Черный огонь. Славяне против варягов и черных волхвов - Николай Бахрошин

— Куда прыгать?! Чтобы найти смерть в воде?! — закричал я, не помня себя от обиды и гнева.

— Но ведь мы еще живы, Рагнар! Может, боги помогут нам спастись! — сказал старый воин, не теряющий головы. — Посмотри на «Журавля» Альва! Хочешь ли ты такого конца?!

Щурясь сквозь дым, я увидел — «Журавль», более слабый своим деревянным телом, уже почти выгорел. Им больше никто не правил, течение сносило его к берегу, где скалились и махали оружием лесные люди.

Отважный Альв Железный Бок, не пожелавший расстаться со своим деревянным братом, привязавший себя к носовой фигуре, чтоб случайно не упасть в воду, тоже сгорел. Чернел на носу мешком углей. Они все сгорели, кто оставался на «Журавле», не пожелав умирать в воде, как лягушки. Ушли с огнем по последней дороге славы. Их крики, приветствовавшие смерть, еще звучали у меня в ушах, как запоздавшее эхо. Те, кто спрыгнул, еще погибали в воде или на берегу, отбиваясь от наседавших врагов. Некоторые, показалось мне, пробились через воющую стаю лесовиков и скрылись в чаще, но я не заметил, кто…

Якоб выплеснул мне в лицо воду из шлема, и вода эта тоже показалась мне теплой. Я чувствовал, мои волосы уже трещат от жара, а борода обгорела до подбородка.

Я вздрогнул и оторвался взглядом от горестного зрелища. Я наконец очнулся, вспомнил, что я воин и конунг. Оглядел тех немногих, что еще оставались со мной на горящем драккаре. Да, надо плыть! Да, мы еще живы! Горе воину, проигравшему сражение, но можно проиграть сражение и выиграть войну, учил меня старый Бьерн. Это наука конунгов.

— Мы поплывем, — сказал я всем воинам. — Только не к берегу. Поплывем по течению, посередине реки, и пусть помогут нам боги!

Скинув кольчугу, сбросив шлем и остальную броню, привязав за спину верную секиру Фьери, я прыгнул в воду.

После огня вода ударила меня холодом, приятно остужая обожженное тело. Все прыгали за мной, кто еще мог ходить.

Я забыл, что у поличей было много челнов…

Я не знаю, конечно, смертные могут только догадываться, как будет в день Рагнаради, когда рог Хеймдалля, златозубого стража богов, позовет героев на последнюю битву. Когда вода смешается с воздухом, а огонь — с водой. Когда из Муспелля выплывет гигантский корабль Нагльфари, построенный из неостриженных ногтей мертвецов, где кормовое весло будет держать сам Локи Коварный, вырвавшийся из Утгарда.

Я знаю, сам Один должен умереть в день Рагнаради, и еще многие храбрые воины встретят смерть грудью. Так же, как встречали мы ее на реке Илень, когда поличи в своих челнах догоняли нас и топили, как ястребы уток. Рубили мечами, кололи копьями, доставали стрелами и дротиками героев, беззащитных в воде. Мы все ныряли, спасаясь от них, но все меньше нас выныривало на поверхность. Много крови текло в этот день по реке. Наверно, больше, чем самой воды.

Но я, Рагнар Большая Секира, ушел от врагов. Уплыл рыбой, убежал выдрой, ускользнул змеей в камыши.

Я — великий воин! Меня жгли огнем, но я не сгорел. Меня топили в воде, но я не тонул. В меня пускали стрелы, но они не втыкались. Поднырнув под челн, догнавший меня, я раскачал и опрокинул его. Воткнул нож в чье-то мягкое тело, оказавшееся рядом. Снова нырнул под воду, затаив дыхание так надолго, что перед глазами замелькали прозрачные червяки.

Так я и плыл, выныривая на мгновение, и снова плыл, оставаясь глубоко под водой…

Добравшись до берега, я не стал сразу выбираться на сушу. Еще долго прятался под водой, дыша через сухой камыш, как, я видел, делали это речные венды.

Я ушел. Хвала богам, что подарили мне крепкую спину, сильные руки и, главное, разум конунга, изворотливый, как коварство Локи! Сняв с перевязи со спины секиру Фьери, я выбрался на берег из камышей ниже по течению, злой, мокрый и задохнувшийся, словно упавшая в воду собака.

Двое лохматых поличей заметили меня и напали. Они сильно махали мечами и громко кричали, подбадривая себя и созывая других. Но только мешали друг другу рубиться. Забежав сбоку, чтобы прикрыться первым воином от второго, я отбил обухом длинный удар меча. С удовольствием рубанул воина между шеей и шлемом. Моя Фьери обрадовалась его свежей крови. Второй, испугавшись, попятился от меня, бестолково размахивая перед собой мечом. Я рванулся, чтобы достать его, но вовремя остановился. Увидел, остальные дикие тоже заметили меня. Бегут ко мне кучей.

Я не стал сражаться один со всеми. Побежал в лес. Долго бежал, слыша спиной, как перекрикиваются сзади преследователи. Но где им было догнать меня, если я тоже умею бегать не хуже Харальда Резвого!

Дикий народ… Дикий лес, так непохожий на благодатную, чистую от лишней зелени землю фиордов. Их кусты и деревья цеплялись за меня ветками и тоже пытались остановить. Но со мной была Фьери, и я смеялся над их лесным колдовством!

Я даже встретил на бегу одного из тайных лесных колдунов. Догнал. Он был маленький, мне по пояс, но весь мохнатый, заросший шерстью, как зверь. Но не зверь. Бежал впереди на двух ногах, размахивал длинными руками, лопотал что-то неразборчивое.

Закипая яростью, я дотянулся до него лезвием секиры. Удар на бегу вышел слабым, смазанным, скользнул по спине, разрезая шерсть и оставляя багряную полосу. Колдун тонко, пронзительно, совсем по-детски завыл, шарахнулся от меня куда-то в сторону.

Вот так! Пусть они сильные, но со мною Один и другие ассы. Наши боги сильнее, как сильнее наши мечи!

Я пожалел, что не было времени догнать и снести ему голову. Я слышал, преследователи гнались по пятам.

Когда наконец голоса поличей замолкли, потерялись вдали, я упал на ковер из прошлогодней листвы и хвои и долго лежал, дыша, как кузнечный мех: студил раскаленное тело влажной, земляной прохладой. Смеялся беззвучно, вспоминая, как они гнались, а я — убегал.

Давно так быстро не бегал. Может быть, никогда… Да, бежал. Умереть в битве нехитрое дело, говорил мне когда-то Бьерн. Но умирать пора, когда нет другого исхода. Иногда лучше уйти через щель, чтобы потом вернуться через главный вход и победить. Это — наука конунгов.

Я поднял голову, когда почувствовал, что на меня кто-то смотрит. Увидел его. Сначала даже подумал, что это медведь. Но нет, не медведь, еще больше… Настоящий лесной пеликан!

Схватившись за Фьери, я гаркнул погромче, подбадривая себя и пугая его…

10

— Ты, коваль, луком дергаешь, словно молотом машешь, — сказал Опеня. — Того гляди тетиву порвешь…

Творя, сердито фыркая от досады, молча наложил на лук новую стрелу, рывком натянул тетиву, долго целился, прищурив левый глаз. Пустил стрелу и даже затопал от волнения, глядя ей вслед. Впрочем, гляди не гляди, и так было видно — мимо пошла.