Дело о лазоревом письме - Юлия Латынина

И Шаваш повторил весь свой разговор с королем.

– А еще ты ничего интересного не слышал, – спросил Нан.

– Еще, – сказал Шаваш, – я слышал, что отряд Бар-Хадана взбунтовался потому, что секретарь Иммани не отдал Бар-Хадану тех двух миллионов, которые он вез с собой, и все варвары это знают, потому что если бы Бар-Хадан присвоил эти два миллиона, он бы давно проиграл их в карты.

– У тебя заячьи уши и лисий нюх, – сказал Нан. – Это принесло бы много пользы, если бы ты остался при короле.

Шаваш промолчал.

– Ладно, – сказал Нан, – возвращайся к королю, и переночуй у него, чтобы твое отсутствие не было замечено. Вечером, в час Росы, я явлюсь к королю: смотри, попадись нам обоим на глаза.

И, действительно, вечером следующего дня Нан явился к королю с подарками от Андарза. И вот, когда он выезжал со двора, чиновник увидел Шаваша, который сидел с поводком на шее и заплетал хвосты лошадям.

– А это кто, – вдруг изумился Нан, тыча в мальчишку.

– А, – сказал король, – это мне подарил господин Андарз.

Чиновник в ужасе всплеснул руками.

– Помилуйте, – сказал он, – как можно! Вы сватаетесь к государевой дочке! Господин Нарай только и ищет, чем вам навредить. Он непременно доложил государю: этот варвар не соблюдает приличий! Сватаясь к девушке, просит в подарок хорошеньких мальчиков, а ваш наставник потворствует разврату!

Лицо короля вытянулось:

– Клянусь той штукой, которой я делаю детей, – вскричал он, – я ничего такого… Пусть этот мальчишка убирается прочь!

Нан схватил Шаваша за поводок на шее и потащил к воротам лагеря.

Ворота между кварталами уже закрывались, и чиновник привел Шаваша к себе домой.

Нан жил в небольшом домике на улице Семидесяти Облаков. Задняя стена домика примыкала к управам, но это был не казенный домик, а частный. Нан провел Шаваша в комнату для гостей. В комнате стояла кровать, отгороженная шелковой ширмой. На ширме была нарисована во всю длину ветка цветущего абрикоса. На стене висело несколько плетеных циновок, а под потолком качались сухие цветочные шары. Около кровати стояла бронзовая курильница в форме уточки и деревянный столик. Это была лучшая комната во всем доме.

Нан уложил мальчика в постель и сказал, чтобы тот спал и ничего не боялся. Шаваш заплакал.

– Ну, что такое? – спросил Нан.

– Страну жалко, – вдруг сказал Шаваш.

– Это хорошо, – сказал Нан, – Андарзу страну не жалко, государю не жалко, – спасибо, нашелся уличный мальчишка, пожалел.

Шаваш продолжал плакать. Чиновник положил руку на волосы Шаваша, и сидел так, пока мальчик не заснул.

Когда Шаваш проснулся, было давно светло. Через растворенное окно был виден маленький сад. В саду, под виноградным навесом, сидел господин Нан. Перед ним на столе стоял чайничек с душистым чаем, лепешки и варенье. Он читал какую-то книгу и завтракал.

Шаваш оделся и вышел в сад.

– Спасибо, – сказал он, подойдя к Нану.

– Бери-ка пирожки, – сказал Нан, и раскрыл короб, стоявший позади чайничка: в коробе лежали свежие финиковые пирожки, круглые и светлые, как полная луна.

Шаваш весь перемазался вареньем. Чиновник смотрел на него с улыбкой. Шаваш съел один пирожок, и другой, и третий, а четвертый положил перед собой и стал на пирожок глядеть. Потом спросил:

– А что вы делаете для Андарза?

Нан немного подумал, прежде чем ответить.

– Он меня просил об одной услуге.

– Найти убийцу того торговца, Ахсая?

Нан неторопливо окунул в чашку ложечку. Чашка была белого фарфора, с узором из розоватых кленовых листьев. Ложечка тоже была отлита в форме кленового листа.

– Да, – сказал Нан.

– И вы его нашли?

– Да, – сказал Нан.

– Его убили по приказу Айр-Незима, да?

– А ты откуда знаешь?

– Так, – сказал Шаваш. – Я слыхал в Осуйском квартале, что этот Ахсай продал и погубил Айр-Незимова племянника, и еще я знаю одного человека по имени Свиной Зуб. Свиной Зуб исполняет для Айр-Незима дела, для каких нужен нож, а не взятка. Он убивает людей довольно необычным способом. У него есть два камня, соединенных тонкой жилой, которые он мечет в человека так, что жила обвивается вокруг горла, а потом он прыгает на человека и душит его до конца. Я видел этого мертвого Ахсая, и мне показалось, что у него, кроме следа от жилы, была еще и дуля от камней, под ухом и у скулы.

– Да, – сказал Нан, – это похоже.

– Отчего же вы не арестовали Свиного Зуба?

– Опасаюсь за здоровье господина Нарая, – желчно сказал Нан, – а то его удар хватит от радости, что осуйского консула арестовали за этакую уголовщину.

Подумал и прибавил:

– Кстати, этот Свиной Зуб, должно быть, взял с покойника осуйских чеков на шестьсот тысяч. Неясно, что он с ними сделал. Вряд ли понес их к Айр-Незиму. Знаешь, что такое осуйские чеки?

– Да, – сказал Шаваш.

– Ты знаком с этим Свиным Зубом короче, чем я. Если как-нибудь услышишь, что он, или кто другой ищет, где бы сбыть осуйские чеки на шестьсот тысяч, ты скажешь мне?

Шаваш вздохнул и стал есть четвертый пирожок. Он доел пирожок, вытер о штанишки руки, и полез в грязный мешочек, висевший у него на шее. Он высыпал из мешочка много разного сора и глиняную свистульку-печать. Он разломал печать, вытащил из нее четыре длинные розовые бумажки, и протянул их Нану.

Нан поглядел на бумажки.

– Как ты их достал, – спросил Нан.

– Я, – сказал Шаваш, – раньше жил в старом дубе, напротив статуи Государя Иршахчана. В этом дубе есть дупло от верха до низа, и внизу оно выходит к воде. В ночь накануне Праздника Пяти Желтоперок я сидел на берегу канала и пытался поймать там желтоперку, рыбу удачи. Вдруг дверь управы раскрылась, из нее вышли четыре человека и вынесли мертвое тело. Они кинули тело в канал, и оно поплыло мимо дуба. Мне показалось, что я узнал одного из них, и я подумал: «Такие люди гоняются за крупными вещами. Может, и мне кое-что останется поклевать?» Но я испугался делать это на глазах государя Иршахчана. Поэтому я пошел за телом так, чтобы меня не было видно. Я подумал: «Хорошо бы укрыться под мостом, чтобы государь Иршахчан меня не увидел, а если государь видит сквозь камень, то я хотя бы укроюсь от глаз случайных соглядатаев.» Я пошел за телом, пока его не занесло под мост. Там я стал копаться в мертвеце, и вытащил из него кошелек и золотой бубенчик, а из сапога, – вот эти бумаги. Это мне совсем не понравилось. Я подумал: «Ба! Если этого человека убили, но не ограбили, – как бы на того, кто украдет этот кошелек, не повесили убийства!»

После этого Шавашу ничего не оставалось, кроме как рассказывать дальше. Шаваш кончил, Нан покачал головой, будто удивляясь, и сказал:

– Стало быть, ты поступил в дом Андарза, чтобы разыскать документ, за которой Ахсай собирался платить деньги. Четверо могли его похитить: пасынок Андарза, эконом Дия и оба секретаря. Кто из них, по-твоему, виноват?