Не верь - А. Шантарский

Перед самым выездом черную «Волгу» полковника обогнал серебристый «Мерседес-500» — недавнее приобретение восстановленного в должности заместителя мэра. Замигала правая поворотка, и иномарка плавно съехала на обочину, автомобиль Зубарева припарковался сзади. Водители остались в машинах, а начальники вышли и поздоровались. Затем они прошли вперед метров на пятнадцать-двадцать и остановились у брошенной трубы огромного диаметра. Вероятно, поздней осенью здесь производились ремонтные сантехнические работы, о чем свидетельствовали засыпанные снегом крупные замерзшие комья земли. Трубу заменили, да так и бросили лежать на обочине дороги за ненадобностью. Казалось бы — обычная бесхозяйственность, а она-то как раз и сыграла в нашей истории для кого-то положительную, а для кого-то и роковую роль. Собеседники отошли от машин, чтобы вести разговор с глазу на глаз, даже до водителей не могли долететь обрывки фраз. Юные двенадцатилетние «партизаны», притаившиеся внутри трубы с автоматами Калашникова из «Детского мира», ими в учет не принимались по простой причине: о их существовании не подозревали.

Миша и Коля проползли внутри трубы и первый уже высунул голову наружу, но тут же спрятал ее обратно внутрь, толкнув заднего.

— Ты чего? — возмутился было соратник по оружию.

— Тише, — приложил палец к губам Миша, — мы в тылу врага.

Коля выглянул из-за плеча друга и увидел человека с полковничьими погонами.

— В самом логове, — поддержал он игру. — Тот, что в папахе, — их главный военачальник.

— Подслушаем их планы?

Задний кивнул. Мальчики притихли. Не все понимали они в беседе взрослых, но реплики и слова: «использовать его оружие», «генерал» и так далее — давали простор для бурной фантазии ребят, которые чувствовали себя настоящими разведчиками.

Полковник и человек в гражданском разъехались на своих автомобилях, а мальчишки поспешили доложить добытые разведданные своему командиру. Тринадцатилетний заводила среди дворовых пацанов — Вова Голубев внимательно выслушал смелых «партизан», добывших сведения в тылу врага, объявил благодарность и предложил созвать совет. В результате на подступах к объездной дороге развернулись полномасштабные боевые действия. Мальчишки славно поиграли в войну дотемна и многих давно дожидалась родительская порка. Но родители безуспешно разыскивали своих чад в соседних дворах, никому и в голову не приходило искать их так далеко.

Иван Данилович Голубев воспитывал в сыне самостоятельность и требовал, чтобы тот всегда держал данное слово. По своей природе честный, пунктуальный и обязательный, он стремился привить те же качества и сыну.

Володя обещал отцу вернуться с улицы не позднее девяти часов вечера, темнело зимой рано, к тому же еще не все уроки были выучены. Вообще-то, сын никогда раньше не подводил, но сегодняшние уличные баталии так затянули его, что он абсолютно забыл о времени. На порог собственной квартиры он ступил в начале двенадцатого ночи, с виноватым выражением лица. Привыкший к выполнению взятых сыном на себя обязательств, Голубев, естественно, волновался и ходил искать его. К моменту появления Володи Иван Данилович уже полчаса сидел у телефона, размышляя, звонить или не звонить в милицию. Мать тоже переживала, но в семье так сложилось, что окончательное решение всегда оставалось за главой семейства, поэтому ее сдержанные вздохи на кухне никто не слышал.

Вова разулся, снял пальто, прошел в зал и только теперь вспомнил о времени. Он украдкой бросил виноватый взгляд на отца и сел в кресло. Тот расположился на диване и смотрел новости по телевизору, делая вид, что не заметил прихода сына. Но мальчик понимал, что отец знает о его присутствии, чувствовал свою вину, и от этого внутреннее напряжение росло.

— Пап, извини, — нарушил он, наконец, тягостную тишину. На кухне зазвенели тарелки, что говорило о том, что до этого мать подслушивала. Голубев-старший медленно обернулся и строго посмотрел на Володю. Его молчание лишь усиливало у того угрызения совести. — Понимаешь, — начал он оправдываться, — сегодня провинились мальчишки всего двора. Многих загоняли домой ремнем. Мы заигрались в войну, а я был главнокомандующим. Какой бы подал пример подчиненным, если б первым покинул поле боя?

— Твой вопрос лишь усиливает вину, — заговорил Иван Данилович. — Получается, что из-за тебя и другие не шли домой. Игра игрой, но мы живем в мирное время, и лидер обязан подавать положительный пример остальным.

— Так получилось, пап. Колька и Мишка случайно подслушали разговор полковника милиции и второго собеседника. Речь шла о похищении личного оружия у генерала Карпова и совершении из него какого-то преступления. Они доложили мне, как разведданные, и мы…

— Подожди, подожди, — прервал отец. — Насколько понял, полковник такой на самом деле существует в природе.

— Ну да. Его фамилия — Зубарев, а фамилию второго пацаны не запомнили.

Информация настолько заинтересовала Голубева-старшего, что он забыл о своих воспитательных функциях.

— Что еще слышали мальчики?

— Я не вдавался в подробности, многое уже сами нафантазировали.

— Ты знаешь, где они живут?

— В соседнем подъезде, на третьем этаже, две квартиры рядом, — пожал плечами Вова. К его великому удивлению, отец собрался и ушел, ничего не объясняя. А мальчик пообещал самому себе больше никогда не нарушать данного слова. Когда детей лупят, они вынуждены слушаться, но это вовсе не означает, что они разделяют убеждения родителей. Голубева же пальцем в семье не трогали, а старались объяснить, почему люди должны поступать так или иначе в том или ином случае. Мальчик вникал в суть дела и чувствовал вину до того, как на нее укажут взрослые. Впрочем, и провинности с ним случались довольно-таки редко.

Иван Данилович переговорил с Мишей, Колей и выяснил, что полковник Зубарев должен похитить пистолет у генерала Карпова, а для чего — они толком не поняли.

— Убить кого-то собираются, — сказал Миша.

— Не Карпова? Вспомни, пожалуйста, — легонько потряс за плечи мальчугана Голубев.

— Нет, — вставил Коля, — полковник сказал, что не желает быть замешанным в убийстве генерала.

— Но он потом все же согласился украсть пистолет.

— А когда? — спросил Иван Данилович. На что оба пожали плечами. — Ну хорошо, — понял он, что большего не добиться. — Дайте слово, что никому больше об этом не расскажете.

— Даем, — синхронно отозвались мальчики.

— А что, по-настоящему могут убить генерала? — не удержался от вопроса Миша.

— Полковник же был настоящий, и не думаю, что он до сих пор, как и вы, играет в войнушку. — Глаза у ребят заблестели. — Но это означает, что вы ответственно должны отнестись к моей просьбе и ни при каких обстоятельствах не выдавать тайны.

— Понимаем, — самым серьезным тоном, на какой он был способен, отозвался Миша.

Иван Данилович занимал какое-то время пост заместителя мэра и по роду службы соприкасался с Карповым. Слышал о нем много хорошего, но личных отношений не имел. Зато он более пяти лет дружил с одним из его заместителей, с начальником уголовного розыска. Именно с ним и решил поделиться горячей информацией.

Полковник Александр Анатольевич Старков считался профессионалом высокого класса и, в отличие от Зубарева, начальника не подсиживал. Настоящая должность его устраивала больше и оставляла возможность практической работы, хоть и редко. С Егором Матвеевичем Старков дружбы не водил, но уважал его как честного человека, немалую роль в оценке генерала играло то, что тот бывший оперативник.

Минут через сорок после разговора Голубева с Мишей и Колей Иван Данилович поставил полковника в известность о возможном покушении на начальника УВД области.

Самого Карпова разбудил звонок уже около часа ночи.

— Алло, — отозвался он сонным голосом.

— Полковник Старков, — представился абонент. — Нам срочно необходимо встретиться и обсудить полученную мной пять минут назад информацию.

— Разговор не телефонный и до утра отложить нельзя, — как бы за него констатировал генерал.

— Так точно, — подтвердил тот. — Я бы не осмелился потревожить в столь поздний час, но полученные сведения касаются именно вас.

— Меня? — с удивлением переспросил Карпов. — Адрес знаете?

— Знаю.

— Жду.

Два профессионала довольно-таки быстро нарисовали более-менее реальную картину. Во всяком случае, она могла являться таковой.

— Моя персона давно стоит поперек дороги Зимберу, — рассуждал генерал. — Следовательно, вторым собеседником мог быть Исаак Давидович. Предположив это, можно выстроить цепочку. Зубарев не отказался бы от моего кресла…

— Это ни для кого не секрет, — вставил Старков. О том, как он жаждет генеральских погон, в управлении ходили легенды. — Но одно дело мечтать и совсем другое — пойти на сознательное преступление ради осуществления мечты, — выразил собеседник некоторые сомнения. — К тому же Валентин Михайлович ужасно труслив.