Журнал «Если» №10 2010 - Сергей Синякин

Сиди оставалось надеяться, что это тоже всего лишь метафора.

— Но, конечно же, ты не посвятишь больше никого другого в этот наш маленький секрет?

— Нет, конечно же, нет! Никогда! — Белоснежка отрицательно замахала руками, а Мопси повторил ее жест щупальцами, с явно преувеличенным энтузиазмом. — Но если есть какой-то способ нашему народу попасть…

— …В число избранных? Ну, разумеется… Кстати, Мопси, скажи, а какой вес ты способен поднять своими щупальцами?

Когда Сиди закончила приготовления к запуску ведра-змея, она уже сожалела о своем импульсивном решении избавиться от пилюль. Она опасалась грядущей ломки и, проснувшись на следующий день, ожидала появления девятибалльной головной боли по шкале Рихтера, делириум тременс и явления демонов с вилами на изготовку из черных штормовых туч.

И не испытала ровным счетом ничего.

Тут же возникли подозрения, что пилюли оказались всего лишь плацебо. И что это говорило о ней самой? Кажется, умники там, на Земле, после полного ее психологического обследования решили, что она просто прирожденная отшельница во власянице.

«Давайте пошлем Траоре, ей все по барабану. За четыре года учебы она всего лишь три раза выбиралась на свидание с парнями. Она не станет возражать против пожизненного одиночного заключения. И для полного счастья пропишем ей плацебо».

Ладно, к черту этих докторов магии из ООН, в конце концов, они давно уже умерли от старости — несколько недель назад. Она не ради них на все это пошла, а просто потому, что она не дерьмо цыплячье! Сиди, к собственному удивлению, почувствовала, что она счастлива каким-то горьким, безнадежным, исполненным ненависти к миру счастьем. Она переоделась и поймала себя на том, что мычит под нос мотив старой малийской попсовой песенки, которая нравилась ее матери.

Воскресенье в Бамако, это день веселых свадеб.

Послышался сигнал коммуникатора.

— Да?

В портале возник Гамп.

— Мой повелитель согласился на проведение эксперимента.

— Ну, как ты там, Лужа?

Сиди, Кот и Гамп лежали на спинах рядышком и смотрели, как над их головами лениво покачивается на конце кабеля перевернутое вверх дном ведро.

Лужа отвечать не спешила. Сиди глядела на рябь, пробегающую по ртутной поверхности, и вдруг осознала, что испытывает морскую болезнь. Приступ тошноты накатил и прошел. Уф! Ей еще не доводилось выворачивать нутро в скафандре, и она не горела желанием приобретать такой опыт. Может, все дело в малой силе тяжести? Но ведь она астронавт со стажем и никогда такого с ней не случалось. Сиди с трудом сглотнула слюну.

Кот огласил послание от Лужи.

— Она говорит, что все хорошо. — И после паузы: — Надо еще.

— Мопси, страви еще десять сантиметров, хорошо?

— Десять сантиметров, — прозвучал в коммуникаторе голос Белоснежки. Она со своим хозяином находилась внизу, в шлюзовом вестибюле.

Несколько колебаний ленивой змейкой проплыли вверх по тяжелому кабелю, внезапно ускорившись, достигнув зоны с быстрым ходом времени. Ведро задергалось взад-вперед со скоростью биения крылышка мухи, так что Лужа, казалось, лишь каким-то чудом не выплескивалась за края.

— Спроси, как она там, — попросила Сиди Кота.

— Говорит, что нормально, — перевел Кот, на этот раз без видимой паузы.

Итак, они этого добились: богоподобной манипуляции пространством и временем. Теперь ей просто необходимо оказаться на высоте, чтобы заслужить торжественную тогу.

— Она говорит, что производная от икс в квадрате равняется двум икс, — продолжил Кот. — Думаю, тем самым подтверждает установление двусторонней связи.

— Отлично, передай, что интеграл от икс равняется икс в квадрате пополам.

Кабель теперь казался натянутым более туго. Ртуть в ведре покрылась рябью, и новая волна тошноты накрыла Сиди.

— Она отвечает, что ты забыла добавить константу интегрирования, — заявил Кот.

— О-о… — и тут она наконец испытала, что значит, когда тебя рвет в скафандре. Все оказалось именно так, как ей и рассказывали — в высшей степени омерзительно.

— Сиди? — проявил беспокойство Кот. — Гамп спрашивает: с тобой все в порядке? (А Гамп-то наш стал вдруг не таким высокомерным, возможно, Лужа малость его приструнила.) — Он говорит: пожалуйста, не сердись. Ты ведь знаешь, что Лужа права насчет константы интегрирования. Я думаю, она просто не разбирается в человеческих нормах такта и дипломатии.

— Нет-нет, это здесь ни при чем, просто у меня небольшая проблема с организмом. Так что все в порядке, все хорошо. — Сиди закрыла глаза и запустила вентиляцию шлема на полную мощность. — Э-э, скажи ему: я считаю большой честью для себя тот факт, что их цивилизация послала мне то коммюнике, и я уверена — впереди у нас целый день очень продуктивных переговоров.

— Я попытаюсь это перевести.

Сиди же попыталась удалить хотя бы часть рвоты с лица, резко тряхнув головой, но тут же поняла, что это серьезная ошибка. Ей показалось, что ее мозг кувыркается внутри черепной коробки, как космонавт в тесном отсеке в невесомости.

— Гамп не считает, что Лужа поняла твою последнюю фразу, — сказал Кот.

— Черт, но ведь она сознает, что мы установили двустороннюю связь? И знает про это коммюнике, верно? Так как насчет того, чтобы подтвердить, что я его получила и ознакомилась?

— Ну, Гамп не думает, что Лужа по-настоящему способна понять дипломатический аспект этого коммюнике. Похоже, что на самом деле его писали не представители данного вида.

— Не они?

— Гамп говорит, что на самом деле лужи передали нам нечто физическое, но до нас оно дошло в виде привычной для людей дипломатической ноты. Однако сами лужи с таким «переводом» и его оформлением явно не справились бы. Так что из услышанного Гампом вытекает: послание было написано неизвестными представителями некоей другой расы.

— Понятно.

— А теперь Лужа утверждает, что каждое целое число может быть единственным образом разложено на сомножители.

— Мы здесь не для того, чтобы обмениваться математическими тривиальностями. Ой, этого не переводи, хотя… если мы и дальше будем продвигаться в том же темпе, то никуда не придем. Предложи Гампу испросить у своего хозяина разрешения добавить еще десять сантиметров.

— Он отвечает, что это будет здорово.

На этот раз Сиди была достаточно осторожной, чтобы не глядеть ни на ведро, ни на кабель. Желудок ее был напряжен, как туго натянутая кожа барабана. Нет, дело тут не в гравитации, ведь она уже была здесь два раза и чувствовала себя отлично. С унылым раскаянием и горьким сожалением Сиди решила, что голубые пилюли все-таки не были плацебо.