Право защищать - Александра Первухина

– Да, всего лишь. – Сел не смог сдержать улыбку облегчения, он и не ожидал, что эта история с генетическими корректировками и наследственными патологиями закончится таким образом. – Я так понимаю, у бродяжки оказались живые родственники, которые что-то знали о том, какие опыты проводились в их семье?

– Нет. – Женщина-диин едва слышно насмешливо фыркнула и, положив подбородок мужу на плечо, с какой-то непонятной горечью произнесла: – У них с братом не было никакой информации о том, кто они и что из себя представляют, но зато были записи о методике необходимых тренировок, которые невозможно было прочитать в трущобах и которые без проблем расшифровали во дворце президента наши специалисты. История этих детей в чём-то ещё хуже, чем та, что случилась с Лио и Лиа. Они вообще оказались предоставлены самим себе, никто не занимался их обучением, и это при том, что изменения у них проявляются гораздо сильнее, чем у наших детей, и дело не только в возрасте найдёнышей.

– Да? – Лотан с беспокойством покосился на напряжённо прищурившуюся жену, которая явно обдумывала, как бы помягче сообщить ему что-то неприятное, и решительно произнёс: – Я хочу знать все подробности, в конце концов, это мои дети, и я за них отвечаю.

Он ожидал от Хизы традиционных возражений и ссылки на обычаи диинов, но, к его удивлению, она не стала с ним спорить. Это было так непохоже на его супругу, что Сел почувствовал, как беспокойство в его душе сменяется откровенным страхом. Он слишком хорошо знал свою жену и прекрасно понимал: чтобы заставить её отойти от обычной манеры поведения, должно случиться что-то совсем уж экстраординарное. Причём далеко не положительного свойства. Женщина-диин несколько мгновений рассматривала разрисованную варварскими узорами стену с таким видом, словно от того, догадается ли она о тайном смысле этой мазни или нет, по меньшей мере зависела её жизнь, и подчёркнуто нейтральным голосом начала:

– Дело об уничтожении семьи твоей жены сложное и до сих пор засекречено, поэтому я не уверена в полной достоверности своих сведений, но картина складывается примерно такая. Несколько очень влиятельных Великих семей усмотрели в экспериментах, проводимых в клане Тилины, угрозу для своего положения и благополучия, результатом стало планомерное уничтожение всех взрослых членов семьи. Отец твоей любовницы погиб первым, возможно, его использовали как объект для тренировки и выяснения наличия специфических особенностей, присущих людям, подвергшимся изменениям. Поскольку он никогда не обладал особо выраженными способностями и по меркам своего клана был практически бесполезен с точки зрения улучшения породы, то его гибель никого особо не заинтересовала и не насторожила. К тому же он был женат на обычной женщине из другой семьи, что иногда практиковалось, для того чтобы не допустить вырождения из-за близкородственного скрещивания. Кстати сказать, это был единственный подобный брак за предшествующие истреблению сорок лет, который принёс жизнеспособное потомство.

Подозреваю, что эти горе-экспериментаторы и сами не догадывались о том, насколько далеко они зашли в своих попытках улучшить человеческую породу. По крайней мере в последних поколениях у них не было никого, кто получил хотя бы обычное медицинское образование, не говоря уже о генетике. Результат подобной беспечности не заставил себя ждать. Членов этого клана уже можно было назвать людьми только с большой натяжкой, и многие их особенности представляли проблему, прежде всего для них самих. Тилина родилась с очень слабо выраженными способностями, и поэтому никто не занимался её обучением с раннего детства, как это обычно практиковалось, видимо, решили подождать, пока она повзрослеет, поскольку для неё промедление с началом тренировок не могло иметь серьёзных последствий. Скорее всего это её и спасло. Когда, убедившись в том, что члена проблемного клана можно убить, не привлекая особого внимания общественности и службы безопасности президента (то есть эксперимент проводится не под его контролем, а сам по себе), Великие семьи принялись планомерно уничтожать изменённых, они в первую очередь убивали взрослых хорошо обученных противников, оставив детей и малоодарённых на потом.

– Ты хочешь сказать, что Тилину спасло то, что её возможности были очень слабо выражены и она не прошла в детстве требуемого обучения? – Лотан в задумчивости потёр подбородок. – И почему тогда у детей способности оказались гораздо сильнее? Ведь не может же быть скачкообразного увеличения каких-либо наследственных изменений без внешнего вмешательства, или я чего-то не понимаю?

– Лио и Лиа кажутся сильными по сравнению с их матерью, но, судя по записям, которые недавно попали нам в руки, они по уровню своих способностей не превосходят средних представителей своей семьи. Найдёныши гораздо одарённее, только, к сожалению, некоторые черты характера, приобретённые ими в трущобах, не позволяют нам использовать их возможности в полном объёме, чересчур это рискованно. – Хиза недовольно прижала уши к голове. – А что касается несоответствия уровня близнецов уровню Тилины, то тут всё просто: твои гены сыграли роль катализатора и привели к тому, что изначальные изменения проявились более ярко, вот и всё.

– Понятно. – Сел поморщился, констатировав, что всё-таки его выводы оказались верными и это он виноват в неприятностях, постигших его детей. Стараясь скрыть свои переживания от жены, которая несколько неадекватно реагировала каждый раз, когда речь заходила о степени его виновности в случившемся, он поспешил задать нейтральный вопрос: – Интересно, почему они позволили Тилине остаться в живых? Было бы логичнее уничтожить проблемный клан полностью.

– Не сочли её угрозой. – Женщина-диин досадливо фыркнула, но больше ничем не показала, что, как всегда, в курсе всех его переживаний. – Задержка с обучением привела к тому, что, когда оно потребовалось, всем стало уже не до неё, основной задачей было теперь выживание рода, а не отдельных, тем более практически бесперспективных его членов. К тому же её мать, которую она считала погибшей, когда девочке было три года, попросту бросила дочь на своих родственников, не знающих об особенностях ребёнка, и не вспоминала о ней до самой своей смерти, причины которой постарались замять, чтобы не запятнать честь семьи. В результате получилось, что стороны конфликта, озабоченные глобальными проблемами, просто упустили из виду ребёнка, не представлявшего, с одной стороны, особой угрозы, а с другой – какой-либо ценности. О ней вспомнили только тогда, когда комиссия по наследству начала изучать генеалогическое древо семьи в поисках оставшихся в живых наследников. Что и спасло ей жизнь. Полагаю, кто-то из руководивших уничтожением её рода просто решил, что её смерть привлечёт излишнее внимание и может принести неизмеримо больше проблем, чем существование одного ребёнка с возможными изменениями в геноме, необученного и, соответственно, обречённого на скорую гибель.