Высматривая путь. Том II (СИ) - "JohnLemon"

Внутри было еще оживленнее, чем снаружи. За потертым, огромным столом стояла круглолицая женщина, средних лет, в переднике и усердно натирала сероватой тряпкой кружки, а молодые девки кружили по залу только успевая разносить выпивку и закуски. Эскель поправил края куртки, отряхнул со штанин дорожную пыль и направился к корчмарке. Та, заприметив его, заметно оживилась и растянула полные, потрескавшиеся губы в улыбке — что было весьма необычно, по мнению ведьмака. Обычно его встречали гораздо сдержанней.

— Приветствуем в «Прилесье», мастер! — радостно объявила она. — С чем пожаловали? Выпить? Отужинать? Бабу заиметь на ночь? Иль, все и сразу?

— Вечер добрый, — чуть склонил голову он, и упираясь предплечьями в стол, навалился на него, скрестив ноги. — Мне бы отужинать, выпить и заночевать.

— Устроим, милсдарь, — кивнула корчмарка.

— Я не один. Со мной еще девушка и…

— Поняла. Одну кровать надобно и покрепче?

— А имеется такая?

— Имеется, и не одна. У нас же тут один молодняк кругом.

Одна из помощниц с грохотом поставила на стол четыре пустые кружки и утерев взмокший лоб предплечьем, вздохнула. Эскель тут же уловил тонкий запах девичьего пота и табака, искоса взглянув на девку.

— Ивонна, еще три кружки ривийского и колбасу свиную с капустой. Три порции!

— Сделаем, — кивнула та и повернувшись, закричала кому-то в комнатке позади себя. — Ясмина! Три ривийского и три колбасы с капустой!

— Поняла! — донеслось оттуда в ответ.

Помощница, даже и не взглянув на ведьмака, только глубоко вздохнула и прикрыв на мгновение глаза, собралась с силами и, подхватив со стола тряпку, поторопилась к разоравшемуся мужичью.

— Оживленно у вас тут, — наконец заговорил Эскель, малость осмотревшись.

— У нас так всегда, — отмахнулась Ивонна. — Ну так что, милсдарь, чем платить будете?

— Деньгами, — кривовато усмехнулся ведьмак.

— Что же вы, родненький? У нас тут пока еще Аэдирн. Дукатами все платят. Золотыми. А как не станет Аэдирна, то платите чем хотите. Время-то такое чудное. Не поймешь, что завтра будет.

— А кронами золотыми можно? — он вытащил из наплечной сумки кошель и со звоном бросил его на стол.

Корчмарка призадумалась, почесала толстыми пальцами округлый подбородок и хмыкнула. Слово «золотой» ей уж больно пришлось по душе. Доверие внушило, так сказать.

— Добро. Давайте кроны.

— Комната на ночь и два ужина, — Эскель накрыл ладонью кошель, заметив, как Ивонна потянулась к нему.

— А сколько обычно берут в кронах-то ваших? — она неловко убрала руки и сжала в пальцах тряпицу, которой терла кружки.

— Пятьдесят дам, не больше.

— Ай, годится. Давайте свои кроны. Золотые.

Ведьмак хмыкнул, отсчитал десяток монет и бросил их на стол. А кошель спрятал. Посветил и будет. Главное, что за оборванца не посчитали. Ведь, бывало, как, — поглядят что грязный и немытый как черт, и ночлег могут не дать. Корчмарка сгребла деньги в карман передника и махнула рукой одной из помощниц.

— Вон, Ленка проводит вас, — кивнула она. — Обмыться-то хотите?

— Можно.

— Ленка! В комнату на двоих проведи! — выкрикнула Ивонна, а затем уже тише обратилась к ведьмаку. — Тогда найдем вам молодчиков, чтобы бадью прикатили и воды натаскали. Греть водицу?

— Нет. Не надо.

— Что же это вы, в студеную полезете? — она в удивлении вскинула густые брови.

Эскель нахмурился, но ничего не ответил. Тем временем к нему подскочила рыжеволосая Ленка и, махнув своей растрепанной косой, живо повела вверх по лестнице в сторону комнат.

Дера, тем временем, водрузила на плечо свои сумки и выхаживала с ними перед входом в трактир. А как появился ведьмак в весьма приподнятом настроении, то и она заметно повеселела. А отчего же не повеселеть, когда в планах горячая еда, теплая постель и бадья с чистой водой?

А как вошли в комнату, Фредерика и вовсе ахнула. После всех испытаний в землянке и лесу она показалась ей хоромами королевскими — не меньше. В центре, на деревянном полу лежал сшитый из разноцветных кусков ткани ковер. Справа от входа стояла огромная кровать. Возле стены, под небольшим окошком возвышался столик с зажженными свечами на металлических блюдцах и зеркальцем. И места было настолько много, что хоть конем гуляй. Девушка неторопливо прошла к столу, уложила на пол сумки и упираясь в него руками, облегченно выдохнула. Боги, неужели она сегодня выспится? А судя по грохоту на лестнице — то даже помоется.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Три крепких мужика справились быстро, пусть и пошумели на славу. Закатили деревянную и достаточно глубокую бадью и в течение десятка минут, не более, натаскали воду. А как получили свои заслуженные монеты, то были таковы. К тому же кроны сами себя не пропьют.

Раздевались они в тишине. Не считая только шороха одежды. Дера с нескрываемым облегчением стаскивала с плеч накидку, затем дублет и развязывала завязки на рубахе, а Эскель хмурился из-за боли в ребрах, но тоже старался частично избавиться от, пропахшей по̀том, пыльной одежды и прилечь, пока Фредерика купается. Да и не одни только ребра давали о себе знать глухой болью. Суставы ног и рук нещадно ныли оттого, что не отдыхал нормально вот уже сколько дней. Спина, от того злосчастного удара тоже еще окончательно не отошла, потому наклоняться из стороны в сторону было тяжко. В общем и целом, как бы Эскель не ерепенился, а пришлось признать, что он прямо-таки разваливается похлеще старика Весемира. Неужто уже старость начала брать свое? Ведь каких-то лет десять назад он преспокойно проводил в седле несколько суток к ряду и хоть бы хны.

Дера, услышав тихое постанывание мужчины быстренько сопоставила это с его изможденным лицом и перестала раздеваться, остановившись на штанах. Придержав рукой ворот рубахи, чтобы та не сползла с плеч, она встала вполоборота и решительно заговорила:

— Можешь идти первый. Я помоюсь после тебя.

Он прекратил возиться с рубахой, вытаскивая края из-за пояса штанов, и с долей удивления уставился на девушку, тихо ответив:

— Нет. Я обожду. Иди…

Шальная мысль сама собой стрельнула в голову. Но, с другой стороны, если не сейчас, то когда? Сколько еще она будет тянуть? Пока не доедут до Ковира и Повисса? Если доедут.

— А что, если… — она неловко опустила взгляд в пол и принялась мять ткань пальцами, чтобы хоть как-то скрыть тремор.

Эскель недоумевая смотрел на мнущуюся и в край стушевавшуюся девушку искренне не понимая, какого черта она тянет время и с чего решила взбрыкивать. В голове у него было только одно желание — помыться, поесть и занять горизонтальное положение на кровати до самого утра. И разбираться в причинах внезапного смущения Деры, ему совершенно не хотелось. Потому, он вздохнул, намереваясь как-то урезонить ее подозрительные порывы, но не успел, так как она снова заговорила:

— А что если мы вместе… ну…

Фредерика не знала, как это сказать. Слова вертелись на языке, рвались наружу, но что-то их останавливало. Она пыталась, правда пыталась, обойтись без вот этого топтания на одном месте, но увы, не вышло.

— Боги… Дера… я нагрею сейчас воду, и ты пойдешь первая. У меня просто нет сил тебя упрашивать. Давай оставим это на потом?

— Пойдем купаться вместе? — набрав в легкие побольше воздуха на одном дыхании выдала она.

Эскель опешил, открыл и закрыл рот, но ничего сказать так и не смог. Только нервно дернул плечом и едва заметно кивнул. В принципе, если пораскинуть мозгами, то ничего из ряда вон выходящего, травница не предложила. Просто из ее уст это звучало до боли непривычно. И скорее всего, предложение это было выдвинуто не только в целях экономии времени. Ведь если поглядеть с этой стороны, то и сам ведьмак не прочь бы заняться «водными процедурами», так сказать. Если сил, конечно, хватит. Холера, да это самый логичный исход, который может быть. Но если… Он взглянул на в край смутившуюся девушку. Если он не верно все истолковал? Ладно, об этом подумать можно и в процессе нагрева воды.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})