Охота на удачу - Олег Кожин

Еле слышно хлопнула дверь. Это Юдин ушел, так и не проронив ни слова.

— Куда это он? — спросил Герка, рассеянно снимая пальцем толстенный слой пыли с микроволновки. Судя по темно-серому налету, облепившему всю фалангу, уборку хозяин не шибко жаловал. Лиля тем временем бесцеремонно потрошила холодильник, вытаскивая на стол банки, контейнеры, свертки и пакеты. Она чувствовала себя как дома. Впрочем, как Герка успел убедиться, она везде чувствовала себя как дома.

— Работать. Это мы с тобой тунеядцы, а Юдин — дядька работящий, — хрустя маринованным огурцом, туманно ответила Лиля.

Герка присел на краешек табурета. Пристроив подбородок на сцепленных в замок руках, он с интересом наблюдал, как расправляется с едой Лиля. Он впервые видел, как она ест. В самом деле, не считать же трапезой крекеры и воду, съеденные ими в каморке тоннеля? В свертках обнаружилась початая палка копченой колбасы и сыр. Не утруждая себя таким мирским делом, как нарезка, панкушка просто отгрызала от них огромные куски, запивая огуречным рассолом прямо из банки. Совершенно некстати Герке подумалось, что за такое насилие над желудком мама Воронцова непременно прочла бы ему целую лекцию о вкусной и здоровой пище. Стало тоскливо и грустно, и, чтобы немного отвлечься, он спросил:

— А Юдин этот чем живет? Разводит заезжих богатырей на деньги?

Лиля, в очередной раз прилипшая к краю банки, округлила зеленые глазища. Проколотая бровь удивленно поползла вверх.

— Ну, это… Чудо-Юдо под Калиновым мостом, — пояснил Герка. — Тут тебе и речка Смородина, и мост, да и фамилия у него, опять же… Я сразу об этой сказке вспомнил.

— Забавно, никогда об этом не думала, — в одном из контейнеров отыскались разваренные макароны, а в столе — вилка. Лиля принялась поглощать холодный слипшийся ком, не разогревая. — Вообще, да, похоже… Хрен их разберешь, легенды эти. Вообще, я всегда думала, что он тролль.

— Тролль?

— Ну да. Живет под мостом, за проход по нему плату требует — значит, тролль. Питается, опять же, дрянью всякой. Мне кажется, может и человека сожрать, если припрет. Точно, тролль.

Она спокойно окунула кусок хлеба в контейнер, наполненный мясом сомнительного происхождения. Герка недоверчиво следил, как она засовывает горбушку в рот и аппетитно облизывает пальцы.

— А ты не боишься, что…

— Не, я человечину по запаху отличаю. Один раз накололась — спасибо, хватит, — Лиля говорила буднично, будто обсуждала программу телепередач.

Отломив кусочек хлеба, Воронцов подцепил корочкой кусок мяса с морковкой и оправил в рот. Он даже не успел распробовать вкус, когда Лиля, подчищавшая хлебом стенки контейнера, добавила:

— Обычная кошатина… свежая вроде.

Рот Герки наполнился чем-то противным, шершавым. Словно кусок мяса внезапно оброс шерстью. Воронцов неожиданно для себя (и для Лили) героически прожевал его и с каменным лицом отправил в долгое путешествие по пищеводу. Ничего страшного не произошло. Действительно, кошатина как кошатина. И все же есть расхотелось.

— Юдин сможет нам помочь?

— Этот обмылок? Да брось ты! — Лиля, кажется, насытилась и теперь аккуратно счищала оранжевый соус с сережек на губах. — Еда и кров — вот все, что он может нам обеспечить. Неужели тебе не помогли эти старые суки? Уж если они тебя живьем выпустили, значит, однозначно что-то полезное шепнули. Ну так колись давай!

— Они сказали, что я должен вычерпать артефакт, как колодец. До дна. И тогда он перестанет интересовать сборщиков.

— Пфффф! — Лиля недоверчиво заглянула Герке в глаза. — И все?

— Все, — Воронцов пожал плечами.

Девушка тихо выругалась, в сердцах выудила из банки пупырчатый огурец и принялась ожесточенно грызть его.

— Ну, братец, это полный вперед, — пробормотала она наконец. — Не ожидала я от них такой подставы… А эти курвы хоть сказали тебе, каким таким ведром ты должен его «вычерпать»?

Герка помотал головой.

— Они сказали, что это я должен узнать сам.

— Зашибись, блин! Если даже они такую ересь несут, значит, плохо дело… Значит, привыкай жить в моем мире, Герка! Видать, судьба у тебя такая… — и Лиля яростно захрустела огурцом.

— Дерьмо… — тихо сказал Герка.

— Чего?

Забыв про недоеденный огурец, девушка непонимающе посмотрела на Воронцова.

— Дерьмо, — уже громче и увереннее повторил тот. — Весь твой мир — дерьмо. Тьма, кровь, насилие, смерть… Жить как загнанный заяц? Сколько еще мы так продержимся? Я не могу так, Лилька, не умею так. Я не хочу жить, как ты… Не хочу жить в твоем мире.

— Вот, значит, как? — изумленно вздернула брови Лиля. — Дерьмо, значит? А ну-ка пошли!

Она порывисто схватила Воронцова за руку и потащила на улицу. Тот, не сопротивляясь, плелся следом, вверх по растрескавшейся, точно марсианская почва, глине. Расшвыривая ногами легкий мусор, принесенный хулиганистым ветром со свалки. На мост.

Здесь дуло гораздо сильнее, а посланные солнцем многочисленные «зайчики» россыпью отскакивали от лениво бегущей речки. Чтобы не поломать ноги, приходилось перепрыгивать вздыбившийся драконьим гребнем асфальт. Лиля остановилась, немного не доходя до середины моста.

— Смотри! — Она развернула Герку лицом к солнцу. — Смотри!

До воды было, вероятно, метров десять, но сверху казалось, что расстояние минимум вдвое больше. Голые берега Смородиновки тянулись на километры вперед. Неспособная прижиться на рыжей глине трава нависала сверху. Тонкие зеленые пальцы, осторожно щупающие новую почву. Редкие волосы, которые лысеющий великан зачесал набок в надежде скрыть объемистую плешь. Блестели на солнце серебристые фантики из-под шоколадок, пластик бутылок, вездесущие летающие пакеты — мусор, отходы деятельности человека были теми растениями, что больше всего подходили заброшенному мосту. Местами из воды выступали округлые камни — за лето речка изрядно обмелела. На горизонте истончившуюся серебряную ленту придавливал пологий холм, заросший высоченными соснами, за которые зацепились две причудливой формы тучи.

— Смотри! — Лиля требовательно тыкала пальцем в холм, пытаясь чего-то добиться от Герки. — Смотри же!

Не совсем уверенный в том, что он должен увидеть, Воронцов все же честно смотрел. Просились на язык язвительные реплики, но Герка сдерживался. Искоса взглянув на девушку, он заметил, что ее глаза странно блестят. Казалось, что Лиля вот-вот расплачется.

— Смотри! Да смотри же ты!

Воспоминание о том, как, стоя на переживающей ремонт кухне, он глядел на двор сквозь просверленную в пятачке дырку, нахлынуло внезапно, ярко, отчетливо. Пальцы потянулись к завязкам, освобождая монету. Те поддались на удивление легко. Выполняя отчаянную просьбу Лили, сфокусировалось зрение.