Соблазнить герцогиню - Эшли Марч

Муж поднялся на ноги и пристально посмотрел на нее:

— Шарлотта, но я не понимаю…

Она тяжело вздохнула:

— Мне нужно сейчас уйти, чтобы все обдумать.

— О чем тебе думать? Я люблю тебя, а ты любишь меня, так что…

— Прости, Филипп. — Она решительно направилась к двери.

— Шарлотта, подожди!

У самой двери она все-таки остановилась.

— Шарлотта, ведь ты сказала, что останешься. У нас еще девять дней…

Она наконец-то обернулась. Сердце ее болезненно сжалось, когда она увидела Филиппа, в растерянности стоявшего посреди комнаты, смотревшего на нее с нежностью и грустью в глазах.

Но уже через несколько секунд на лице его появилась «маска герцога Радерфорда», и теперь его серые глаза смотрели холодно и бесстрастно — совершенно ничего не выражали.

Шарлотта со вздохом прошептала:

— Филипп, я не могу… — Она не могла ничего ему объяснить, потому что сама ничего не понимала, знала только одно: ей следовало побыстрее уйти, чтобы хорошенько все обдумать, чтобы понять, чего она, собственно, хочет. А потом, возможно, через несколько дней, когда она снова к нему придет…

«О Боже, значит, я уже решила?.. — спросила себя Шарлотта. — Решила, что опять к нему приду?» Нет-нет, сейчас ничего не следовало решать. Сначала — хорошенько подумать.

Тут Филипп нахмурился и отрывисто проговорил:

— Я не отпущу тебя, Шарлотта.

У нее перехватило дыхание.

— Что?.. Что ты… сказал?

Он поднял свои вещи и принялся одеваться. Застегнув брюки, заявил:

— Развода не будет.

Шарлотта вздрогнула при этих его словах. И тут же почувствовала, как в сердце ее проникает настоящий холод. «Что же это означает? — думала она. — Выходит, он снова меня обманул?»

С минуту они пристально смотрели друга на друга. Наконец Шарлотта спросила:

— Почему же не будет? Ты ведь согласился на развод, не так ли, Филипп?

— Я солгал, — ответил он, криво усмехнувшись. — Видишь ли, я подумал, что если снова смогу добиться твоей любви, ты больше не захочешь развода.

Шарлотта ухватилась за дверной косяк; ей казалось, она вот-вот лишится чувств. И теперь ей стало еще холоднее — она вся дрожала от холода.

Выходит, ничего не изменилось. И все, что Филипп говорил ей, — просто слова. Вернее — гнусная ложь!

Но почему она ему поверила? Ведь прекрасно же знала, что он за человек… Да, она все знала, но все равно заставила себя поверить ему. Ох, какая же она дура!

Когда Шарлотта заговорила, она слышала собственный голос словно издалека и даже не узнавала свой голос — как будто говорила какая-тo другая женщина, совершенно ей не знакомая.

— Я действительно люблю тебя, Филипп. И давно полюбила, еще будучи девчонкой. Я любила тебя и тогда, когда ты отомстил Итану, женившись на мне. Я любила тебя все эти годы, хотя ты игнорировал меня. Я до сих пор люблю тебя. Но… О Боже!.. — Она умолкла, и по щеке покатилась слезинка. Смахнув слезу, Шарлотта вновь заговорила — все тем же чужим голосом: — Да, я люблю тебя, Филипп, но еще сильнее ненавижу. Поэтому и не останусь с тобой, не буду жить с тобой в одном доме, пусть даже и останусь герцогиней Радерфорд. — Смахнув еще одну слезинку, она добавила: — Прощайте, ваша светлость. — В следующую секунду Шарлотта вышла из комнаты.

Глядя на закрывшуюся за женой дверь, Филипп тяжело вздохнул.

— Все-таки ушла… — пробормотал он.

Но все же странно… Еще минуту назад он был уверен, что не отпустит Шарлотту, — а получилось, что отпустил. Хотя ничего удивительного. Ведь он — герцог Радерфорд. И поэтому не должен устраивать сцены, не должен давать волю чувствам.

Увы, он забыл об этом ночью, но теперь уже никогда не забудет.

Да-да, он постоянно должен помнить, кто он такой, и поступать так, как подобает поступать человеку в его положении — в любой ситуации.

После ухода Шарлотты Филипп еще долго расхаживал по кабинету. Время от времени останавливался и, глядя на дверь, тяжко вздыхал. «А может быть, я напрасно ее отпустил? — спрашивал он себя. — Может, следовало ее задержать? Возможно, тогда бы она…» Нет, ничего бы не изменилось! Ведь он же помнит ее глаза… Когда она стояла у двери, в ее глазах пылала ненависть. Да, теперь она по-настоящему его возненавидела и, судя по всему, не собиралась это скрывать.

Филипп грустно улыбнулся; ему вдруг пришло в голову, что в ненависти Шарлотты не было никакой необходимости. Ведь он сейчас до такой степени ненавидел самого себя, что этой его ненависти с лихвой хватало…

Тут послышались семенящие шаги, и Филипп сразу же их узнай — так всегда ходила Анна, служанка Шарлотты. Вероятно, девушка спешила выполнить какие-то распоряжения своей госпожи. И скорее всего это означало, что Шарлотта готовилась к отъезду в Лондон, к своим любовникам и восторженным поклонникам. Ох, с какой же радостью они станут принимать ее на своих сборищах, как будут восхвалять се красоту, касаясь се рук, плеч и даже…

Скрипнув зубами, Филипп стремительно вышел из комнаты и зашагал к лестнице. Поднимаясь по ступенькам, он представлял, как расправляется со всеми этими мерзавцами, — со всеми томи, кто осмеливался прикасаться к Шарлотте, улыбаться ей, говорить комплименты… и даже просто смотреть на нее. Шарлотта все еще принадлежала ему, Филиппу, и он никому не позволит предъявлять на нее права.

Что же касается ее поклонников, пожалуй, он начал бы с Денби. Этот мерзавец слишком долго имел удовольствие держать Шарлотту у себя на коленях. И он непременно за это ответит!

Остановившись у двери Шарлотты, Филипп перевел дух, затем постучался. Ответа не последовало, и он, прижавшись ухом к двери, стал прислушиваться.

Через несколько секунд послышался голос Шарлотты, и тут же последовал ответ служанки. Но обе они говорили не очень громко, и Филипп не понял ни слова.

— Шарлотта, — выкрикнул он. — Можно войти?!

Голоса за дверью смолкли. Но через минуту женщины вновь заговорили, на сей раз — совсем тихо.

Выходит, Шарлотта решила проигнорировать его? Нет, он этого не допустит!

Филипп взялся за ручку двери. В конце концов, это его дом, и он имел полное право заходить в любую комнату. А стук — это просто любезность с его стороны.

Однако дверь оказалась запертой.

— Проклятие… — проворчал герцог, направляясь в свою спальню, где имелась дверь, ведущая в комнату Шарлотты.

Однако он обнаружил, что и дверь в его комнате была заперта. В его воображении тотчас же возник толстяк Денби, но теперь уже — с синяком под глазом (Филипп твердо решил, что проучит мерзавца).

Вытащив из кармана ключ, герцог сунул его в дверную скважину и с лязгом провернул. Затем, широко распахнув дверь, переступил порог комнаты. Шарлотта вздрогнула и повернулась к нему. Оказалось, что она уже успела одеться. На ней было одно из ее лондонских платьев — неужели где-то спрятала? — причем это был весьма нескромный наряд с необычайно низким вырезом и коротенькими рукавами.