Бремя власти - Игорь Анейрин

Сайрус отпустил её руку и внимательно посмотрел Алиеноре в глаза, в которых ещё дрожали слезинки.

— Маги Огня умеют лечить души. Они могут отделяться от тела и делать огненные шары. Они больше всех прочих знают о Стене. Маги Воды — великие врачеватели. А я… я не боюсь теней. Я умею убивать. Так же легко, как я залечил тебе твои шрамы. Даже легче.

— Как? Прикосновением?

— Прикосновением тоже. И, кроме прочего, я… — на мгновение задумавшись, он закончил: — например, я умею вызывать волков.

Алиенора застыла, сидя на скамье рядом с ним. Потом медленно, очень медленно она повернула к нему голову, заглядывая в его бездонно-чёрный глаз.

— Давно… — внезапно охрипшим голосом сказала она, — ещё восемнадцать лет назад. В деревне Диллин… Там, где были мой отец, моя мать и оба моих маленьких брата-близнеца… Там появились волки. Это сделали вы?

Сайрус вздохнул и кивнул. Алиенора отвернулась.

— Уходите, — сказала она.

Маг поднялся и не торопясь принялся тушить свечи, складывая их в свой мешок. В опочивальне стало почти темно; тлеющие угли в камине потрескивали, остывая. Звёзды созвездия Синеррильон заполонили собой всё небо. У дверей Сайрус вполоборота посмотрел на закутанную в простыню тоненькую фигурку девушки, недвижно сидевшую на скамье.

— Мне жаль, миледи… — тихо произнёс он.

— Уходите.

Глава 18

СИР ГОРАЦИО АРЧЕР

Внутренний двор королевского замка Лонливен считался общественным местом. Когда-то очень давно здесь всё подчинялось только необходимостям обороны. Об этом говорили и высокие толстые стены с узкими бойницами и ведущими наверх каменными ступенями, вырезанными прямо в толще стены; и два рва — один, глубокий, шёл по внешней части укреплений, другой, чуть поменьше, окружал внутреннюю стену, за которой, собственно, и находились жилища его величества Роберта III Даннидира и многочисленные строения.

Но с того момента, когда в основание замка заложили первые камни, — а случилось это еще во времена Первого королевства, в правление Эдгара Длинная Шея, — в этих местах уже многое изменилось. Лонхенбург, ставший столицей королевства, рос вширь и ввысь как на дрожжах; в конечном итоге сам город обзавёлся тремя кольцами стен, каждое следующее больше предыдущего. Сам Лонхенбург уже много столетий как не подвергался нападениям, и внешние укрепления Лонливена вскоре потеряли свое первостепенное военное назначение. Большой ров, окружавший внешнюю стену, расширили настолько, что теперь там могли плавать довольно большие лодки; по берегам то и дело попадались пристани, а надо рвом по всей окружности замка высились пять мостов, ибо теперь в Лонливен вели целых пять ворот, чего, конечно, не могло бы случиться, угрожай ему хоть какая-то опасность. Четыре из пяти мостов служили скорее хозяйственным целям: они вели к складам, в конюшни и казармы, но при этом они были и самыми красивыми. Построенные в царствование Эдгара Блодвена — «Блодвен», как известно, означало «Белый Цветок», — большого поклонника искусств, эти мосты были светлы, высоки и ажурны, все в резьбе и стройных башенках, хотя и предназначались в основном для проезда солдат и торговцев — в отличие от Главного моста, возведённого одновременно с самим Лонливеном.

Он был самым первым и самым старым. Широкий, сложенный из огромных потрескавшихся от времени камней, с низким парапетом, он вёл к главным воротам замка; при входе и выходе на него всегда стояли с дюжину стражников в парадных одеяниях.

Огромные ворота замка с восходом солнца распахивали настежь; по мосту неспешно прогуливались горожане: кто — направляясь в Лонливен по делам, но в основном просто гуляя. Через эти ворота и попадали во внутренний двор замка, превратившийся ныне в общественный парк. В центре этой большой неправильной формы территории устроили пруд с фонтаном посередине; от пруда в разные стороны лучами расходились дорожки и тропинки; первые — мощёные булыжником, вторые — просто прибитые ногами. Территория парка густо заросла деревьями и кустарником и, чем ближе к внутренним воротам Лонливена, тем более ухоженный вид они имели; многие кустарники даже подстригали в виде животных или просто придавая им причудливые формы. Чем дальше, однако, от парадной дороги, ведущей к жилищам королей, тем парк приобретал всё менее прибранный вид: подстриженных деревьев здесь не имелось вовсе, а дорожек, тропинок и лужаек пролегало великое множество, и нередко под сенью веток скрывалась какая-нибудь каменная беседка, чаще всего занятая влюблённой парочкой.

Уже четвёртый день от нечего делать Бланка в основном сидела на одной из многочисленных скамеек, стоявших в парке, либо, затерявшись среди горожан, прогуливалась по тропинкам, стараясь, тем не менее, не отходить далеко и не терять из виду главные ворота.

Зачем — на это она сама бы не смогла дать ответ. Всё это было очень глупо. В её голове время от времени прокручивались такие, например, картины: во двор въезжает король, она бросается к нему под лошадь, он выслушивает её и немедленно отдаёт необходимые распоряжения. Бланка безнадёжно покачала головой. Очень глупо. В лучшем случае её, в её бедном коричневом платье, просто оттащат в сторону, чтобы она не мешала проезду титулованных особ, в худшем — ещё и добавят колотушек.

Деньги кончались с катастрофической быстротой: тех двух небольших мешочков с серебряными и медными монетами, которые им удалось прихватить при побеге, где-нибудь в Хартворде хватило бы на несколько месяцев, пусть не богатой, но экономной жизни; здесь же, в Лонхенбурге, половину денег пришлось сразу отдать вперёд за неделю постоя в не самой лучшей гостинице. Томас целыми днями рыскал где-то по городу в поисках заработка, но он — и это девушка хорошо понимала — был не очень-то приучен к зарабатыванию денег; во всяком случае, пока ничего не получалось. От её первоначальной идеи сразу по приезде купить что-нибудь богатое и красивое из одежды, чтобы в подобающем виде явиться в королевский дворец, сразу пришлось отказаться. Бланка уже подумывала над тем, чтобы уже если не сегодня, то завтра перебраться из «Льва и Единорога» в какой-нибудь постоялый двор победнее. Таких было немало, и чем дальше от Лонливена, тем дешевле и грязнее, но тогда и добираться до королевского дворца пришлось бы по паре часов в день только в один конец.

Впрочем, в очередной раз подумала она, это ничего бы не изменило. Она сразу попросила одного из стражников передать тому важному человеку в приемной, что леди Бланка Оргин будет ожидать решения об аудиенции здесь, в саду, и если в первый день она прогуливалась по парку, не находя себе места и ежесекундно оглядываясь на ворота, то второй день прошёл для неё намного спокойнее, а к его исходу она уже впала в апатию. Во дворец постоянно заезжали либо выезжали из него какие-то люди, многие из которых — она мельком слышала разговоры — тоже желали подать прошения или жалобы королю, и многие богато одетые, на лошадях и со слугами, и среди них даже знатные господа. К такого рода визитёрам немедленно подбегали служители, стражники услужливо придерживали коней, а важные чиновники, кланяясь, уводили их внутрь. Интересно, грустно думала Бланка, в этой очереди к его величеству Роберту III Даннидиру она, леди Бланка из Хартворда, какая по счёту? И есть ли она вообще, эта очередь? Или любой человек в бедной одежде мог в лучшем случае попасть на приём, например, к королевскому повару, да и то вряд ли?