Нестор Махно, анархист и вождь в воспоминаниях и документах - Александр Андреев

«… Ни определенной возможности, ни определенной невозможности для нас нет. Для нас есть только определенная способность, которой мы должны помочь и которая в конечном счете может или быть воплощена в жизнь или, наоборот, снова задавлена препятствиями»[213]. (Подчеркнуто в подлиннике. М. К.).

Исходя из таких предпосылок, естественно, анархисты, считавшие, что наступает третья революция, должны были стремиться к оказанию наибольшей помощи этой пресловутой «способности». Уверенность у анархистов в возможности установить коммунизм в любую минуту дня и ночи в особо благоприятные, как казалось им, моменты, должна была вести к объединению всех анархистских сил. Приведенное рассуждение Волина является теоретической предпосылкой «единого анархизма».

В феврале 1919 г. екатеринославский предгубисполком местный рабочий-металлист Аверин, закрыл анархистский «Набат», что вызвало бурю возмущения во всех анархистских группах. Вся анархистская пресса подняла бешеную травлю против большевиков. Но компартия по отношению к анархистам не применяла или применяла слабые репрессии. Арестованные в Екатеринославе Авериным несколько человек были выпущены. В Курске запретили выступать Волину, и скандал, учиненный в связи с этим анархистами, прошел им даром. Анархисты же время даром не теряли. Они готовились к борьбе с советской властью. Так, например, в «Харьковском Набате», редактируемом Волиным, в № 10, от 30/III 1919 г., рекомендуется анархистам для удобства работы, во избежание арестов, становиться на учет, но в Красную армию не идти, во исполнение директив большинства анархо-синдикалистского съезда, состоявшегося в декабре 1918 года в Москве. Анархисты ищут недовольную массу, ищут то движение, которое они сумели бы возглавить и направить против советской власти. Уже на 1-й конференции набатовцами принимается резолюция о необходимости принять участие в борьбе крестьянских повстанческих отрядов против гетмана, затем, чтобы «внести в эту борьбу анархическое содержание, стремясь теперь же подготовить в анархическом направлении грядущую победу и организацию сил революции». В апреле 1919 г. уже явственно расхождение соввласти с крестьянством из-за нашей земельной и продовольственной политики. «Набатовцы» пытаются это использовать. 1-й съезд конфедерации, состоявшийся в апреле 1919 г., принимает уже резолюцию, в которой говорится: «Наступает давно предвиденный анархистами момент, когда масса населения, не удовлетворенная в своих чаяниях и разочарованная в последней социалистической власти, готова вступить с этой властью в решительную борьбу. История ныне возлагает на нас великую обязанность подсказать массам этот выход, помочь им в их исканиях, придать их творческой способности то «зрение», которого им недостает»[214].

Анархисты ставят вопрос о конкретной возможности приложить свои теории к крестьянскому движению.

«Поскольку последняя (советская власть) вынуждена будет кой-когда и кой-где смотреть сквозь пальцы на развертывающуюся самодеятельность масс, допуская ее и отступая от своих властнических позиций, постольку борьба революционных масс против власти и за свою подлинную самодеятельность будет идти по пути нарастания сознания и спокойного созидательного действия явочных массовых организаций; поскольку власть в дальнейшем неизбежно приступит к сопротивлению и борьбе против таких самочинных действий масс, — постольку быстро определится и выдвинется второй момент борьбы — необходимость и неизбежность бурного разрушающего натиска вплоть до прямых вооруженных столкновений»[215].

Далее «съезд полагает, что позиция анархистов в отношении развертывающейся таким образом борьбы должна выразиться в следующем:

«а) Всеми имеющимися в их распоряжении средствами помочь трудящимся массам сознать, крепить, развить и начать осуществлять в жизни тенденцию самодеятельности к самостоятельному организационному и революционному творчеству, призывая их к игнорированию на этой почве государства, власти правительства…

«в) Указывать массам на предстоящую неизбежность активной и, возможно, вооруженной борьбы с противодействием власти, помогая таким образом сознанию масс заранее выработать правильное понимание характера, форм, сущности задач и целей этой назревающей борьбы».

В резолюции о Красной армии указывается, что «единственной и реальной в случае необходимости защитницей социальной революции съезд считает партизанскую повстанческую армию». Но резолюция не упоминает Махно. Причина: союз Махно с советской властью. Анархисты в это время еще находятся в поисках другого стихийного массового движения и готовы возглавить любое массовое движение против советской власти. Махновское движение хотя и являлось массовым, но объективно было не против, а за советскую власть, поэтому-то оно не удовлетворяло анархистов. Вот почему, когда вспыхнул Григорьевский мятеж, то отношение к нему анархистов было вначале безусловно не враждебное. Анархисты сохраняли дружественный нейтралитет. Руководители елисаветградской группы анархистов отговаривали молодых анархистов выступать против Григорьева с оружием в руках, мотивируя необходимость помочь стихийному движению против советской власти[216]. И только после того как григорьевцы стали расстреливать анархистов, отношение к ним анархистов резко изменилось. Отношение анархистов к григорьевцам можем узнать по ответу, посланному елисаветградской группой анархистов гуляйпольской в ответ на запрос гуляйпольцев о характере григорьевского восстания[217].

«… Из посылаемых вам газет и листовки вы ознакомитесь приблизительно с этим движением. Но поскольку Григорьеву удалось завладеть частью города, то безусловно установлено погромное настроение, так как на Чечелевке и Кайдаках зарегистрировано 35 убийств исключительно евреев[218].

«В большинстве своем идущая за Григорьевым масса — крестьяне, недовольные «омиссародержавием и чрезвычайками. Все бы это было ничего, если бы это движение не возглавлялось старым полковником, а ныне атаманом Григорьевым» (подчеркнуто мною. М. К.). Значит, погромы, убийства представителей пролетариата «было ничего». В то время как рабочие профсоюзы добровольно мобилизовали 10 % своих членов на борьбу с Григорьевым, анархисты сочувствовали григорьевщине, хотя ее и побаивались. Первое время григорьевцы анархистов не трогали, и анархисты не выступали против Григорьева и спасали себя званием анархиста[219]. Но елисаветградская группа анархистов состояла из евреев, и они боялись, чтобы и им не влетело, как евреям. «Не знаем, что день грядущий нам готовит. Возможно, что перебьют, как жидов», — меланхолически повествуют далее авторы письма. «Из тех сведений, что мы имеем, среди своих войск они (командный состав в григорьевской армии. М. К.) ведут пропаганду в том направлении, что анархисты — те же коммунисты, ибо пока не было анархистов, то большевики были большевиками, а как появились мы, анархисты, то большевики превратились в коммунистов» и т. д.[220].