Страсть без жалости - Элизабет Адлер

– Пошли туда.

Минелли осторожно заглянул в открытую дверь склада. Тьма кромешная, ни огонька. Он почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом. Звук повторился, на этот раз громче. Действительно, похоже на стон.

– Помогите… – попросил мужской голос. – Помогите, умираю. Меня застрелили.

– Что-то не похоже, что он умирает, – заметил Уайнсэп.

– Полиция! – рявкнул Минелли. – Выходи быстро! Руки за голову!

– В меня стреляли. Я не могу выйти. Даже встать не могу. Ноги болят, как черт. А этот козел бросил меня, оставил здесь умирать.

Минелли вздохнул. По опыту он знал, что нельзя доверять никому и ничему. Он включил фонарь, осветил помещение склада. Увидел большой старый автоприцеп и рядом с ним человека, лежащего на спине. Заметил кровь на цементном полу.

– Прикрой меня сзади.

Минелли начал продвигаться вперед, к лежащему на полу человеку. Уайнсэп остался у входа, готовый ко всему, сжав в руках пистолет.

Снова зазвучали сирены, не больше чем в двух кварталах. Помощь совсем близко. Внезапно из тени показалась человеческая фигура и ринулась к дверям. Уайнсэп крикнул парню, чтобы остановился, иначе он будет стрелять. Тот – совсем еще молодой парнишка – замер с поднятыми руками.

Минелли не сводил глаз с прицепа и раненого, лежавшего рядом. Можно поспорить, что там, внутри, окажется кто-нибудь еще, а может, и не один. И еще можно поспорить, что причина всей этой стрельбы – наркотики. Как всегда. В основе большинства преступлений либо женщины, либо деньги, либо наркотики.

Уайнсэп уже уложил паренька на пол лицом вниз, руки за голову. В этот момент прибыло подкрепление. Помещение ярко осветилось фарами двух полицейских машин.

Минелли направил оружие на закрытую дверцу старого автоприцепа.

– Вы, там, в машине, руки за голову и выходите. Даю вам тридцать секунд. Считаю. Время пошло.

Он дошел до десяти, когда дверца раскрылась и вышел еще один паренек, с выпученными от страха глазами и поднятыми руками.

– Он один из них, – произнес раненый. – Но тот, который стрелял в меня, смылся. Это он вам нужен. Тот козел – убийца.

– А ты у нас мистер Невинный, как я понимаю. – Минелли поднял с пола пару целлофановых пакетиков с белыми кристаллами. Кокаин. С мрачной улыбкой перевел взгляд на раненого. – Твоя кровь на этих пакетах, парень. Похоже, они принадлежат тебе.

– Какие такие пакеты? Никаких пакетов я не видел.

– Ну хватит. Заткнись.

Двое молодых парней уже сидели в полицейской машине в наручниках. Врачи склонились над раненым. Осматривали, расспрашивали, что произошло, где болит, есть ли еще раны. Щупали' пульс, измеряли кровяное давление, останавливали кровотечение.

Уайнсэп подошел к ним, все еще с пистолетом наготове.

– Ну как он?

– Как говорят в кино, рана оказалась поверхностной. Раненого положили на носилки.

– Как твое имя? – спросил Минелли.

– Майкл Джексон.

– Ну хватит.

– Но это правда. Мне никогда никто не верит. Можете спросить мою мать.

– Твоя мать будет счастлива услышать, что ты снова попал в тюрьму, Джексон. Это твоя колымага?

– Нет. Ребята в ней жили. Прятались тут на складе. Вы только зайдите, посмотрите, какая там вонь. Чем расспрашивать меня про какие-то пакетики, лучше спросили бы их, с чего это они живут в машине и где они ее стибрили.

– Мы зададим еще много вопросов после того, как тебя определят в больницу. И не тревожься, парень, ты не умрешь. На этот раз, во всяком случае.

Двоих молодых ребят – фактически совсем еще мальчишек, пятнадцати и шестнадцати лет, – зарегистрировали как малолетних преступников по обвинению в хранении запрещенного законом вещества. Еще одного задержали в нескольких кварталах отсюда. Он прятался в доме своей бабушки. Ему предъявили обвинение в хранении запрещенного вещества, незаконном владении огнестрельным оружием и нанесении ран этим оружием. Это он стрелял в торговца наркотиками: не сошлись в цене. Ему уже исполнилось восемнадцать, так что его ожидал большой срок.

– Итак, где вы взяли прицеп? – спросил ребят следователь.

– Он стоял на улице. Двери открыты, ключи внутри. Мы его не крали. Кто-то просто бросил его. Бери не хочу. Денег на бензин у нас не было, ну мы и поставили его в заброшенный склад, вроде как в гараж… ну и жили в нем… вроде бы это наш дом… понимаете?

Следователь хорошо понимал их. Проверка регистрации машины по компьютеру много времени не заняла.

Благодаря давнему приятелю Эл узнал о том, что нашлась старая машина Джимми Виктора, почти одновременно с Булвортом. Поэтому, когда Булворт позвонил, Жиро уже направил свой «корвет» в сторону Сан-Франциско.

– Наконец-то первый прорыв. – В голосе Булворта слышалось облегчение. – Скажу честно, Жиро, я чуть головой о стенку не бился. Эта женщина сыграла такое исчезновение, какого я в жизни не видел. Теперь мы по крайней мере знаем, что она где-то в районе Сан-Франциско.

– Возможно, – усомнился Эл. – А может, бросила машину в Сан-Франциско, а сама села на самолет и улетела в Огайо.

Вряд ли Лори оставила бы машину поблизости от своего нового места жительства… стала бы «гадить за своей собственной дверью», как говорят. Нет, она для этого слишком умна.

Они оба знали, что это так. Но теперь они по крайней мере убедились, что их догадки о том, как Лори убила Джимми Виктора в пустом доме, перевезла его в каньон, а потом сама скрылась в его автоприцепе, верны. Лори – убийца, а не жертва. Теперь оставалось лишь найти ее.

Подстреленный Майкл Джексон оказался прав: в старом прицепе жутко воняло. Прокисшим пивом, заплесневелой пиццей и тремя молодыми людьми, абсолютно не соблюдавшими правил личной гигиены. Жиро, наблюдавший за работой полицейских, с трудом подавлял отвращение. Они тщательно обследовали каждый мельчайший предмет, найденный в машине, каждый обрывок старой бумаги, каждый грязный клочок материи, каждый волосок на сиденье или на полу. И конечно, отпечатки, которых оказалось великое множество. Джимми Виктор, по-видимому, тоже особой аккуратностью не отличался.

Ничего хоть сколько-нибудь значительного пока не нашли. Поэтому Жиро вышел на воздух и направился к Голагану, в небольшой салун на Норт-Бич, где подавали хорошую ирландскую пищу типа соленой говядины с капустой и мясных фрикаделек по-шведски. Мэтт Голаган объяснял это тем, что в начале восемнадцатого века произошел наплыв шведских эмигрантов в Ирландию. Жиро считал эту теорию обычным ирландским бахвальством. Тем не менее фрикадельки Голагана казались ему самыми вкусными в мире.

– У тебя есть «Желтые страницы», Мэтт? – спросил он старого приятеля.