Спасти жениха - Елена Малиновская

— Предательница! — прошипела я ей вслед, сладострастно представляя в мечтах, как доберусь до нее.

— Не злись на фею, — спокойно попросил незнакомец.

Почему-то я совершенно не удивилась, что он обратился ко мне именно так — словно мы давно были знакомы. Я приняла это как должное, а не как попытку оскорбить меня ненужной фамильярностью. Не оставляла меня странная уверенность, что незнакомец чудовищно стар, хотя на вид ему было не больше сорока. Наверное, с высоты его возраста и опыта я кажусь ребенком, несмышленышем, только выбравшимся из пеленок.

— Она не могла ослушаться меня, — так же тихо продолжил дракон. — Ведь это я создал ее.

Я тихонько ахнула, когда до меня дошел полный смысл этой фразы. Что же получается, передо мной сидит основатель рода Ульер?

— Диритос, — представился дракон, подтверждая мою догадку. Слабо улыбнулся. — Обычно меня называют Легендарным, но мне не нравится это прозвище.

Я с трудом выдавила из себя измученную улыбку, не испытывая ни малейшей радости от встречи со столь прославленной личностью. Ну и в какую драконью интригу мне опять не повезло вляпаться?

Часть третья

ИНТРИГИ ДРАКОНЬЕГО ЗАМКА

Диритос долго не начинал разговор. Он сидел, удобно откинувшись на спинку кресла, и пристально меня разглядывал. Я, в свою очередь, смущенно переминалась с ноги на ногу, не представляя, как реагировать на столь очевидный интерес создателя драконьего рода, которого многие считали просто легендой. Что ему вообще от меня надо? И почему он решил встретиться со мной именно здесь — в покоях своего далекого потомка?

— Какое мнение у тебя сложилось о моих детях? — вдруг спросил Диритос.

— Ну… они такие… — промямлила я, силясь подобрать наименее обидное определение для этих чванливых спесивцев.

Вряд ли Диритосу понравится, если я выскажусь откровенно. Но я тут же осеклась, когда дракон лишь чуть повел бровью.

— Говори правду! — потребовал он. — Даже если она мне не понравится. Так что ты о них думаешь?

— Мне они не нравятся, — после секундного колебания призналась я. Правда, почти сразу исправилась: — Ну, за редким исключением. Нейн Ильрис вроде ничего. И Арчер… А вот женщины…

— Драконицы, — поправил меня Диритос.

— Драконицы, — послушно повторила я. — В общем, не нравятся они мне. Ни нейна Деяна, ни Кларисса. Но с другой стороны, я видела слишком мало представителей рода Ульер, чтобы делать выводы обо всех.

— Ты видела достаточно, — мягко заверил меня Диритос. — Чтобы понять, не сгнил ли плод, не стоит есть его целиком. Хватит одного укуса.

Я нахмурилась, не понимая, куда это он клонит. Намекает, что разочарован своими потомками?

«Почему это намекает? — насмешливо буркнул Эдриан. — По-моему, прямо об этом говорит».

— Когда я впервые познал всю остроту и прелесть полета в тенях, то надеялся, что мои дети пойдут по моему пути, — проговорил Диритос. В его насыщенно-желтых глазах загорелся печальный огонек. — Мы — драконы! Как это гордо звучит! Мы почти бессмертны, мы великие маги. Я ожидал, что мои потомки изменят этот мир к лучшему. Что они все силы сосредоточат на развитии своих талантов, станут великими учеными. Сколько знаний может накопить тот, кто живет так долго! Сколько тайн мироздания он может разгадать! А что в итоге?

Я молчала, опешив от столь внезапной и проникновенной тирады. Ого! Вот только выслушивать стенания легендарного дракона для полного счастья мне не хватало.

— Мой род погряз в каких-то склоках, мелочных обидах, — продолжил Диритос после крохотной паузы, показав тем самым, что и не ждал от меня ответа. — Интриги… Мне всегда казалось чрезвычайно глупо терять время на них. К чему тратить жизнь на рытье ямы для своего ближнего? Ведь в мире есть столько удивительного, непознанного! Когда-то давно я удалился от своего рода. Счел, что дал своим птенцам достаточно мудрости, заботы и любви. Каждый дракон должен найти свой путь в тенях. Но мои дети… Они забыли мои наставления. Они свернули на какую-то кривую тропку, ведущую их к войне друг с другом. Но почему они не понимают, насколько это глупо? Все равно как если бы пальцы на одной руке принялись бороться друг против друга. Только в единстве их сила. Но драконы этого не видят.

И Диритос презрительно и горько усмехнулся. Положил локти на стол и спрятал в раскрытых ладонях свое лицо, словно стыдясь посмотреть на меня после своей столь проникновенной речи.

— Неужели все представители рода Ульер вас настолько разочаровали? — негромко спросила я. От волнения мой голос осип и прозвучал карканьем простуженной вороны. Но я упрямо продолжила: — А как же нейн Ильрис? Мне он показался достойным человек… драконом.

— Ильрис, его дочь Тесса и сын Арчер. — Диритос печально усмехнулся и загнул на руке три пальца. — Старшие сыновья… Они пошли в мать своей гордостью и спесью, хотя, казалось бы, именно ей стоило бы помнить, из какой грязи ее вытащили в свое время. Итого, трое. Из всего рода. И то насчет последнего я не уверен. Ты уж не обижайся на меня, но Арчер — еще мальчишка. Да, пока ему интересно читать книги и путешествовать, но долго ли это продлится? Юношеский пыл и задор имеют обыкновение затухать. Не осядет ли он в родном замке, не примется ли плести паутину собственных заговоров, дожидаясь, когда в нее угодит какой-нибудь неосторожный родственник? Мы ведь драконы, Тамика, а не пауки!

Я вздрогнула, как от удара, от его последней фразы. Это сравнение было случайным или же он намеренно намекнул о моей истинной сути?

— Да, я знаю, что твоя мать — арахния, — ответил Диритос на мой невысказанный вопрос. — Но я не буду называть тебя паучихой. Все не поздно изменить и исправить, пока твоя тень не обзавелась лапками и ядовитыми жвалами. И потом, мы сами решаем, как нам надлежит поступать. Мы, а не наши тени! Мои потомки имеют крылья, но ведут себя, как… как… — Диритос запнулся, не найдя, видимо, достойного сравнения. Затем обвел стены комнаты печальным взором и завершил: — Стоит признать, дочь арахнии угодила в самое подходящее для себя место. Посмотри вокруг. Это не замок, это самая настоящая паучья банка.

Я нахмурилась. По-моему, мне надлежит обидеться на эту фразу. Сам же сказал, что не желает называть меня паучихой, и тут же позволяет себе такое высказывание.

Но Диритос не обратил ни малейшего внимания на мое неудовольствие. Он погрузился в какие-то, по всей видимости, нелегкие размышления. Его лоб избороздили глубокие морщины, рот недовольно кривился, желтые глаза пылали огнем гнева и разочарования.

Я тоскливо покосилась на дверь позади меня. Может быть, выскользнуть прочь, пока древнейший из драконов занят своими мыслями? Если честно, как-то не особо прельщает меня роль жилетки для слез. Особенно если учесть, кто именно рассказывает мне о бедах рода Ульер. Здравый смысл подсказывает, что сильные личности не любят проявлять слабость при посторонних. А случайных свидетелей, как правило, принято устранять. Тем более Диритос столько веков скрывал то, что по-прежнему живет и здравствует… Он превратился в настоящую легенду и наверняка готов на многое, если не на все, чтобы сохранить свой статус. Что опять-таки не означает ничего хорошего для меня.