Сперанский 4. Коалиция - Денис Старый

а он доказывает, что полководцы правы. Но и без сарказма следовало бы отметить, что австрийская армия стала обучаться новым приёмам не без участия Карла. Австрийцы считали, что именно с приходом эрцгерцога Карла в войска начнутся великие победы австрийского оружия. Об этом писали венские газеты, почти об этом можно было почитать и в газетах Франции. Нет, французы не желали побед австрийцам, но лишь рассуждали о том, какой гений военного искусства есть в арсенале австрийцев.

Успехи Суворова несколько обескуражили и австрийцев, и французов, но был найден виновный — Бартелеми Шерер. На него и повесили весь груз ответственности за поражение. Повсюду звучали фразы, относящиеся к битве при Удине, общий смысл которых можно выразить в следующем: если бы вместо Шерера войсками командовала прачка, то поражение не было бы столь сокрушительным, а если бы вместо него был хотя бы солдат, то победа была бы за французами. Иные победы русского оружия воспринимались лишь как последствия преступного бездействия Бартелеми Шерера.

И всё это резко усилилось после того, как к власти пришёл Наполеон Бонапарт и высказался о битве при Удине, как о позорной странице, которую нужно срочно переворачивать сотнями страниц с героическими победами.

Так что Швейцария всё ещё считалась приоритетным направлением, а русские действия лишь отвлекающим манёвром. Пусть при этом русским и благоволит удача.

— Господа, я почти уверен в том, что эрцгерцог Карл отведёт оставшиеся войска на переформирование. Мы потеряли почти десять тысяч, теперь нужно пополнить части, — сказал фон Мелас, посчитав, что высказать предположение — это не выдать военную тайну.

— А вы, конечно, ещё те союзники, — усмехнулся Жубер. — Значит, австрийские войска уходят на переформирование, а русским держать весь удар? Впрочем, ваш союз с Россией и вовсе нежизнеспособная химера.

Фон Мелас не стал возражать. На поверхности именно так всё выглядело. И он прекрасно знал, что русским не будет оказана какая-либо существенная помощь до того момента, как произойдёт очередная битва в Северной Италии. Ни для кого не было секретом, что обе стороны стягивают силы для решительного сражения, которое, возможно, решит судьбу всего Апеннинского полуострова и даже чуть больше.

— Боюсь, таким вашим откровением, барон, вы ещё не заработали того, чтобы мы запросили обмена вас на наших генералов, — сказал Андре Массена. — Объясните нам, что это за тактика множества ударов у русских.

Барон фон Мелас о русских готов был рассказывать что угодно, если бы хоть в чём-то был компетентен. Ему докладывали, что русские просто вводят в полное недоумение дивизионного генерала Бертье, командующего итальянской армией. Нередкими были случаи, когда русские оказывались глубоко в тылу у французов, брали небольшой городок или деревню и уходили восвояси. При этом русские используют проводниками местное население и сами дополняют, как взятые трофейные французские карты, так и свои. А ещё участились случаи, когда французских офицеров просто похищали из расположений [в данном случае не стоит приписывать подобное главному герою. Суворов применял при разведке и такой способ добычи информации, как допрос «языка»].

Жубер хотел высказать австрийцу о том, насколько тот бесполезен, но сдержался. Французские республиканские полководцы были выходцами из разных слоёв общества: несостоявшийся адвокат Бартелеми Жубер или мещанин, только благодаря революции взлетевший в чине выше прапорщика, Мессена. Эти люди превращались в ту французскую элиту, которая уже мало чем отличалась от высшего света иных стран. Да, их манеры не безупречны, но рядом с каким-нибудь русским дворянином из-под Саратова они могли выглядеть достойно. Ну, а подле с кем из дворян Петербурга лишь несколько эксцентрично, что нивелировалось бы самим фактом, что это французы. Именно поэтому два французских генерала, подражая международным принципам дворянской солидарности, отобедали в компании австрийского фельдмаршал-лейтенанта. Которого, впрочем, после обеда и пития какао отправили в самую что ни на есть тюрьму.

— Вам прибыло письмо из Парижа, гражданин Жубер? Или мы уже должны называть друг друга мсье? — когда оба генерала остались наедине, спросил Андре Массена.

— Могу я поинтересоваться у вас, гражданин, откуда вы знаете о некоем письме, если это моя личная корреспонденция? — начал вскипать Жубер.

— Оставьте, Жубер, вы ещё пришлите мне вызов на дуэль! Полноте, — Массена улыбнулся. — Нам просто всем очень важно знать, что происходит в Париже, под чьими знамёнами и за какие идеалы мы сражаемся.

Наступила пауза. Жубер думал, что если ему приходится признаваться в самом факте наличия письма из Парижа, то он не может не рассказать и о том, в чём суть написанного на бумаге. Это будет выглядеть несколько мелочно, а пламенный военный Жубер не любил интриги, он любил бой и то чувство, что может даровать лишь сложная победа и бегство численно превосходящего врага.

— Первый Консул спрашивает меня, не соглашусь ли я на должность военного министра или любую другую на мой выбор в военной сфере, кроме главнокомандующего, — решил быть прямолинейным Жубер.

Наступила пауза. Вот чего не ждал Андре Массена, так подобного откровения. Жубер точно не политик и не стать ему им, так как подобное говорить нельзя никому. Сам же генерал Массена хотел лишь пролить чуточку света в том мраке безвестия, что нынче имеет место быть.

То говорят, что в войска прибудут некие комиссары с проверками от Первого Консула, то, что их не будет, но новые назначения уже грядут. Есть в армии и такие, кто почти уверен, что Наполеона Бонапарта сметут директора, ранее казавшиеся силой. Появились среди солдат и в офицерской среде персонажи, которые готовы бросить боевые порядки, армию и бежать в столицу Франции, чтобы поддержать любимого генерала и не дать его в обиду.

Так что вокруг из-за недостатка информации создаётся не очень благоприятная для победоносной французской армии ситуация. И тут любые, даже, казалось, незначительные новости, свидетельства могут что-то да прояснить. К примеру, подпись на письме. Она одна? Или же все три консула расписались. В первом случае можно говорить о том, что Бонапарт узурпировал власть, во втором, что он это сделал совместно с другими, и до сих пор непонятен лидер. Весьма вероятно, что одна Директория пришла на смену другой.

— Вы против генерала Бонапарта? — задал прямой вопрос Жубер.

— Нисколько. Я… — Мессена чуть замялся, а после мысленно махнул рукой и продолжил. — Я разочаровался в Директории. Во Франции в последнее время экономику и политику, пожалуй, все проблемы решает армия. И она не может быть в подчинении адвокатов… Если только это не такие воинственные адвокаты,