Блуждающий по вселенным - Юрий Иванович

– Что такое пластик?

– Долго рассказывать. Но, как правило, – производное нефти. Той самой, из которой керосин делают.

– Но нефть и керосин жидкие. А здесь дома в три, в четыре этажа.

– Пластик армируют внутри металлом, наверное. Я в этом сильно не разбираюсь.

– И почему здесь все растения больше красного цвета?

– Солнечных лучей нет, вот и вывели новые виды для очистки воздуха.

Чем-то мне этот город отдаленно напоминал подземные города в мире Набатной Любви. Наверное, именно своей чуждостью, отдаленностью от раздольных просторов иных, привычных мне людских поселений. Хотя отдаленность здесь была несколько условной. Потому что высоко вверху, за переплетениями труб, мостиков, акведуков и крытых тоннелей, просматривались маленькие клочки предзакатного неба. Иначе говоря, мы находились на дне гигантского, чуть ли не километровой глубины ущелья, плотно застроенного жилыми домами и переплетениями дорог.

Мы смотрели на город с небольшого балкончика с перилами, от которого не вело наружу и вниз ни одной лестницы. Уровень пятого, шестого этажа. Дверь этого балкона находилась на одной из вертикальных плоскостей идущей ступенями стены. Ну и сколько я ни пытался осмотреть все видимое мне пространство, нужного мне астрального следа не наблюдалось. Нам следовало спускаться вниз и спрашивать у прохожих, как пройти к станции… чего? Метро? Аттракциона? Склада с железными големами?

Но в любом случае не стоять, раскрыв рты!

Кабан указал мне на подобную дверь в сотне метров левее по стене, на уровне второго этажа:

– Там лестница вниз. И люди…

– Ага, наверное, работники, – озвучил я очевидное. – Слишком яркие у них жилеты; слесаря, что ли? Но пока мы эти сто метров по лабиринтам пройдем, годы пролетят! А мы даже не обедали. Так что надо здесь спускаться.

– Прыгать будем? – прозвучало от видимой мне иллюзии людоеда, нагнувшейся над перилами. И я еле сдержался, чтобы не помочь ему свалиться вниз. Инстинкт, чтоб его!

Поэтому, когда мы подались в ближайшую каморку за цепями, я не только наши обманки сменил, а придал нам вид тех самых работников-слесарей. Только мой спутник выглядел крепеньким дедушкой «а-ля дед Назар» семидесяти лет, а я его тридцатилетним напарником. Будем опускаться по цепям, и плевать, что таким несуразным способом. Раз мы слесаря, значит, никто из горожан на нас особо внимания не обратит.

Цепи нашлись, тонкие и прочные. Мы их протянули через скобу над дверью да и довольно простенько спустились на крышу какого-то сарая. Затем стянули вниз цепи, чтобы они не бросались в глаза и не провоцировали малолетних горожан. Потому что успели рассмотреть вполне достаточно детей самого разного возраста. Это от таких сорванцов в первую очередь и запирались двери в иные подземные лабиринты.

Оставили цепи на крыше, сами спустились вниз и деловито поспешили к ближайшему довольно людному перекрестку. Следовало подумать, присмотреться, возможно, и пообщаться с кем-то. А уже потом решать, куда двигаться дальше.

Глава двадцать шестая

Мир внутри иного мира

Но нас вдруг окликнула пожилая женщина из окна второго этажа. Причем строго так окрикнула, повелительно, с явным недовольством. У меня даже сжалось что-то внутри от предчувствия неприятностей. Естественно, что обратились к нам на местном подобии «иранского», в котором я успел выучить лишь три десятка слов.

Мой спутник-то понял. Но вначале пожал плечами, потом стал переспрашивать и уточнять и наконец расслабленно рассмеялся:

– Нет, у нас другая работа! И мы спешим! – Уже потом он мне перевел все, в том числе и претензии дамы: – У нее какие-то проблемы с водой в доме, и она ждет наших «коллег». Те запаздывают, и нас приняли за них.

– Понятно. – На мое лицо наползла непроизвольная ухмылка. – Есть сходство с моим миром. Там тоже слесаря не сильно торопятся на вызов. Но примерный уровень жизни становится понятен. Есть телефоны – для связи. Полная система водоснабжения и канализации. Централизованные поставки. Теперь бы еще строй выяснить да в системе политической разобраться… Ну и попутно поесть, попить, устроиться на ночь и отыскать след моего друга.

– Приоритеты ты правильно расставил, – негромко согласился со мной магистр. Мы уже стояли на перекрестке, рассматривали во все глаза прохожих и выбирали место для ужина. – Но что ты имел в виду, упоминая строй? Здесь явно не феодально-общинный и тем более не рабовладельческий.

– О! Не думай, что на монархии все развитие цивилизаций заканчивается. Бывает: оголтелый капитализм, военная диктатура, социализм, коммунистическая диктатура, теократия, демократия, толерастия… и многое, многое другое. А уж всяких революций, сотрясающих общество, и не перечислить. Но уже радует, что здесь не ходят строем, нет единой формы, и на каждом углу не стоит жандарм или городовой. Ну и нет на стенах портретов царей, вождей или диктаторов. И засилья рекламных баннеров нет. Значит, нечто в виде умеренного капитализма или стадия застойного социализма.

Кабан Свонх косил на меня уважительно глазами, хмыкал, но в дискуссию не вступал. Видимо, пытался переварить новые для себя термины и понятия. Я же больше увлекся разглядыванием выставленного прямо на улицу прилавка. И продавали на нем очень яркие для подземелья фрукты, овощи и все им сопутствующее. Повнимательнее я присматривался к деньгам и благодаря своему зрению четко зафиксировал: в ходу здесь монеты самого разного достоинства и производства. Такие, как у нас имелись с собой, тоже были в ходу, и я решил испытать наши покупательские способности, не отходя, так сказать, от кассы.

– Давай купим фруктов, – потянул я задумавшегося спутника за рукав. – Что это и с чем его едят?

Сам узнал только картофель, лук, в том числе и репчатый, красный болгарский перец и симпатичные на вид красные яблоки. Магистр узнал большинство. Но и он немало удивился, шепча мне краем губ:

– Эти груши еще и в южных королевствах не поспели. Как и эти яблоки с райской алычой. А вот те зеленые полумесяцы и оранжевые оладьи сам первый раз вижу.

– Бери что знаешь, иначе палимся! – последовал от меня совет. – И пусть помоют! – Я заметил, что по желанию клиента помощница продавца тут же моет, что попросят.

Получалось, здесь отлично развито парниковое садоводство и огородничество, производство вощеной бумаги и полиэтиленовых пакетов. Если честно, сталкиваться с местными властями мне хотелось все меньше и меньше. Но, раз они тесно сотрудничают с такими, как маркиз Вайно, проблемы ждут нас впереди очень большие. Точнее, могут ждать.