Дураки умирают последними - Гуков Александр Михайлович Карась 72

– Профессор, я предлагаю вам разобраться с одним весьма неординарным случаем, но предупреждаю сразу, за разглашение результатов данного исследования вы будете нести самую суровую ответственность, так как дело непосредственно касается безопасности империи. Человек этот – гальзианский агент довольно высокого уровня, не знаю, как такое может быть, но он буквально на моих глазах замедлил свое сердцебиение и дыхание, а затем, очень похоже, провалился в искусственный летаргический сон. Так что допросить его не представляется никакой возможности именно по этой причине, я прошу вас хотя бы попытаться извлечь из его головы хоть какую-нибудь информацию. Вообще, насколько я понимаю ситуацию, мы имеем дело с некой программой, заложенной в психику, и меня интересует любая информация касательно данной технологии… Если вы с этим справитесь, не побоюсь сказать, что вы сможете добиться немалого при дворе, уж поверьте, тайная полиция об этом позаботиться, но в сами должны понимать, разглашение должно быть исключено. Именно по этой причине в палате, где будет находиться… пациент, будут находиться в круглосуточном режиме трое бойцов.

Профессор, внимательно выслушав Алексея, нахмурился и в задумчивости поднялся со своего рабочего кресла и, пройдясь вдоль стола, пристально взглянув в глаза неожиданного визитера, хмыкнул и мягким голосом заговорил:

– Весьма любопытное предложение от тайной полиции и уж тем более неожиданно его услышать от офицера, далекого от психиатрии. Скажите, откуда вы вообще взяли, что такое поведение гальзианского агента есть результат определенного воздействия на его психику?

– Признайте, профессор, ведь такое действительно возможно, я имею в виду внесение изменений в психику, – с легкой улыбкой отозвался Алексей, чем вызвал у профессора глубокую озабоченность. – И как я понимаю, вы об этом куда лучше меня знаете.

– Да, действительно, такое серьезному профессионалу под силу, но таких мастеров пересчитать можно буквально по пальцам, хотя не буду исключать возможность, что существуют на свете самоучки или те, кто работает на спецслужбы, и поэтому они остаются никому не известными, – с намеком ответил профессор, внимательно присматриваясь к реакции офицера, но не дождавшись, глубоко вздохнув, добавил: – Насколько я понимаю, вы, молодой человек неплохо осведомлены.

– Только краем уха, профессор, и не более того, – признал Алексей и подойдя к психиатру, прямо задал вопрос:

– Ну так как, профессор, беретесь за это дело?

– Я не в силах отказаться, это вызов моему профессионализму, но предупреждаю сразу, на углубленное исследование потребуется не один месяц напряженной работы. Дело это требует деликатного подхода, а на это требуется время.

– Отлично, профессор, но сколько времени потребуется для того, чтобы выяснить, было ли такое воздействие или все же нет? – деловито поинтересовался Алексей, ждать несколько месяцев он не мог, время поджимало.

– Несколько часов, но более точно я вам сказать не могу. Давайте приводите пациента, и я возьмусь за него прямо сейчас.

Понимающе кивнув, Алексей покинул кабинет профессора и, вернувшись к машинам, отдал команду отконвоировать особиста в кабинет профессора и троим бойцам остаться и сторожить, после чего потребовал от начальника охраны авиабазы организовать пересмену караула. Поразмыслив какое-то время, он отпустил начальника охраны вместе с его бойцами и, устроившись на лавке, стал терпеливо ожидать результата. Обо всем произошедшем необходимо было доложить в местный филиал Управления контрразведывательных операций, а то его действия воспримут как беспредел, что весьма вероятно, но соваться туда без подтверждения его подозрений было никак нельзя.

Прождал он до самого утра, так и не сомкнув глаз в приемном отделении. За эти часы вынужденного безделья он о многом подумал и проанализировал, но все равно потеря Ивана глухой болью отзывалась в его душе. Теперь он остался с этим новым миром один на один, что осознавать было крайне болезненно, и он постарался отогнать от себя эти невеселые мысли и полностью сосредоточится на деле.

Взглянув на настенные часы, Алексей увидел, как время неумолимо приближается к восьми часам утра, поднялся с лавки и, потянувшись всем телом, направился на второй этаж, где располагался кабинет профессора. Поднявшись по ступенькам и войдя в коридор, он осмотрел дежуривший наряд и, убедившись в надлежащей охране, подошел к бойцам и задал вопрос:

– За все это время кто-нибудь выходил из кабинета?

– Ни как нет. Профессор, как и задержанный начальник особого отдела, до сих пор находятся в кабинете, – негромко отчитался сержант, продолжая все также бдительно прислушиваться к тому, что происходило за дверью.

– Значит, будем ждать, – выдохнул Алексей, – вы вот что, сержант, возьмите деньги и пошлите человека, пусть он купит что-нибудь перекусить, как видно, дело может затянуться надолго.

Благодарно кивнув, сержант взял деньги и, подозвав к себе одного из бойцов, передал ему деньги и, проинструктировав, отправил в магазин. Когда тот, придерживая кобуру, покинул коридор, Алексей присел на кресло и, прикрыв глаза, продолжил ожидать появление профессора. Дверь кабинета открылась спустя почти два часа, и из-за нее высунулась голова профессора. Увидев Алексея, он жестом предложил войти в его кабинет. Поднявшись, он прошел в кабинет и проследовал дальше за профессором. Он привел его в отдельное помещение, где он лично проводил приемы и, указав на кресло, предложил присесть, после чего, отодвинув в сторону ширму, продемонстрировал сидевшего на стуле с закрытыми глазами особиста и, обойдя его, внимательно посмотрел на Алексея и негромко заговорил:

– Да, офицер, вы были совершенно правы, этот человек методично подвергался в скрытой форме воздействию на психику, работал серьезный профессионал. Где и как это происходило и, главное, кто это делал, узнать не удалось, данные воспоминания заблокированы. Чтобы эти блокировки обойти, потребуется немало времени, о каких-либо сроках говорить невозможно, но в любом случае предстоит серьезная и кропотливая работа. Что интересно, блокировки совсем свежие, поставлены максимум полгода назад. Должен сказать, он был патриотом, но под воздействием на психику взгляды свои изменил, что и было главной целью злоумышленника или злоумышленников, в результате чего и стал работать на интересы гальзианской разведки. Все это очень серьезно, офицер, подчеркиваю, очень серьезно. Если в империи безнаказанно действуют такие вот такие вербовщики, у империи серьезные проблемы…

– Благодарю вас, профессор, именно этого мне требовалось. Я попрошу написать медицинское заключение для своего руководства, перед которым я буду отчитываться о проделанной работе.

Понимающе кивнув, профессор прошел к столу, присел за него, достал стандартный бланк клиники и, быстро написав заключение, поставил под ним размашистую подпись и заверил его печатью, после чего протянул лист Алексею. Взяв в руки бланк, он бегло ознакомился с текстом и, поблагодарив профессора, пояснил, что теперь охрана палаты, где будет находиться пациент, осуществляется в круглосуточном режиме, после чего попрощался и, покинув кабинет, направился в местный филиал Управления контрразведывательных мероприятий.

Подъехав на такси к Управлению, Алексей расплатился с таксистом и, выйдя из салона, внимательно осмотрел трехэтажное здание из бурого кирпича и, глубоко вздохнув, неспешно направился к центральному входу. На КПП предъявив документы, он выяснил, где находится отдел охранения интересов короны и решительно направился на третий этаж. Он ожидал, что людей в управлении будет много, но оказалось совершенно не так, все обстояло в точности наоборот, людей было мало, и это в немалой степени удивило.

Пройдясь по коридору и найдя нужную дверь, Алексей постучал и, услышав разрешение войти, открыл дверь и, войдя внутрь, четко представился:

– Здравия желаю, господин полковник. Позвольте представиться, лейтенант шевалье Лексий Тутовин, охранитель из центрального аппарата Управления контрразведывательных мероприятий.