Бах - Сергей Морозов

«Все сие, Фабий, ты счел бы незначительным, если бы ты мог восстать из мертвых и увидеть Баха (я привожу именно это, так как недавно оный был моим коллегой по школе св. Фомы в Лейпциге), как он обеими руками и всеми пальцами играет на клавире, содержащем в себе звуки многих цитр, или на инструменте инструментов, которого неисчислимые трубы воодушевлены рычагами; как он здесь обеими руками поспешает, там проворными ногами, и один воспроизводит множество различных, но подходящих друг к другу рядов звуков; если бы, говорю я, ты видел его воспроизводящим столько, сколько не в состоянии были бы воспроизвести многие ваши музыканты на цитре и тысячи флейтистов, вместе взятых, – когда он не только, как поющий под цитру, дает одну мелодию и тему, выполняет свою задачу, но следит одновременно за всеми мелодиями и, окруженный тридцатью или даже сорока музыкантами, удерживает в порядке – одного кивком, другого выстукиванием такта, третьего угрожающим пальцем; тому – задает тон в высоком регистре, другому в низком, третьему в среднем и как сам он, выполняя самую трудную задачу среди громчайшего звучания всех участников, немедленно замечает, где и когда что-нибудь нестройно, всех удерживает, повсюду предупреждает если где-нибудь колеблются, моментально восстанавливает точность; как он ритмом до мозга костей пропитан, как он воспринимает острым слухом все гармонии и воспроизводит незначительным объемом своего голоса все другие голоса. Я большой почитатель старины, но думаю, что мой друг Бах и ему подобные, если таковые есть, заключают в себе много таких людей, как Орфей и двадцать таких певцов, как Арион».

Выступление Геснера пришлось кстати. Все причастные к искусству деятели знали, кому возносит хвалу автор, кого он защищает.

ДОМ ПОЛОН МУЗЫКИ

В 1738 году появился в доме Баха двоюродный брат его, тридцатидвухлетний Иоганн Элиас.

Сохранилась переписка Иоганна Элиаса с его родными и Себастьяном. Кузен был лет на восемнадцать моложе Иоганна Себастьяна и, можно сказать, с благоговением относился к искусству и личности своего двоюродного брата.

Два желания влекли Элиаса в Лейпциг: прослушать лекции по богословию в университете – новое время требовало от канторов солидных знаний – и поучиться у знаменитого родича. Бахи любили ясность в делах. По контракту с братом Элиас брал на себя обязанности домашнего учителя трех младших детей и приватного секретаря господина кантора, за что и получал кров и питание. Он помогал Анне Магдалене в доме, занимался с Генрихом, обучал наукам двенадцатилетнюю Лизхен и знакомил с азбукой маленького Фридриха.

Элиас упражнялся под наблюдением брата в игре на органе и клавире. Спустя три года он покинет дом и займет должность кантора в своем родном городе...

В письмах Иоганна Элиаса к родным немало строк свидетельствуют об уважении к Анне Магдалене. Мы узнаем, что она любила цветы, высаживала их, наверно, под окнами квартиры, что выходили в сторону Променад-аллеи. Элиас просил свою мать прислать корешки желтой гвоздики. И даже сердился на нее за то, что она обещания своего долго не выполняла. Года два пришлось ждать! И лишь однажды осенью кто-то из родственников привез корешки. Расцвели наконец желтые гвоздики у Анны Магадалены. Еще любила жена кантора певчих птиц. Как-то Иоганн Себастьян приехал из Галле и рассказал, какая обученная пению канарейка живет у тамошнего кантора. Анна Магдалена попросила Элиаса написать этому кантору в Галле, не уступит ли тот по сходной цене певчую птицу и не пришлет ли с оказией пернатого певца...

Сохранены Иоганном Элиасом свидетельства о радостном лете 1739 года. Из Дрездена приехал провести отпуск в отчем доме Фридеман. Приехал с двумя друзьями, превосходными лютнистами Сильвиусом Вейсом и Иоганном Кропфгансом. Друзья сына по-родному приняты Иоганном Себастьяном и Анной Магдаленой. Гости проводят в Лейпциге очаровательный месяц. Элиас сообщает в очередном письме кантору Коху в Ронненбург, что в это время в доме Баха особенно хорошо музицировали.

Стояли светлые летние вечера. Собирались в гостиной. Музыка неслась в открытые окна, в Променад-аллею и далее в гущу зелени Апельских садов. Звучали чембало, клавикорды, скрипки, гамбы. Звучали и лютни. С детства Себастьян любил этот старинный щипковый инструмент. Выпуклое овальное тело лютни с шейкой, имеющей множество струн, откинутая назад головка, которую музыкант иногда клал на левое плечо. Даже внешние приметы выделяли этот инструмент своей изысканностью. Столетиями звучала лютня, накапливались навыки игры на ней. И хотя она уже давно уступила первенство сольного инструмента другим, но в руках искусных музыкантов по-прежнему завораживала слушателей. У Баха давно зрела мысль улучшить лютню, создать подобие ее – лютню-клавицимбал. Через два года такой инструмент, задуманный Бахом и созданный мастером Захариасом Гильдебрандом, зазвучит в Лейпциге.

Трудно допустить, чтобы Иоганн Себастьян не показал сыну и гостям свою музыку. Лист за листом появлялись в свет из нотопечатни пробные оттиски новых клавирных пьес Баха. Элиас писал об этом родственникукантору: «Мой господин кузен готовится издать несколько клавикордных произведений, которые главным образом предназначены для господ органистов и сочинены чрезвычайно хорошо... Не могли бы Вы, дорогой брат, найти несколько подписчиков...»

Тетрадь, включающая около восьмидесяти страниц, вышла из печати, в издании автора, только осенью. Об этом тоже сообщил Элиас в Ронненбург 28 сентября: «...Двоюродный брат перегружен работой... В ближайшую пятницу снова начнет занятия с Collegium musicum» и вскоре «ко дню рождения его королевского величества» исполнит «Ночную музыку». И добавляет деловито: «...Сочинение господина кузена, гравированное на меди, готово, его можно получить у него по три талера за экземпляр». 30 сентября о выходе издания «любителям баховских клавирных упражнений» сообщила лейпцигская газета.

Это была третья часть сборника «Упражнений для клавира». Задумана она была как сборник органных произведений (552, 669-689); их, впрочем, можно было играть и на клавесинах с двумя клавиатурами и педалью.

Как был принят этот сборник немецкими органистами? Единственные слова похвалы оставил все тот же Иоганн Элиас. В своем январском письме приятелю он сказал о печатающихся в типографии «Упражнениях»: «Сочинены необыкновенно хорошо».

Двадцати двум хоральным обработкам сборника с прелюдией и фугой си-бемоль мажор суждено было войти в музыкальную литературу под названием «Органной мессы». Редкий концертный сезон в больших музыкальных городах в наше время проходит без исполнения этого произведения. Очень протяженно по времени исполнение всего цикла; установилась традиция выборочного исполнения примерно десяти номеров, предваряемых прелюдией, а завершаемых фугой. Такая программа заполняет оба отделения сольного органного концерта.