Не жизнь, а сказка - Андрей Шевченко

Из дома послышались звуки тяжких ударов, треск ломающейся мебели и взвизгивания. Почему-то никто из богатырей не сомневался, что взвизгивает не Марья. И действительно, из дверей и окон начали вылетать полуобнаженные красные девицы. Причем, красные, в прямом смысле этого слова — видать, рука у Марьи тяжелая. Взлохмаченные обитательницы веселого дома разлетелись по двору переполошёнными курами и попрятались по сараям и кустам. Вскоре наступила тишина.

Богатыри озадаченно переглянулись — надо же, как им не повезло! Из дома вышла Марья Моревна, спуская рукава и отряхивая руки.

— Вот, значит, как вы невесту Иванову ищете?!! Ну, ничего, как Василиса найдётся, я ей всё расскажу! И про тебя, и про дружков твоих непутёвых да зелёных, которые блудливы, аки кобели подзаборные! А ты, Людвиг, чего вылупился? На девок поглядеть решил? А сиську тараканью не хочешь? Осинник тебе в штаны!

Ваня тут же горько пожалел, что рассказал Марье про Василису. Людвиг поспешил зажмуриться. Грыст сокрушённо вздохнул — похоже, здесь больше делать нечего. Конан хмыкнул и спросил у тролля:

— Грыст, а других нечистых церквей ты не знаешь?

— Так вам этого мало? — взвилась Марья Моревна. — Ах, вы, злыдни писюкавые! Плесень рукозадая! Упыри бочковые!

Глядя на разбушевавшуюся Марью, Грыст изумлённо сказал:

— А она по-тарабарски такими словами ругается, что я в первый раз слышу.

Всю дорогу до указательного камня богатырям пришлось выслушивать негодующие тирады девы-воительницы. Если бы их выдать в эфир, то слышался бы сплошной "пи-ип" с редкими включениями "винторогих козляков" и "дятлов-переростков". Всё-таки, богатыри — потому и богатыри, что умеют выносить невиданные трудности! Побратимы до самого перекрёстка стойко не обращали внимания на ругающуюся девицу. Но когда наступила пора решать, куда дальше держать путь, Грыст не выдержал. А, может, ему "зелёная поганка" не понравилась?

Тролль молча слез с печи, сдёрнул всадницу с коня и огромной ручищей заткнул ей рот. Девушка брыкалась и царапалась, как дикая кошка, но Грыст стойко переносил мучения.

— Зато тихо стало, — пояснил он удивлённым побратимам и взглядом показал на камень. — Налево ехать больше смысла нет. Остается направо, где кони дохнут, или прямо.

— Давайте, прямо! — предложил Конан. — Черныш мне ещё пригодится. Ваня, ты заболел?

— Нет, задумался просто! Поехали прямо. Людвиг, твоё мнение?

Рыцарь согласно мыкнул. Фильку спрашивать не стали — он права голоса ещё не имел. Марью тоже — её право голоса заткнул Грыст.

— Она мне ладошку ест, — сообщил тролль друзьям. — Может, отпустить? А то зубы сломает…

— Отпускай! — хором сказали Конан и Иван-дурак, отодвигаясь при этом на несколько шагов.

Грыст ослабил хватку, и Марья Моревна освободилась. Богатыри приготовились выслушать о себе много новых тарабарских слов… Удивлению их не было предела, когда вместо очередных ругательств они вдруг услышали:

— Эх, и что же мне теперь несчастной делать?

— А ты несчастная? — осторожно спросил Грыст.

— А как же иначе? — спросила дева-воительница почти спокойно. — Сами посудите: я замуж поклялась выйти только за того, кто меня одолеет. По зрелом размышлении, я решила, что Людвиг меня не победил. Ну, подумаешь, заклятье снял, тем более случайно! Это любой дурак может! Поэтому я рыцаря вычеркиваю из списка женихов.

Даже лопнувший дирижабль не издал бы такого громкого звука, каким был облегченный вздох Людвига.

— Списка? — с внезапным подозрением спросил Конан. — У тебя есть список женихов?

— Ну, да! — невозмутимо сказала Марья. — Первый в нём — ты! Второй — Грыст!

Должно быть коню киммерийца под ноги бросился какой-нибудь таракан и испугал его, потому что жеребец вдруг встал на дыбы. Грыст отпрыгнул назад, но недалеко — помешала печка. На глиняной стене тут же образовалась солидная вмятина.

— Тише ты, транспорт поломаешь! — шикнул на тролля Иван, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

— И как мы в твоём списке оказались? — слегка заикаясь, спросил Конан.

— Глупый, ты же меня там, на поляне, поймал и победил! А Грыст здесь, только что!

— Ой, лучше бы я выслушивал её ругательства! — схватился за голову тролль. — Знал бы — не притронулся!

— Не переживайте, я пока ещё не решила, кого из вас выбрать! — неправильно поняла волнение богатырей Марья.

Грыст и Конан, получившие отсрочку, как-то присмирели и стали невероятно-задумчивыми. Варвар даже начал как-то слишком пристально вглядываться вдаль — не иначе намечал путь к бегству. Прочая же компания пребывала в относительно-приподнятом состоянии — на их независимость никто не покушался.

На следующий день дорога исчезла. Ваня остановил печь и уставился на две колеи, теряющиеся в густой траве. Конан, привстав на стременах, посмотрел вперёд.

— Дороги там нет! Только какая-то развалина.

Действительно, впереди просматривался полуразрушенный дом. Вернее, нагромождение бревен, отдалённо напоминающее полуразвалившийся дом — творение безумного архитектора. Пространство перед развалюхой заросло густейшей травой и разнокалиберными цветами — от крошечных красно-черных "божьих коровок" до огромных подсолнухов. Ваня спрыгнул с печки, наклонился к какому-то ярко-красному цветку и понюхал.

— Красивый! И пахнет здорово!

— Дурью маешься! — проворчала Марья. — Нам явно сюда. Наверное, это вход.

Суровая дева-воительница спешилась и решительно направилась к темной дыре. Богатыри переглянулись, но следовать за ней не торопились. И правильно.

Едва Марья подошла к входу, как изнутри раздался душераздирающий вой, и из тьмы к девице бросилась какая-то бледная фигура со сверкающими глазами. Три коня — два рыцарских и киммерийский жеребец, услышав дикий вой, тут же сделали три солидных кучки "яблок", а из поддувала печки вывалилась горка золы. Дева-воительница, не раздумывая ни мгновенья, размахнулась и от души нанесла два хука туда, где сверкали глаза неведомого противника. Послышалось "кляк-кляк", потом короткий стон, а затем… А затем был громкий "бум" и грохот рушащихся бревен.

Строение, непонятно за счёт каких сил державшееся, обрушилось. Вход исчез, скрыв от богатырей Марью и неведомое существо. Побратимы тут же бросились разгребать завалы. Силой Ивана, Конана и Грыста создатель не обидел, потому тяжеленные брёвна довольно быстро были убраны. Людвиг, как наиболее пострадавший в неравном бою с осами, и Филька, почему-то побежавший менять штаны, в разборе завала участия не принимали.

Наконец богатыри узрели две светлые фигуры. Одна — Марья, а вторая — неизвестно кто. Обе были вытащены на травку, после чего побратимы приступили к расследованию. Черноволосая девица имела здоровущий шишак на голове и мирно лежала в беспамятстве, чему богатыри были только рады. А вот обитатель бывшего полуразвалившегося, а ныне развалившегося полностью дома, их заинтересовал.