Политбюро и Секретариат ЦК в 1945-1985 гг.: люди и власть - Евгений Юрьевич Спицын

знали сам В. С. Абакумов, Л. Ф. Райхман, Н. И. Эйтингон, А. М. Палкин и ряд других сотрудников МГБ и Прокуратуры СССР. Причем показания оказались настолько важными, что само это дело впредь стали именовать «Делом Абакумова — Шварцмана».

До конца 1953 года следствие по данному делу шло ни шатко ни валко, однако после ликвидации Л. П. Берии и его подельников это дело оказалось в центре внимания КГБ и Прокуратуры СССР, руководители которых буквально рыли носом землю, чтобы максимально ускорить новый судебный процесс над сотрудниками спецслужб. Причем ряд исследователей (К. А. Столяров[431]) отмечают не только особую поспешность в проведении закрытого судебного процесса в Ленинграде в декабре 1954 года, но и особую ретивость в исполнении смертного приговора в отношении прежде всего генерала В. С. Абакумова, который был расстрелян буквально через час после его оглашения. Более того, сам К. А. Столяров прямо говорит о том, что генерал-полковник В. С. Абакумов «был одним из немногих, кто знал обо всех злодеяниях власть имущих, в том числе и Хрущева». И именно поэтому глава КГБ СССР генерал-полковник И. А. Серов «торопил все следствие и пытался форсировать события», а его покровитель H. С. Хрущев «стремился как можно быстрее разделаться» с В. С. Абакумовым и его подельниками.

Между тем еще до окончания этого дела, 14 октября 1954 года, ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли очередное совместное Постановление «О существенных недостатках в структуре министерств и ведомств СССР и мерах по улучшению работы государственного аппарата». Констатируя тот факт, что с начала 1954 года в 46 министерствах и ведомствах страны упразднены 200 управлений и отделов, более 4 тысяч «мелких структурных подразделений», около 900 снабженческих организаций, уволены более 450 тысяч сотрудников различных аппаратов и т. д., Постановление нацеливало руководителей всех управленческих структур союзного масштаба еще активнее вести работу по устранению «излишеств в штатах», изжить волокиту, разбухшую отчетность и до 1 февраля 1955 года представить в ЦК и Совет Министров СССР отчет о проделанной работе[432]. Причем, что очень любопытно, в названии данного Постановления впервые за долгие годы ЦК КПСС был указан «поперед» Совета Министров СССР, первой уже стояла не подпись Г. М. Маленкова, а подпись H. С. Хрущева, и речи об «оптимизации» партийного аппарата в этом документе вообще не шло.

Между тем, по информации ряда историков (Ю. В. Аксютин, А. В. Пыжиков[433]), уже с ноября 1954 года все документы Совета Министров СССР стали оформляться за подписью маршала Н. А. Булганина, занимавшего должность первого заместителя главы союзного правительства, а сам Г. М. Маленков был де-факто отстранен от ведения заседаний Президиума ЦК, на которых стал председательствовать H. С. Хрущев. А окончательный удар по позициям главы правительства был нанесен в декабре 1954 года, когда состоялся судебный процесс над В. С. Абакумовым и его «подельниками», которых в том числе обвинили в фабрикации «Ленинградского дела», ведь за ней стоял не кто иной, как Г. М. Маленков[434].

А тем временем 31 декабря 1954 года главный редактор газеты «Правда» Дмитрий Трофимович Шепилов, которого профессор Ю. В. Аксютин слишком поспешно возвел в ранг секретаря ЦК КПСС[435], направил в Президиум ЦК записку, в которой заявил о наличии среди части экономистов, преподавателей вузов и партпропагандистов «глубоко ошибочных и политически вредных взглядов по вопросам развития социалистической экономики». 15 января 1955 года эта записка была одобрена Президиумом ЦК, который принял решение разослать ее всем членам и кандидатам в члены ЦК, «усилив в ней критику и осуждение позиций Г. М. Маленкова» в отношении приоритетного развития отраслей легкой, текстильной и пищевой промышленности. А уже 24 января в газете «Правда» была опубликована статья Д. Т. Шепилова «Генеральная линия партии и вульгаризаторы марксизма», в которой без упоминания имени самого Г. М. Маленкова в более жесткой форме воспроизводилась его же записка с резкой критикой «ошибочных» и «вредных» взглядов на социалистическую экономику, исходивших из приоритетного развития отраслей группы «Б», т. е. производства средств потребления.

Уже на следующий день, 25 января 1955 года, начал свою работу очередной Пленум ЦК, на котором с докладом «Об увеличении производства в стране продуктов животноводства» выступил H. С. Хрущев. Однако было совершенно очевидно, что в центре внимания членов ЦК будут совершенно иные вопросы. И эти прогнозы вскоре оправдались. После обсуждения хрущевского доклада начался «второй акт Марлезонского балета», где в центре всеобщего внимания оказался Г. М. Маленков. До недавнего времени «дискуссия» на этом Пленуме ЦК была «тайной за семью печатями». Первая отрывочная информация стала появляться только в годы пресловутой горбачевской перестройки. Однако уже в 1999 году вышла монография профессоров Ю. В. Аксютина и А. В. Пыжикова, в которой довольно подробно были изложены все перипетии «проработки» Г. М. Маленкова на этом Пленуме ЦК[436].

29 и 31 января 1955 года, во время Пленума ЦК, состоялись два заседания Президиума ЦК, на которых был рассмотрен вопрос о снятии Г. М. Маленкова с поста руководителя правительства. Обсудив проект Постановления и приняв его «с поправками» В. М. Молотова и «дополнением» Л. М. Кагановича, члены высшего партийного ареопага приняли решение поручить им, а также двум секретарям ЦК — М. А. Суслову и П. Н. Поспелову — «отредактировать данный проект Постановления» для его вынесения на рассмотрение Пленума ЦК и поручить H. С. Хрущеву «выступить от Президиума ЦК КПСС с докладом на Пленуме ЦК КПСС о тов. Маленкове»[437]. Конкретная вина Г. М. Маленкова, стоившая ему премьерского кресла, состояла из нескольких пунктов, которые были публично озвучены в хрущевском докладе на Пленуме ЦК.

Прежде всего, как это ни странно, речь шла о том, что Г. М. Маленков, не обладая необходимыми знаниями и опытом хозяйственной и советской работы в центре и на местах, «плохо организует работу Совета Министров СССР, не обеспечивает серьезной и своевременной подготовки вопросов к заседаниям» и при рассмотрении большинства вопросов «проявляет нерешительность, не занимает определенной позиции», и именно данное обстоятельство «крайне отрицательно» сказывается на работе всего союзного правительства[438]. Другой, гораздо более крупный недостаток, вмененный советскому премьеру, состоял в том, что «товарищ Маленков не проявил себя также достаточно политически зрелым и твердым большевистским руководителем». Прямым доказательством такого поведения стала его речь на V-й сессии Верховного Совета СССР, которая по своей направленности с большими и «экономически малообоснованными обещаниями» напоминала «парламентскую декларацию, рассчитанную на соискание дешевой популярности, чем ответственное выступление главы Советского правительства». Более того, в