Инсектерра. Выжить в любви - Регина Грез

уклонился вправо, пытаясь нанести противнику удар в бок, Оприн напротив скользнул по песку влево и тут же выбросил цепь вперед так, что она ударилась об один из мечей соперника.

В это же время Оприн дернул кожаную ленту, скользившую меж звеньев своей цепи – наконечник ее распахнулся подобно ножницам и с мерзким скрежетом оцарапал доспех. Риктас дернул рукой, не позволяя цепи убежать далеко и потянул врага на себя. Оприн спешно обнажил короткий клинок и отразил удар.

У них не было возможности поиграть в церемонии, изучая друг друга, им нужно было сражаться свирепо и в то же время красочно, чтобы угодить Закрису. В этом плане боец с цепью был опытнее противника, он уже третий сезон выживал на арене и знал, как устроить эффектное представление на потеху озверевшей толпе.

Ударив ногой в грудь врага, Оприн оперся ступней о его руку, сделал сальто и отлетел в сторону, а, приземлившись, снова дернул цепь, освобождая металлический «хвост».

Дикий рыцарь подобного маневра не ожидал и упустил удачный момент для атаки, но стоило ему опомниться, как враг снова повел себя странно. На ходу раскручивая цепь, Оприн отвернулся, перенося вес с ноги на ногу, словно дразнил врага. Но Риктас не поддался на уловку, он неторопливо развел мечи, а потом бросился в бой, нарочно подставляя один из клинков под цепь, чтобы поймать ее, а другой готовясь нанести страшный удар.

Однако ловкий Оприн юркнул под его рукой, повиснув на цепи, намотавшейся на подставленный меч. Прокатившись по песку, он вскочил, развернулся и вырвал оружие из рук соперника, но опомниться ему не дал, тут же делая выпад своим коротким клинком и норовя попасть под доспех.

Завершить удар ему не позволили. Зубчатый меч Риктаса с такой силой ударил по маленькому клинку, что тот вылетел из рук Оприна, но гибкий мужчина предусмотрительно отклонился всем корпусом назад и снова бросил вперед свою цепь. Ее острие врезалось противнику в лицо, – из разрубленного носа Риктаса хлынула кровь, но свободной рукой воин успел поймать цепь и потянуть на себя, спешно наматывая на кулак.

− Сегодня ты сдохнешь, паучье отродье! − шикнул он на Оприна, чувствуя себя дико оскорбленным удачливостью соперника.

Но тот без страха двинулся к нему, ослабляя натяжение цепи, а потом поймал ее конец и дернул в сторону, избегая меча, успевшего только задеть его плечо вскользь.

− Не сегодня, − ответил Оприн, перекрестил два конца цепи, захватывая при этом и руку и шею Риктаса в одну жестокую петлю.

Тот захрипел и дернулся, желая достать врага мечом, но тяжелый доспех мешал ему, тогда он попытался обернуться всем телом, рискуя сломать собственную руку. Но угадывая его намерения, беспощадный Оприн подпрыгнул, уперся ногами в чужие латы на пояснице, и застыл, как наездник, держащий поводья.

Риктас взвыл и оступился, став ногой на брошенный короткий клинок Оприна, рукоять под ногой скользнула в сторону, увязая в песке, а незадачливый тяжеловес рухнул вперед. Его враг напрягся всем телом, чтобы не потерять позиции, а потом молниеносно опустился на колени, вонзая острие на своей цепи в основание шеи рыцаря, между шлемом и доспехом.

Бедняга взвыл и повалился на песок, а его шустрый враг дернул за кожаный шнурок своего хитроумного приспособления. «Ножницы» распахнулись, разрывая кожу и охватывая шею, а потом тут же сомкнулись, перекусывая ее целиком. Большая голова Риктаса, словно мяч, покатилась по арене, оставляя за собой густые пятна черной крови.

Зрители раздосадовано взревели, многим из них так и не довелось услышать хруст раздробленных позвонков. Но дармисы, ставившие на Оприна, бешено ликовали – только что их боец смертью врага выкупил свою жизнь для нового представления.

Когда же на арене появилась третья пара, Магрит не сдержала протяжного стона…

Крупный дедул с перебитыми и подвязанными крыльями, в одной лишь набедренной повязке вышел на арену, заметно прихрамывая. Это был высоченный мужчина с отлично развитой мускулатурой и благородным лицом. Большой удачей было заполучить такого поединщика на арену, и скорее всего клан Дедулов считал своего родича погибшим и утерянным, иначе не избежать войны.

Все в Инсектерре знали, насколько дедулы дружны и горой стоят друг за друга. Их свирепая армия могла бы нанести существенный урон Дармаллаку, дойди до Старейшин известие, что представитель клана изуродован дармисами и вынужден защищать свою жизнь под улюлюканье пьяной толпы.

Зато противника Дедула на арену отправили грубым пинком. Мужчина с красноватой кожей и черными узорами на плечах едва не рухнул от удара и скривился, прижимая к боку губчатый светло-зеленый лист, заменявший повязку. Но оказавшись перед дедулом, кормис выпрямился и с достоинством посмотрел на врага.

У Магрит сжалось сердце. Она снова вскрикнула, узнав раненого Наро – истощенного, с темными полукружьями под глазами, но упрямо стоящего на ногах. На мгновение их взгляды пересеклись. Нет, он не будет умолять врагов о пощаде, но попытается как можно дороже продать свою жизнь на виду у своей отчаявшейся госпожи.

Глава 27

Ярость и вожделение

На этот раз поединщикам не выдали никакого оружия, но это только усложняло ситуацию. Атлетически сложенный кормис с раной в боку против крепкого крылатого мужчины с раздробленной коленной чашечкой. Дедул почти на голову возвышался над коренастым Добытчиком, но оба мужчины были достаточно опытные взрослые бойцы. Медленно сойдясь, они будто решили перекинуться парой слов перед смертельной схваткой.

Коротко поклонившись, первым заговорил Дедул:

− Я бы хотел пожелать тебе мира, кормис, но, вынужден заметить, что мне придется тебя убить. Прости заранее, я не держу на тебя зла. Наши кланы не враждуют, но сейчас я просто хочу выжить, и ты стоишь у меня на пути.

− А если мы оба откажемся от поединка? – хрипло спросил Наро.

Дедул презрительно сплюнул в сторону, его вытянутое желтоватое лицо еще больше осунулось.

− Они нас заставят, нанося рану за раной. Больно и скучно. А потому я попытаюсь тебя убить или приму смерть от твоей руки, если не повезет. Давай начинать бой.

− Подлые твари, – процедил Наро сквозь зубы, бросая полные ненависти взгляды на терассы и балконы, возвышающиеся над ареной.

С какой радостью он бы бросился сейчас на предводителя черных уродов, чтобы зубами вцепится ему в глотку. Маленькая Госпожа сидела рядом с Закрисом, и рука генерала по-хозяйски лежала на ее плече. Это зрелище воспламеняло кровь, придавало сил.

Магрит не хотела даже дышать рядом с ненавистным соседом по ложе, но была вынуждена пылко заговорить:

− Отмени поединок! Я прошу тебя, я умоляю. Неужели ты не понимаешь? Я не могу смотреть, как умирает мой человек.

− Еще скажи, что этот красный урод был хорош в постели! – пробурчал Закрис.

− Он кормис, а я – Королева Кормаксилона.