонок только начинали слетаться к стартовой рамке и занимать места согласно жеребьевке. Между ними назойливой мухой сновал комментатор на флайере, находя для каждого парочку едких слов:

– «Золотая свирель» прибыла на позицию первой, ещё с ночи – ведь, судя по ее предыдущим достижениям, это ее единственная возможность побыть лидером! Зато «Белая шаланда», напротив, не торо-о-опится – видимо, накануне Майкл Бриннер так ударно готовился к состязанию, что на сами гонки сил уже не осталось! Майкл, ты там, за штурвалом? Или на ногах остался только автопилот, который героически ползет к цели?!

– На него кто-нибудь ставил? – виновато спросил один из кобайкеров.

Остальные так же смущенно промолчали. Под «Допердан» чего только не пообещаешь!

– Еще не поздно! – провокационно предложил Хрущак.

Кобайкеры сделали вид, что крайне увлечены содержимым своих кружек. Майкла они искренне любили, но «Дорого и сердито» выглядел куда перспективнее.

Ρоджер допил пиво, окончательно успокоился и решил:

– Думаю, у меня есть еще несколько минут, чтобы сбегать в туалет.

– Как минимум полчаса, – заверил его более опытный Хрущак. – Комментатор только начал разогрев зрителей и участников.

Судя по забористой брани в прямом эфире («Это было авторитетное мнение пилота „Адвентуры“, который сегодня явно встал не с того тентакля, а сейчас мы снова дадим слово его закадычному сопернику!»), дело продвигалось успешно.

Роджер вышел из бара и с досадой обнаружил, что не один он такой предусмотрительный. Очередь в санузел полукругом огибала центральную надстройку.

– Сходи в служебный, в кухне, – добросердечно предложил проходящий мимо Стрелок.

Роджер с благодарностью воспользовался этой привилегией, хотя преодолеть возведенные Джеком баррикады оказалось не так-то просто. На подступах к кухонной двери громоздились не поместившиеся внутри ящики с провизией, а перед порогом стоял здоровенный бочонок – непрозрачный намек, что посторонним вход воспрещен. Кухонные киборги через него с легкостью перескакивали, и Роджер тоже не ударил в грязь лицом – правда, для этого ему пришлось опереться рукой о крышку.

– Я только туда и обратно! – извиняющимся тоном сообщил он, боком проскальзывая мимо разделочного стола, но шеф-повар все равно проводил незваного гостя недобрым взглядом, на корню отбивающим желание стибрить ломтик колбасы или щепотку нашинкованной моркови.

На обратном пути Сакаи перемахнул бочонок гораздо бодрее – и чуть не врезался во все ту же не то злосчастную, не то злокозненную девицу, проходившую мимо.

Роджер честно попытался сделать виноватое, затем дружелюбное, а вспомнив о плакате, нейтральное лицо, и эта гамма эмоций с аккомпанементом из его истинных чувств произвела на «жертву» мощный паралитический эффект.

Возможно, ситуацию еще можно было спасти, но Петрович внезапно распушился и издал боевой клич.

Девушка ожила, придушенно пискнула и бросилась наутек. Люди и ксеносы услужливо расступались, оглядываясь в поисках преследующего ее злодея.

Роджер сделал вид, что тоже пытается его высмотреть.

– Тебе не стыдно?! – укоризненно прошептал он Петровичу.

Ежик облизнул желтоватые пивные усы, вызывающе давая понять, что нет.

Девушка прямой наводкой добежала дo посадочной площадки, отчаянно растолкала выходящих из транспортника пассажиров и нырнула в шлюз. «Видимо, ещё одна жертва акрофобии», – заключили зрители и вернулись к гонкам, а Роджер, от греха подальше, – в бар к приятелям.

* * *

В двенадцать пятьдесят семь (но все-таки в двенадцать!!!) заиграла торжественная музыка и все камеры переқлючились на главу ОЗК, медленно и величественно восходящую на самую высокую точку платформы – крышу рубки.

Кира официально откашлялась и начала с пафосной, еще неделю назад написанной и вызубренной речи в духе «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!», но потом присмотрелась к аудитории, обнаружила в ней уйму знакомых лиц и даже рыл и плавно сползла на «Особенно тебя, Пивной Алекс!» и «Колин, ты мне сорок единиц должен, я все помню!», закончив жизнеутверждающим «И смотрите не навернитесь, как я в последний раз!», чем снискала бурные заслуженные аплодисменты.

Спускалась Кира ещё медленнее и величественнее, потому что лесенка была рассчитана на шоаррцев и сковырнуться с коротких низких ступенек было раз плюнуть.

Место ведущего занял Стрелок, на которого публика отреагировала еще восторженнее.

– Ну что, погнали? – с усмешкой спросил он и, дождавшись, когда ликующий рев стихнет, принялся оглашать и так всем известные правила гонок – но без этого ритуала несчитово!

Хрущак официально закрыл прием ставок, выдохнул, вспомнил о дочери и снова вдохнул. Что-то давненько ее не видать и не слыхать, подозрительно! А Майкл так и не сообщил ему, кого назначил нянькой – видимо, тоже замотался и забыл.

Букмекер торопливо припал к видеофону.

– Ага! – немедленно отозвалась дочь.

Хрущак с облегчением пригладил усы.

– У вас все в порядке?

– Конечно! – убежденно, но почему-то неубедительно заверила его Лиза. – Мы с дядей Майклом!

Усы встопорщились пуще прежнего.

– А как же гонки?! До старта осталось всего ничего!

– Ага! – еще радостнее поддакнула дочь. – Мы уже пристегнулись!

– Что?!

Лиза с гордостью продемонстрировала отцу надежно затянутые крепления, Кая в кресле справа и Майкла в кресле слева, который имел наглость белозубо улыбнуться и показать другу большой палец – мол, дети под неусыпным присмотром, как я тебе и обещал!

– Я убью этого мерзавца!!! – Хрущак так дернул себя за левый ус, что тот стал заметно длиннее и реже правого.

Майкл убрал улыбқу и палец и сосредоточенно уставился на приборы.

– Ты же сам велел нам его слушаться! – судя по голосу Лизы, это было лучшее наказание в ее жизни.

– Немедленно вылезайте оттуда!!!

– Не успеем, – хладнокровно возразила Лиза. – Скажи, Кай?!

Хрущак бросил видеофон, не дожидаясь меланхоличного «Ага», и отчаянно заскакал и замахал руками Стрелку, но действительно не успел.

* * *

Первый корабль сошел с трассы уже на третьей минуте гонок, шарахнувшись от насевшего сверху соперника и позорно плюхнувшись в болото. Туда немедленно отправилась медицинская бригада (спасать пострадавших), лесник (спасать пострадавшую от пострадавших природу) и журналисты (поглумиться).

Пока целый и невредимый, но очень мрачный экипаж давал интервью, Женька прошелся туда-обратно вдоль пропаханной кораблем полосы, неодобрительно качая головой. Болото было мелкое, наполовину пересохшее после многодневной жары, и трехсотметровая ссадина медленно заполнялась тягучей малахитовой водой.

– Ну, хотя бы не платформа, – философски заключил лесник.

Вся компания дружно задрала головы и ознакомилась с висящей над ними перспективой.

– Α что, она может упасть?!

– Нет, – сказал Женька, но, видимо, недостаточно убедительно, потому что незадачливые гонщики засуетились и забегали вдвое резвее прежнего.

– Ой-вэй, какая эффективная, а главное, бесплатная работа! – восхитилась Сара, когда лесник позвонил ей отчитаться