Новенький - Инна Инфинити

прикрываясь одной рукой, наклоняюсь к полу и поднимаю с него лифчик. В крови шарашит адреналин, пальцы подрагивают. Мысли, вопросы пчелиным роем жужжат в голове.

Что она здесь делает? Кто ее позвал? Как она нас нашла?

— Софья… — мама выдыхает мое имя могильным голосом.

— Я уже поняла, — перебиваю ее, быстро застегивая трясущимися руками бюстгальтер. — Я теперь наказана до конца жизни и все такое. Но, мам, нравится тебе или нет, а Дима Соболев — мой парень. Мы встречаемся.

У меня получается сказать это спокойно, но на самом деле внутри все трепещет от страха. В первую очередь, от страха за Диму. Мама же теперь ему спокойной жизни не даст. Отчислит из школы за два месяца до конца, натравит на его семью органы опеки, повесит на Диму еще какое-нибудь воровство в стенах школы и все такое.

— Лариса Аркадьевна, — Дима поднимается на ноги, пока я пытаюсь вывернуть свою футболку с изнанки. Пальцы не слушаются, я путаюсь в ткани и в итоге натягиваю ее на себя, как есть, с обратной стороны. — Мы можем с вами поговорить наедине?

— С тобой будет разговаривать полиция, — шипит мама.

— По какому вопросу?

— Тебе восемнадцать уже есть?

— Да.

— А Соне — нет.

Мне становится дурно от того, что мама может на такое пойти. Я настолько крепко сжимаю ладони в кулаки, что острые ногти вонзаются до боли в кожу.

— Я готов ответить на все вопросы полиции, мне нечего скрывать, законы РФ я не нарушал, — абсолютно спокойно отвечает ей Дима.

Сейчас я даже рада, что мама заявилась до того, как мы с Димой успели сделать «это». Я все еще девственница, Диме точно ничего не грозит. За поцелуи в тюрьму ведь не сажают?

Я поднимаюсь с кровати на ослабевшие ватные ноги, но не успеваю сделать и шагу к двери, как мать хватает меня за предплечье и рывком тянет на выход из комнаты.

— Чтобы в понедельник в восемь утра был в моем кабинете, — бросает напоследок Диме.

Мать выволакивает меня в коридор, Дима устремляется следом, но я взглядом прошу его не усугублять.

— Не иди! — шепчу ему губами и качаю головой. Слава Богу, громкого скандала не было. Есть шанс по-тихому уехать домой, чтобы никто не узнал.

Дима, к счастью, слушается меня. Так и остается стоять в дверном проеме. Но в его взгляде столько тоски и боли, что у меня разрывается сердце.

Я наивно полагаю, что мы тут же поедем домой, но родительница решает устроить рейд по комнатам. Она открывает двери в коридоре одну за одной и включает в спальнях свет. Перепуганные сонные одноклассники подскакивают с кроватей, не понимая, кто их разбудил.

— Лариса Аркадьевна? — лепечет сонная Калашникова.

Мама не выходит из комнат, завидев, что там все спят. Она проходит внутрь и оглядывает пространство, видимо, в поисках алкоголя и сигарет. Мне становится ужасно стыдно перед ребятами. Они смотрят на меня с немым вопросом, мол, что здесь делает твоя мать?

А для моей поездки сюда маминым условием было — оставить ей точный адрес арендованного коттеджа. И я оставила. Но я же не думала, что она приедет ночью с проверкой…

— Воронин и Белоусов, чтобы в понедельник ваши родители были в школе, — объявляет мама двум одноклассникам, застав их распивающими виски в комнате.

— Эээ, Лариса Аркадьевна, отдайте, — просит заплетающимся языком Сема Воронин и тянется рукой к бутылке, которую выхватила мать. — Сонь, скажи ей. Че она вообще здесь делает?

Я готова провалиться сквозь землю. Разбуженные одноклассники громко разговаривают в комнатах, кто-то вышел в коридор и наблюдает за маминой проверкой. В свое время мне стоило больших усилий завоевать доверие одноклассников, доказать им, что я не стукачка и что моя мама не будем знать о наших похождениях. Но сейчас одноклассники смотрят на меня такими глазами, что я понимаю: мне это не простят.

— Чтобы в понедельник без родителей не приходили, — цедит мать и направляется к следующей комнате, все-таки забрав бутылку.

В конце коридора на подоконнике сидит одетая и совсем не сонная Лера Полежаева. Она закинула ногу на ногу и скрестила на груди руки. Смотрит на меня довольным ехидным выражением.

Меня моментально простреливает догадка. Оставив мать, я прямиком направляюсь к Лере.

— Ты позвала мою маму? — сходу налетаю на нее.

Полежаева округляет глаза.

— С дуба рухнула, что ли? Откуда у меня телефон твоей мамы?

Я на мгновение осекаюсь, понимая, что в словах Леры есть резон. Откуда у нее номер директора школы? Лера не отличница, но вполне нормально ведет себя в стенах лицея, так что бывать в кабинете моей мамы, и уж тем более иметь ее номер телефона, Полежаевой никогда не приходилось.

— Так я и знала, что однажды твоя мать нас заграбастает, — язвит Лера. — У тебя, кстати, футболка наизнанку. Не успела одеться перед приходом мамочки?

— Очень подозрительно, что моя мама, приехав сюда, прямиком направилась в комнату Димы Соболева, — игнорирую ее выпад.

— Здесь даже не буду скрывать: я показала ей, где находится комната Димы.

Лера разводит губы в противной победоносной улыбке.

— Сучка, — говорю ей прямо в глаза.

— Возможно, тебя утешит тот факт, что твоя мама сама спросила меня, где комната Димы, — невинно хлопает ресницами.

— Да неужели?

— Ага. Вот прям с порога. Зашла в коттедж и первый вопрос: «Где Соболев?». Ну я и показала, где.

Я внимательно всматриваюсь в лицо Леры, пытаясь понять, врет она или нет. Черт, психолог из меня так себе…

— Я правду говорю, — Полежаева, будто читает мои мысли. — Я курила с девочками кальян в гостиной, когда распахнулась дверь и зашла твоя мать. И первый ее вопрос был, здесь ли Соболев.