Моя Академия - Евгений Син

Да и вода здесь почти везде отличная. Встречается часто, заражения ноль.

Остается огонь. Его мы добывать тоже научились. Ну, как мы… моего контакта с магией хватает разве что на небольшой язык пламени. Один, от щелчка пальцами.

Очень жалею, что оставил после визита к завхозу дробь в каморке. С другой стороны, чем бы она мне помогла? Машинки для перезарядки всё равно под рукой нет.

Свою магию я наконец чувствую. Достучаться до неё почти не могу, но уже чувствую. А те проявления, которые есть… Ну, что ж, костёр я зажигаю с одного щелчка пальцами рядом с ветками. Можно гордиться. На этом весь мой огненный арсенал заканчивается. Зато резерв отлично чувствую, тоже научился. Только остается непонятным: большой он или маленький. Смотря для чего.

Когда из-под моих пальцев вылетает язычок пламени, не чувствую ни оттока магии, ни притока. Вообще ничего не чувствую.

А вот когда стреляю из револьвера, что-то происходит. Правда, что именно — тоже непонятно. Меня то распирает в разные стороны, то, наоборот, сжимает. Кажется, что становлюсь на пару килограммов легче. И ведь никакой закономерности поймать так и не могу. Кроме одной — монстры умирают от одного выстрела.

На тропе, кроме нескольких паутинников, из крупных нам встретилось полуживое дерево. Полуживое — не в смысле, что оно цвело наполовину. Вообще нет. В смысле, что оно почти двигалось. Если бы не мои ощущения эфира, мы вполне могли попасть на обед к этому замечательному созданию. Точнее, стать этим обедом. Его явно изобрел безумец. Сомневаюсь, что природа могла придумать дерево со щупальцами. Понятно, что в качестве щупалец выступают корни, но даже в таком случае — максимально странное существо.

— Стой! — останавливаю группу.

— Что такое, Ларик? — спрашивает Макс.

— Это дерево ненормальное, — предупреждаю.

Чувствую не просто эфир. Под ногами и рядом с нами закручиваются тонны эфира. Конкретно, со стороны дерева.

— Почему ты так решил? — спрашивает Олеся.

— Оно точно ненормальное, — подтверждаю свои ощущения. — И пахнет цветами.

— У тебя всё пахнет цветами, — смеется Макс, но дальше не идет.

— Не всё, здесь пахнет сильнее, — упираюсь.

Осматриваюсь. Тропа как тропа. На первый взгляд ничего необычного.

Группа стоит. Девчонки рады передохнуть. Мы ведь постоянно только и делаем, что идем вперед по тропе. Останавливаемся лишь на ужин и сон. Иначе — нападение, и не факт, что снова справимся. Радует одно — такие остановки относительно безопасны. Это мы выясняем в первые же дни.

Правда, рассказывать ребятам, что мы находимся очень близко к замку, я не хочу. Вся наша дорога — это топтание на месте. Не понимаю, почему так происходит. Из нас шестерых информации нет ни у кого. По крайней мере, заданный вскользь вопрос в нашу группу никакого отклика не дает.

Рассказывать ребятам о том, что отсюда до замка от силы километр, мне кажется очень плохой затеей. Получить на пике усталости сообщение о том, что все наши усилия ни к чему не приводят… такое себе решение. Хватит того, что я знаю. Мы не продвинулись к замку ни на метр. Этот факт точно подкосит их мотивацию.

Я по какой-то причине точно чувствую направление на замок. Просто знаю, где он. Проблема в том, что тропа петляет и уходит не совсем в ту сторону. А вот в стороне замка шевелится и раскручивается мутная серая стена хмари. Так что продолжаю молчать.

Сейчас мы хотя бы идём в правильном направлении. Да, там же бушует серое море неизвестности. И что теперь, совсем остановиться и ждать своей участи? Нет уж.

Нахожу на тропе пару увесистых камней и палку. Девчонки молчат. Новенькая меня игнорирует.

Тихушник Марк помогает девчонкам опуститься возле тропы, раз уж у нас привал. Он кидает на меня вопросительный взгляд. От парня за несколько дней я слышал только пару слов, исключительно по делу. Человек абсолютно в себе. Он даже умудрился найти общий язык во время обсуждения очерёдности охраны со своей названной напарницей. С этой гордой невменяемой барышней. Поэтому он с ней в паре и работает, и не понять: то ли ему на самом деле наплевать на все вокруг, то ли ему нравится работать с этой девчонкой. Выбить из него хоть какие-то эмоции сложно, они будто бы заморожены. Но уважаю — ни одной минуты истерики, всё по делу. Делает всё ровно, даже когда выгребает себя до дна.

Кидаю в непонятное дерево первый камень, потом сразу второй. Вокруг дерева ничего не меняется. Вихри хмари так и продолжают завиваться вокруг корней и покрывают всю площадь вокруг ствола. Кидаю ветку, снова ничего не происходит.

— Обычное дерево, да ещё и сухое, — вызывающе замечает Аглая.

— Нет, нет, подожди. Дерево, выросшее на тропе? Реально? — качаю головой.

Не верю. Ничего тут просто так не растет. А уж тем более посреди тропы. Трухлявость — не более, чем защитный вид. Уверен.

— Да здесь все нереально!!! Ты этих многоножек видел⁈ — восклицает девушка.

Олеся и Марина спокойно пережидают очередной эмоциональный взрыв девчонки. Он не первый за эти дни и уж точно не последний. Только Марк слегка надавливает на плечи Аглае. Она садится и затихает.

Слушать никого не собираюсь. Доверяю собственным ощущениям и глазам. А они мне подсказывают, что дерево здесь выросло неспроста. Достаю нож и с силой бросаю его в выступающий на поверхность толстый трухлявый корень.

Дерево тут же взрывается тысячей отростков, вылетающих из-под земли. Вокруг ствола бьются сотни гибких корней, они почти добираются до нас. Не хватает буквально пары метров.

Дерево приподнимается, и я понимаю — оно выкапывается.

— Быстрее!!! — кричу, что есть мочи.

Девчонки взвизгивают и отпрыгивают на край тумана.

— Огонь! — кричу.

Забавно, но в нашей группе огонь только у меня. Марине нужно хотя бы несколько секунд, чтобы создать первую молнию. Огонь здесь подошел бы куда лучше.

Удар. Молния влетает в ствол. Все ждут реакцию дерева с замиранием сердца. Ему, как ни странно, на самую мощную из стихийных техник в нашем арсенале почти полностью наплевать.

— Макс, ловушку в метре перед ним, — распоряжаюсь, — нужно замедлить его.

— Сейчас, уже делаю, — кивает Макс.

Поворачиваюсь в сторону нашего тихушника. Светлые глаза Марка холодно следят за происходящим. Его русые волосы смотрятся на голове как солома. Только родинка над губой слегка подергивается.

— Марк, твой выход,