Дорогой сновидений - Юлиана Суренова

— Мне показалось, что они скорее испугались, чем обрадовались.

— Нет, что ты, конечно нет!

— Я видел страх в их глазах.

— Ну, возможно…Э-х, — она небрежно махнула рукой. — Не обращай внимания. Кигаль тут всех так застращала, что даже мы, боги, не смеем имени твоего произнести всуе, чего уж там говорить о тенях.

— Эти летописцы — авторы второго цикла?

— Да. Те, которые написали первый, сейчас доделывают историю каравана.

— Каравана? — услышав это, колдун сразу же насторожился. Он слышал, что летопись Гештинанны заканчивается смертью и, видя, как близко опасность подобралась к его спутникам, заволновался, понимая, что речь может идти именно о них.

Богиня же, не сводя взгляда с лица Шамаша, лишь беззаботно улыбнулась, видя только то, что хотела видеть.

Гештинанне всегда нравился Ут. Да что уж там, она была в него влюблена. Хорошо, что во все времена бог солнца редко спускался в подземный мир. Будучи рядом с ним ей было бы невыносимо трудно скрывать свои чувства. И не важно, что она прекрасно знала: ей не стоит рассчитывать на взаимность. Серая мышка, разве она пара ему? Она и в летописи-то ушла с головой во многом именно потому, что там, в неизменном мире прошлого, могла представлять себе, что было бы, сложись все иначе, не боясь, что кто-то узнает ее мысли или что они как-то повлияют на настоящее и будущее.

Ее улыбка стала немного грустной: она вспомнила, что когда-то, на самой заре времен, была веселой, смешливой певуньей, богиней виноградной лозы, не грустившей ни о чем, не знавшей тоски. Все остальное, даже это добровольное заточение в подземном мире, произошли потом. Но может быть теперь, когда прошлая вечность закончилась, все измениться?

Гештинанна украдкой взглянула на Шамаша. Нанше говорила, что бог солнца забыл Айю, что им больше никогда встретиться вновь. И если так — у нее есть шанс…

— Что за караван? — голос Шамаша заставил ее вздрогнуть. Прошло несколько мгновений, прежде чем она смогла взять себя в руки и немного успокоилась, поняв, что бог солнца если и заметил ее переживания, то не обратил внимание, обеспокоенный судьбой своих смертных спутников.

— Прости, я задумалась… Ты так неожиданно пришел… Нет, нет, не думай, я очень рада, просто… — смутившись, она умолкла, чтобы затем, наконец, ответить на заданный ей вопрос: — Не беспокойся, речь идет о смертных, с которыми ты никогда не встречался. Между твоим караваном и этим было больше восьми лет пути, так что…

— Они стоят на краю гибели? Им можно помочь?

— Помочь? — богиня глядела на него не понимая. — Кигаль позаботится о их душах. Они были достойными людьми и заслужили покой. Так что…

— Я имел в виду, можно ли спасти этих несчастных?

— Зачем? Они закончили свой путь.

— Они мертвы?

— Да. Караван уже почти подходил к городу, когда угодил в трещину. Дело было ночью, все случилось так быстро, что кроме дозорных никто ничего не успел заметить. Это была легкая смерть, во сне. Большинство людей мечтают именно о такой. Впрочем, если они тебе нужны, если у тебя есть для них дело, Нинти могла бы их оживить. Еще не поздно.

— Нет, — колдун качнул головой. В его глазах отразилась грусть. — Нужно до последнего сражаться за жизнь живого. Но возвращать тех, кто уже ушел за грань — еще большая жестокость, чем слепое убийство.

— Не могу сказать, что я до конца понимаю тебя, однако с тем, что мне ясно, я согласна, — задумчиво проговорила богиня, мысленно повторяя последние слова бога солнца, рассматривая символ каждого из них со всех сторон, во всех существующих значениях, стараясь ничего не упустить.

Нет. Ей нужно было время. Ничего. Шамаш всегда говорил загадками и ей казалось очень забавным их разгадывать. Вряд ли он и на этот раз отошел от своих привычек и, значит, лежавшее на поверхности — лишь блеклая тень скрывающегося в глубине.

— Ты… Ты ведь искал меня, да? Зачем?

— Чтобы поговорить.

— Со мной? — ее глаза блеснули радостью. Она не могла поверить, что это действительно происходит с ней. На младшую богиню редко кто обращает внимание. А ей так хотелось быть полезной… — О чем? — Гештанинна была готова сделать для него все, что угодно!

— Тот караван, с которым я иду. В нем есть дети, рожденные в снегах… — ему было трудно говорить с ней, он почти физически ощущал волны напряжения, наполнявшие все вокруг не то звоном, не то свистом.

— Да, я знаю, — кивнула та. Богиня хотела помочь ему, облегчить рассказ, не замечая, что лишь мешала, перебивая его.

— Дело в том, что они спят…

— Ну и что?

— Люди ведь не случайно воспринимают и смерть как сон, вечный сон. Этому должны быть причины, и…

— Но ты-то способен отличить одно от другого! — она сжала руки в кулаки, собралась, думая лишь об одном: как бы случайно не выдать свои чувства. Ей хотелось, чтобы он видел в ней сильную, властную женщину, не нуждавшуюся ни в жалости, ни в сочувствии, способную постоять за себя. Но, незаметно для себя, она увлеклась и твердость вдруг переродилась в жестокость, а независимость — в эгоизм. — И вообще: если они спят, их можно разбудить.

— Как? — "Как разбудить от сна — навета, насланного, возможно, одним из богов, не причинив вреда спящим?" Это был именно тот вопрос, на который он искал ответ.

— Ну… Потрясти за плечо, плеснуть ледяной водой, растереть снегом… Слушай, людям ведь это лучше известно. Почему они не могут сами в этом разобраться? В конце концов, мы не должны делать за них все, в том числе вытирать сопливые носы. Если бы речь шла о спасении, воскрешении, в общем, сотворении чуда, на которое смертные не способны — другое дело, а так… Ты им не отец, а они — не маленькие детишки.

Колдун, не говоря ни слова, повернулся, собираясь уходить.

— Ты что? — богиня удивленно глядела на него. — Обиделся? Ну, это слишком! Нельзя быть таким эмоциональным и чувствительным, как девушка на выданье!

— Гештинанна, я вижу, что не в силах разобраться во всем сам и пришел за помощью. Если ты не хочешь помогать — это твое дело. Мне же нужно искать того, кто согласится.

— Да здесь не в чем помогать! — она догнала его, схватила за руку, удерживая. — Ты словно сам еще спишь во власти того ужасного бреда, что был способен лишить жизни бессмертного… Шамаш, очнись! Ты беспокоишься по таким пустякам!

— Это не пустяки, — качнул головой колдун.

— С чего ты это взял?!

— Я знаю. Чувствую. Отпусти, — он шевельнул рукой, стремясь освободиться из цепких пальцев богини памяти. — Мне нужно идти.

Гештинанна на миг закрыла глаза, борясь с волной, которая своей ледяной пеленой накрыла ее с головой, разрывая все цепи и оковы, созданные ею самой.